— Какие у вас ощущения после появления в списках «иноагентов»?

— Ощущение, что у меня даже не день рождения, а юбилей, судя по количеству поздравлений. Пока мы только разбираемся, что это значит, поскольку не очень понятно, что такое признание иноагентом книжного сервиса и приложения, в частности. Пытаемся получить разъяснения. Но не могу сказать, что такое решение для нас неожиданное.

— Стало ли неожиданностью, что не только книжный сервис, но и вы лично тоже внесены в реестр?

— История здесь достаточно простая: по крайней мере, на наш с Алексеем Докучаевым взгляд. В прошлом году в издательстве, где мы были миноритарными акционерами, вышла книга «Лето в пионерском галстуке», которая, надо сказать, несколько лет находилась в свободном доступе в интернете. То есть мы даже не открыли книжку для аудитории. Книга стала очень популярной и, очевидно, привлекла лишнее внимание.

— То есть это месть за ЛВПГ?

— Мы не видим иных причин, учитывая состав наказанных: в издательстве было три акционера: я, Алексей и Букмейт.

— Я правильно понимаю, что на данный момент Popcorn Books больше вам не принадлежит, его приобрел Денис Котов [совладелец сети «Читай-город — Буквоед»], но книжку продолжают печатать и продавать?

— Да, мы уже не имеем отношения к издательству с начала лета. Несколько странно, что именно сейчас нас включили в списки. При этом, насколько мне известно, книжка лежит в магазине и продолжает продаваться. Вышла вторая часть, к которой мы не имеем никакого отношения. Надо сказать, что даже на сегодняшний день ни издательство, ни книга до сих пор не нарушают законодательство РФ.

— Как вы объясняете успех ЛВПГ?

— Это интересный феномен. На мой взгляд, сошлось несколько факторов. Издательство Popcorn Books, будучи небольшим и достаточно молодым, старалось отвечать требованиям своей аудитории и издавало книги на темы, волнующие его читателей. За четыре года существования издательство набрало свою «ядерную аудиторию». Мы это видим по остальным книжкам: начальные тиражи у нас всегда были чуть выше, чем по рынку, потому что аудитория приходила на бренд. Одновременно с этим

А дальше получилось, как часто бывает с книгами в последнее время: сначала человек читает электронную версию, а если книжка понравилась — он хочет поставить ее на полку. Мы хотим держать на полке набор из двадцати книжек, которые нас выражают. Нам не нужно, чтобы там пылилось собрание бульварных романов. На мой взгляд, такая популярность — это эффект от соприкосновения двух ядерных аудиторий. Надо сказать, что сама книжка достаточно безобидная. Понятно, что некая ностальгия по советским временам также сыграла свою роль. Предвосхищая ваш вопрос: мы не потратили на рекламу вообще нисколько. Это очень смешно, когда в каких-то пабликах рассказывают, как мы вложили очень много средств в продвижение. Вообще ноль.

— Принимая решение о публикации, вы просчитывали риск, реакцию?

— Во-первых, мы верили в то, что книжка хорошо продастся, — как верили в любую из тех, что мы издавали. Мы делали тираж чуть выше обычного, но, конечно, никак не рассчитывали на такую популярность. Мы осознавали риски, по крайней мере мы так думали. Издательство работало в строгом соответствии с законодательством РФ, и мы уверены, что за его текущие рамки не вышли. Ничего сверхъестественного с ЛВПГ, по сути, не было. Достаточно много книг, которые затрагивают так или иначе темы, в том числе про ЛГБТ+. По текущему законодательству, такие книги должны иметь специальную маркировку «18+», а также книга должна быть в пленке. Далее, при продаже в магазине, ответственность самой торговой точки проверить, есть ли человеку, который покупает эту книжку, 18 лет минимум. Такая система работала очень долго и работала нормально. В этом контексте мы абсолютно не осознавали все риски, потому что мы не продавали ЛВПГ как детскую книжку-раскраску для дошкольников.

— Продажа издательства была связана с ЛВПГ или скорее с ситуацией на книжном рынке России?

— Мы видели риски. Но это рыночная история: есть покупатель, есть продавец. Мы получили предложение, цена нас устроила.

— Как вы вообще видите существование российского книжного рынка сегодня? Во-первых, в условиях санкций и проблем с переводами, то есть проблем внешних, и во-вторых — внутренних проблем, например, принятие закона о запрете «ЛГБТ-пропаганды» в России?

— Мне кажется, что всё, что касается внешних проблем, так или иначе устаканится. Россия — большой рынок, и плюс книжного рынка в том, что он достаточно сильно фрагментирован. То есть, скажем, в музыке есть пять музыкальных крупных лейблов, которые контролируют индустрию практически во всех странах. В книжном бизнесе зачастую в каждой стране есть свои лидеры. Мы слышали, что Стивен Кинг не будет продавать права на издание книг в России, но потом, кажется, позицию его издатели если не поменяли, то смягчили. С наполнением рынка контентом проблем быть также не должно.

Просто это чуть сложнее — вычитывать, искать и скаутить книжки, заказывать их на актуальные темы, это занимает больше времени.

Что касается материалов для печати, мы видим, что в целом инфляция в мире достаточно серьезная. Это точно влияет и на рынок в РФ, но в рамках разумного. Издатели здесь стараются если не полностью брать на себя расходы, то как минимум делить их с покупателем. Все хотят держать книжки на разумных ценовых уровнях. Потому что в России критически важно, продается книжка за тысячу рублей или за пятьсот рублей. Книжка за пятьсот рублей продастся даже лучше, чем за 1000. Цена очень важна, все пытаются сделать максимально качественный продукт, но при этом сохранить минимально возможную цену.

Что касается запрета «ЛГБТ-пропаганды», то это мое личное мнение: во-первых, надо еще посмотреть, что в итоге примут. Во-вторых, книжки, в которых присутствует, опять же, не «пропаганда», а тема, — их не так много, но они неплохо продаются. Я вижу проблему в том, как именно тексты будут цензурироваться. Это какой-то специальный орган, совет или человек, к которому будут приходить книги, и он их будет рассматривать? Не прошедшие цензуру книги, которые интересны публике, просто уйдут на Флибусту. Запретить намного сложнее, чем контролировать. Переводные книжки уйдут в любительские переводы, а русские как были доступны в интернете, так там и останутся.

— Мы увидим массовые изъятия из книжных магазинов?

— Мне кажется, что рынок будет очищаться сам, потому что все прекрасно понимают риски. Книжные магазины, конечно, переживают за свой бизнес. В момент, когда закон будет принят и будет понятно, что именно в нем написано, издательства должны обозначить магазинам, что попадает под запрет, и те аккуратно уберут часть товара с полок. Ну а дальше поступления будут внимательно проверяться и ставиться на полки. Не думаю, что это массовое изъятие: в общем объеме изданных книг в России в год — и по тиражам, и количеству наименований — это однозначно всего несколько процентов.

— Вы говорили, что потенциал книжного рынка в России всё ещё высокий?

— Я имел в виду контент. Есть авторы, которые много пишут, однако ими надо заниматься. Popcorn тоже начинал с переводных книжек, но потом мы поняли, что есть огромный потенциал у русских авторов. Есть книжки, которые отлично продаются, как мы видим по истории с ЛВПГ. Мы как издательство, которым владела IT-компания, любили всегда тестировать интерес аудитории. Работали с авторами через литературные конкурсы, продюсировали книги. Например, мы знаем, что нам интересно написать про ремонт в квартире. И мы ищем автора, ищем архитектора, описываем, что мы хотим получить на выходе. Это была значительная часть издательского плана. Вот в этом я вижу потенциал. Если вдруг завтра невозможно будет купить каталог за границей, в принципе, книжная отрасль однозначно не умрет. Это долгий процесс, и невозможно заместить иностранную литературу на 100%. Но опять же, если, например, нужна книжка нон-фикшн «Как стать успешным человеком», авторы, которые смогут рассказать нам об этом на русском языке, есть.

— Вы неплохо знаете международный книжный рынок. Есть ли где-нибудь вообще еще ситуация, похожая на то, что сейчас происходит с российскими издательствами? Или ситуация, когда книжный сервис признается иностранным агентом?

— В разных странах — и это совершенно нормально — свои правила, и мы всегда соблюдаем эти правила и законы. Мы предприниматели, а не оппозиционеры. Запрещенные книги есть в каждой стране, в этом ничего удивительного нет. Например, в Сингапуре запрещены «Питер Пэн» и «Шерлок Холмс». Когда запрещаются книжки, а не сервисы, это понятно и нормально. И я пока до сих пор не могу сказать, что Букмейт запрещен в России. Иноагент как-то может работать, правильно?

Но вообще, есть очень интересная история, что мы, мне кажется, единственная компания в мире, которая находится одновременно под российскими и под украинскими санкциями. За час до того, как нас объявили иноагентами, мне прислали информацию, что мы попали в украинский санкционный список, что нам еще непонятнее. Интересно, конечно, как книжный сервис вдруг совершенно случайно не угодил всей аудитории, стоит про это отдельную книгу написать — триллер получится.

— Каковы сейчас международные планы и перспективы Букмейта? Это англоязычные рынки?

— Не столько англоязычные рынки, сколько те рынки, на которых мы давно присутствуем и успешно работаем. Пять лет мы работаем в Латинской Америке, у нас офис в Мексике, и мы в прошлом году начали работу в Аргентине, в этом году — в Чили и Перу. Этим странам уделяется не так много внимания со стороны больших сервисов, например, Amazon. Плюс очень интересна специфика, потому что хотя это испанский язык, но он не везде одинаковый. Людям нравится читать на аргентинском испанском или мексиканском испанском. Мы видим большой потенциал перспективы. Мы достаточно сильны в Скандинавии, мы один из лидирующих сервисов в Дании, где нас читают больше, чем в любой другой стране. Могут читать и слушать по пятнадцать книжек в месяц. Мы очень неплохо развиваемся на Балканах — в Сербии, Хорватии, Болгарии, Черногории. Вот сейчас в Венгрии запускаемся через пару месяцев. Ну и дальше, собственно, смотрим на остальные рынки, куда нам было бы интересно зайти. Стратегия всегда была не биться в лоб с Amazon и гигантами, а аккуратно заходить на рынки, где есть возможности, потому что мы хорошо умеем людям объяснять, зачем им нужно платить за книжную подписку вместо пиратства. Так что в целом перспективы если не радостные, то интересные.

— Будете использовать статус иноагента в рекламных целях?

— Точно нет. Мы скромные.