Певица Полина Гагарина не скоро насладится красотами алматинских гор: её концерт в крупнейшем городе Казахстана, запланированный на начало следующего года, похоже, отменен. Все афиши в интернете и возможность купить билеты исчезли, а на самом сайте певицы записи о будущем выступлении в Алматы отсутствуют. И хотя официального потверждения отмены концерта от организаторов нет, звать её вопреки общественному недовольству — чистой воды имиджевое самоубийство. А недовольство огромно: кэнселлинг Гагариной и других публичных фигур, выступающих с пророссийской позицией по войне или иным чувствительным для казахов вопросам — новый низовой тренд в республике. Тренд неожиданный — а поэтому очень успешный.

Конкретно вина Гагариной заключалась в том, что она поддержала войну в Украине. Публичная поддержка заключалась в лайке под постом Николая Баскова в инстаграме, а также в выступлении на концерте в честь годовщины аннексии Крыма. При этом Гагарина далеко не первая, кто с такой позицией планировал устроить «чёс» в Казахстане. За несколько дней до скандала по крупным городам республики проехал Филипп Киркоров: удивил всех своими откровенными нарядами, отхлестал кого-то букетом (по некоторым данным, защищая зрителя, что бы это ни значило) — в общем, ни в чем себе «король российской эстрады» не отказывал. Да и вообще, российские звезды в Казахстане с 24 февраля — правило, а не исключение. В том же Алматы выступали и «Сплин», и Би-2, и «Машина времени», и Лайма Вайкуле, и Zivert, и Кай Метов, и «Винтаж» (песни про «Плохую девочку» вообще звучали из ресторана по соседству с домовым храмом Архиерейского дома РПЦ в Алматы).

Про позицию этих музыкантов по войне в Украине никто не спрашивал: правило just business работало почти безотказно. Был только один случай непубличной отмены: музыкант Эмин Агаларов, которому из-за большого количества российских звезд в его фестивале «Жара» отказали в проведении мероприятия в Азербайджане, после недовольства по той же причине перенес его и в Казахстане (пока — временно). Но с лета кое-что изменилось.

о непризнании ЛДНР; о том, что ведется война (а не спецоперация); о том, что бегущих от мобилизации россиян выдавать не будут; о поддержке территориальной целостности всех государств. Многие люди поверили в смелость власти, но не учли, что Токаев при необходимости быстро меняет направление риторики (даром что дипломат, да и политика у Казахстана по-прежнему многовекторная). И вот президент уже говорит о необходимости продвигать русский язык в Центральной Азии — при том, что с положением казахского в стране есть определенные проблемы, — и с удовольствием ездит на юбилей Путина (хотя вот кыргызский лидер не поехал — и ничего, все живые и дружат).

Раньше бы это назвали real politik, сейчас это называется «разочарованием». Едва возникшие зачатки доверия (особенно ценные на фоне январских событий), с точки зрения нелояльного общества, оказались вновь выкорчеваны. В практическом смысле это означает обострение всех политических эмоций и ощущений — в том числе и тех, что связаны с национальным самосознанием. Уставшие от уступок россиянам, люди в Казахстане начали жестче реагировать на даже малейшие проявления ущемления казахов. Вот несколько примеров только за последние месяцы.

• Казахстанский бизнесмен Равиль Мухоряпов на встрече с россиянами-релокантами заявил, что если кому-то в Казахстане не отвечают на русском языке, то «это проявление такого чуть-чуть национализма». За это казахстанцы фактически уничтожили репутацию мобильных приложений компаний Мухоряпова в интернете, а на бизнесмена и вовсе завели уголовное дело по ст. 174 «Разжигание межнациональной розни». Мухоряпову также припомнили, что он учился в Финансовой академии при Правительстве России, а к тому же нашли его старые интернет-посты о поддержке Путина и России (правда, другие его посты — о неприятии войны в Украине — предпочли не заметить).
• После того как выяснилось, что редактор издания «Медиазона Центральная Азия» Пётр Бологов в переписке с сотрудниками называл казахов «мамбетами» (это крайне уничижительное для жителей республики слово, одно из худших ругательств), казахстанцы завалили редакцию потоком гневных сообщений. Чтобы хоть как-то сохранить репутацию бренда, редакция «Медиазоны» уволила Бологова, однако недовольство их редакционной политикой внутри Казахстана не исчезло*.

* От редакции. Автор этого текста — супруг журналистки, которая является одной из сторон конфликта внутри «Медиазоны Центральная Азия».

• Историк Тамара Эйдельман в передаче об антисоветском восстании 1986 года в Казахстане, описывая официальную точку зрения властей тех времен, произнесла фразу «хулиганствующие молодчики». Это посчитали её собственной позицией, и Эйдельман призвали «отменить» в Казахстане — да так, что ей пришлось публично извиняться (извинения в целом были приняты).

Бойкот планируемого концерта Полины Гагариной из-за её позиции, которая не соответствует позиции рассерженного казахстанского общества, легко укладывается в эту же канву: накануне этого скандала как раз по явно надуманным причинам отменили концерт группы Little Big, и «отмена» Гагариной — это еще и своего рода месть собственным чиновникам от культуры. При этом под каток коллективной «этической комиссии» могут запросто попасть как «охранители», так и люди из условно либерального лагеря. В твиттере уже недобро шутят над «Медузой» (заблокированной в Казахстане уже 8 лет), поскольку та в своей новости про отмену концерта написала «Алма-Ата», а не «Алматы». Пока шутят.

Поверившие тогда, летом, не столько Токаеву, сколько в себя, казахстанцы больше не намерены терпеть к себе отношения, как к «младшему брату» (в лучшем случае) или «бывшим советским республикам» и «саттелитам Кремля» (в худшем случае). Это желание абсолютно логично, а с международной изоляцией России, когда Казахстан серьезно вышел в лидеры всего постсоветского пространства (по крайней мере, в том смысле, что с республикой не стыдно иметь дело и Западу, и Востоку), — у людей на это появилось не только моральное право, но и вполне конкретная аргументация. Хотя уже факт независимости сам по себе достаточен для закалки национального самосознания, события после 24 февраля только ускорили кристаллизацию нации.

Этот процесс продолжается и сейчас — и вообще-то к этому на словах всегда и стремилась казахстанская власть. Просто она использовала пафосные фразы о нации, ментальности, языке и прочем, в первую очередь, для своих конъюнктурных целей, а когда общество заговорило об этом всерьез — оказалась к подобному не готова. И как реагировать на сетевое возмущение, возникающее в самых неожиданных местах, власть тоже не знает. Обезоружена, как и Полина Гагарина, чей концерт в Алматы так и должен был называться.

Возможно, в этом, кстати, в Акорде и не видят проблемы: ну, подумаешь, кто-то бухтит в сети. Однако накопленная за несколько месяцев молчания обида может выплеснуться за пределы интернета — успешные кейсы давления придали движению уверенности — и рано или поздно придёт к самой власти — спросить за все разом. В таком случае, с народным гневом можно не успеть совладать одним-двумя публичными выступлениями Токаева с резкой антивоенной позицией и критикой российских провоенных артистов. Договариваться будет слишком поздно. Как пошутили бы некоторые музыканты, песенка будет спета.