180 участников из 40 стран мира — это простая статистика Всемирного конгресса свободы (World Liberty Congress), который прошел в 20 километрах от Вильнюса 7-10 ноября. Как участник могу сказать: такое количество диссидентов со всего мира я видела впервые. Страны, граждане которых участвовали в конгрессе, на карте Freedom House наверняка были бы обозначены красным. Иран, Венесуэла, Ирак, Боливия, Бурунди, Камерун, Мьянма, Никарагуа и еще десятки диктаторских режимов. Разумеется, самое большое представительство — африканское. Из Европы — лишь Беларусь и Россия. Впрочем, и этих двух режимов хватает для того, чтобы весь регион не чувствовал себя в безопасности, особенно после 24 февраля.

Почти все участники конгресса сидели в тюрьмах. Большая часть сейчас в изгнании. Многим трудно пересекать границу, потому что их государства включили их в интерполовский розыск. В списке делегатов под многими фамилиями ремарка: exiled.

Их имена не могут находиться в свободном доступе.

Впрочем, некоторых фамилий участников в списке нет вообще по их собственной просьбе. Я не сразу об этом узнала и сначала удивлялась: как это, я же вчера общалась с тремя камбоджийцами, а их вообще нет среди делегатов. Потом мне объяснили организаторы: здесь присутствует Му Сочуа, и за контакты с ней, если это станет известно камбоджийским властям, по возвращении им грозит 10 лет тюрьмы. Му Сочуа — дважды изгнанница. Когда к власти в Камбодже пришли красные кхмеры, она училась в США. Родители пропали без вести, и девушка не могла вернуться. Она провела в Америке 18 лет, в 1989 году вернулась и стала первой женщиной-депутатом в Камбодже, потом — министром по делам женщин. А потом, увидев масштабы коррупции в правительстве и заявив об этом публично, снова вынуждена была бежать из страны.

В Камбодже Му заочно арестована. И в Литве она плакала от счастья, что может обнять соотечественников и единомышленников, и от отчаяния, что не может вернуться. Соотечественники говорили, что за время изгнания в ее кхмерском появился акцент. Му Сочуа благодарила всех за понимание и особенно — за отсутствие фотосъемки. Вероятно, она просто не знала, что фотосъемка на этом конгрессе была запрещена (только с разрешения), как и аудио- и видеозапись, аккредитованных журналистов не было вообще, а для всех делегатов и наблюдателей от международных организаций действовало правило Чатем-Хаус («любой, кто приходит на собрание, может свободно использовать информацию из обсуждения, но не имеет права раскрывать авторство конкретного комментария»).

— Все началось с того, — говорит один из организаторов конгресса Уриэль Эпштейн, — что на какой-то конференции один из лидеров венесуэльской оппозиции Леопольдо Лопес, Гарри Каспаров и иранская правозащитница Масих Алинеджад задумались над тем, как бы придумать некую новую форму — не просто очередную конференцию с обменом мнениями, а организацию, объединяющую диссидентов всего мира. Диктаторы объединяются, помогают друг другу, делятся опытом борьбы с инакомыслящими, дарят друг другу репрессивные ноу-хау. Они все находятся в одной связке, активно поддерживают друг друга и стоят стеной против цивилизованного мира. А почему те, кто борется с этими режимами, не могут точно так же объединиться и помочь друг другу в противостоянии? Мы хотим создать организацию, которая не будет опасаться «грязнить руки». Обратите внимание: любая международная организация готова призывать к освобождению политзаключенных и проведению честных выборов, а еще осуждать репрессии против гражданского общества; любой международный фонд готов поддержать образовательные программы или семинары, но не сопротивление.

И тогда остальные начали бы рушиться, как карточный домик. Так, может, с учетом всеобщего печального опыта все-таки попытаться перейти от обсуждения и осуждения к совместным действиям?

Уриэль Эпштейн — не диссидент. Он родился и вырос в Нью-Йорке, но в семье советских диссидентов, друживших с Натаном Щаранским. Так что права человека, механизмы диктатур и слабость бездействующего добра перед злом он понимает прекрасно. Участники конгресса — тоже. Диктаторы хоть в Африке, хоть в Европе, хоть в Латинской Америке или Азии ведут себя одинаково. Только методы могут отличаться с учетом национальных традиций и природных условий: одни отправляют своих оппонентов на десятилетия в «Полярную сову», другие приказывают избить и вывезти в джунгли умирать. Одни начинают войну, другие поставляют им дроны и предоставляют территории для войск. Одни выметают выборы из законодательства как ненужный мусор, другие устраивают шоу с последующим арестом кандидатов. Но цели и ценности у них общие, и континент здесь совершенно не важен.

Для диссидентов, впрочем, география тоже не имеет значения. Вот в фойе двухметровый красавец-баскетболист из НБА пишет письмо белорусской политзаключенной. Это Энес Кантер Фридом, центровой родом из Турции. Его отец приговорен турецким судом к 15 годам тюрьмы, сам Энес Кантер на родине объявлен членом террористической группировки и лишен гражданства. При том, что во время попытки государственного переворота, после которой Эрдоган начал сажать всех причастных и непричастных (непричастных — за чтение книг Фетхуллаха Гюлена или родство с неблагонадежными), Кантер спокойно играл в США за «Оклахома-сити Тандер». Фридом — фамилия, которую он себе выбрал сам. Он борется за права уйгуров и тибетцев (председатель Всемирного конгресса уйгуров Долкун Айса тоже, кстати, приехал в Литву из Германии, предоставившей ему убежище) и бойкотирует 82 бренда, сотрудничающих с Китаем. Во время конгресса он нашел время написать письмо поддержки Полине Шарендо-Панасюк — белорусской активистке, отбывающей срок в колонии и не выходящей из карцера из-за отказа сотрудничать с администрацией.

«Успешно бороться с диктаторскими режимами могут лишь те, кто жил и живет при диктатурах и знает, как они действуют, — сказал Леопольдо Лопес, который пять лет провел в венесуэльской тюрьме и под домашним арестом. — Вы не диссиденты, вы лидеры. И вместе мы сможем изменить ситуацию в наших государствах и в мире». Скажу честно: я бывала на многих конференциях — политических и правозащитных, в качестве аккредитованного журналиста и участника, — но впервые именно здесь почувствовала, что все эти почти две сотни людей, чьи жизни искорёжены диктатурами, собрались не просто для обмена мнениями и деталями собственных биографий. Они действительно хотят уничтожить уродливые режимы, угрожающие их континентам и всему миру, и готовы подставить друг другу плечо независимо от географической точки. Как практически и технически это будет происходить — посмотрим. Но надежда живет, пока живут те, кому не все равно. Верю, что таких — большинство.