Свинцовое осеннее небо давит голову, холодный дождь и снег заставляют кутаться в шарф и искать укрытие. Кто бы мог подумать еще год назад, что бесконечные потоки мужчин со всей 140-миллионной России устремятся сюда, в приграничные города Казахстана, отнюдь не в поисках лучшей жизни — в поисках спасения своей.
Развязанная президентом России бойня, равной которой Старый свет не видел 80 лет, из увлекательного телешоу для этих мужиков в одночасье превратилась в безумную реальность. В реальность, которая с повесткой от военкомата может постучаться в дверь каждому. Война с некогда братской Украиной длится уже более восьми месяцев, однако осознание случившегося среди рядовых россиян происходит лишь сейчас. Происходит прямо на моих глазах. Я вместе с этой серой осенней толпой, закутанной в теплые шарфы, ищу свое будущее здесь, в Казахстане.
Тающая Россия
Озябшие молодые люди в цветастой брендовой одежде, пацаны в узких джинсах и худи, мужчины в стильных пальто вот уже больше недели осаждают вокзал, ЦОНы (аналог наших «Госуслуг») и Центры миграционных услуг города Петропавловска. Дорожные рюкзаки, большие тяжелые сумки, крашеные волосы, пускай и не первой свежести, однако ухоженные барберские бородки, очки в дорогих оправах — россиян видно издалека, они сильно выделяются на фоне практично одетой массы горожан одного из самых депрессивных казахстанских регионов.
Вокруг менеджеров, айтишников, инновационных предпринимателей, стоящих на высоком крыльце ЦОНа, буквально роится толпа таксистов, менял и людей, предлагающих петропавловские квартиры и прописку по питерским, а то и московским ценам.
Приехавшие стараются держаться небольшими группами, в которые они сбились еще в долгих очередях на границе.
Уже здесь, по эту сторону границы, эти компании становятся последними островками той тающей России, что была у каждого из этих мужчин до 21 сентября.
Она неумолимо крошится, мельчает с каждым телефонным звонком от квартирного хозяина («Заезжай, нашлась!»), с каждым отъезжающим такси. Вся интеллектуальная, предприимчивая, голодная до жизни и правды часть России растворяется в Казахстане буквально на глазах. И вот от большой компании на крыльце остается один-два человека. Кто-то пролистывает экран смартфона, кто-то сосредоточенно курит, обдумывая дальнейший план.
Прошли не все
Подхожу к одному из таких оставшихся. Молодой человек, на вид около 23–24 лет. Светлые волосы, короткая стрижка, очки и аккуратная борода.
— Привет, ты с России?
— Да, — с улыбкой отвечает он мне.
— Как зовут?
— Саша.
— Откуда пригнал?
— Из Санкт-Петербурга, а ты?
— Екат, но еще в марте, когда только вся это херня с СВО началась.
— Ты уже не в России, здесь можно называть войной войну, — поправляет меня парень. Мне стало неловко, он заметил, мы рассмеялись.
— А ты давно приехал?
— Да нет, вот только сейчас.
По словам Александра, в Санкт-Петербурге он работал в сфере IT и был тестировщиком. После объявления мобилизации решил не дожидаться повестки, собрал вещи и купил билет в Челябинск. У границы с Казахстаном он познакомился с местными ребятами, группой они пошли в Казахстан. До границы доехали на такси где-то за пять часов, еще около шести часов проторчали в очереди на КПП.
— Из ребят, с которыми я ехал, забрали только одного, но он, мне кажется, сам виноват. Я сидел от него через стенку. Слышал разговор с пограничником.
Пограничник у него спросил: почему уезжаешь, если в стране объявлена мобилизация? Тот говорит, что мобилизации не боится и готов идти служить, но повестку не получал. Тут погранец его подловил.
И говорит: так если готов, посиди здесь, подожди. Потом хлопнула дверь, и он куда-то вышел. Но мне поставили штамп и пропустили, даже без вопросов.
Через час, по словам собеседника, молодые люди были уже на казахстанской стороне, пешком дошли до погранпункта, прождали там еще час-полтора. А тот парень с российского КПП так и не вышел.
Саша говорит, что по приезду в Петропавловск он сразу же взял сим-карту, подключил интернет и попытался связаться со своим товарищем. Но последний раз, судя по времени, тот появлялся в сети еще до перехода.
— У него же айфон, может, разрядился, — успокаивает себя Саша.
Я смотрю на него и понимаю, что и он всё понимает. И уже не строит иллюзий о том, куда мог пропасть Леха.
Другой мой собеседник — Антон, 25 лет, специалист московской IT- компании. Планировал прилететь в Казахстан 27 сентября.
— Я успел взял билет 21 сентября, сразу после обращения Путина и Шойгу. Всю жизнь думал, что к службе не годен, но тут достаю военник, смотрю — а там «не годен в мирное время». Самой повестки мне не приходило. Но все дни я провел на изжоге. Когда пришло время вылета, погнал в аэропорт. Прихожу на стойку, а мне говорят: мест нет. Извинились за неудобства и сказали, что рейс будет 1 октября. И ладно бы я один! Но только с этого самолета нас было 30 человек! Это же не маршрутка, чтобы стоя лететь.
Антон согласился на октябрьский билет, но до границы решил добираться сам, не мешкая.
Родина просит вернуть долг
Сергей 48 лет — предприниматель из Екатеринбурга, директор компании по реализации компьютерного софта и ремонту электроники. Несмотря на потрясения последних лет, дела у бизнесмена шли в гору, и уезжать из России он не собирался. Все изменилось 21 сентября.
— Когда было обращение, у меня даже мысли не было, что меня кто-то призовет. Но вечером позвонил друг, с которым мы вместе учились на радийщиков и служили по профилю. И вот он со смешком так спрашивает: «Обращение видел? Ну, собирайся!» Я подумал, он прикалывается, сейчас встретиться предложит. Спрашиваю: куда? А он в голосе поменялся: «Из страны, дурак! С нашей специальностью загребут всех, если под первую волну не попадешь — под вторую точно. Пока есть время, нужно рвать».
В первый же день грести всех начали. Смотрю интернет, а там годен, не годен — всем до п…ы. Я понял, что реально могу на фронт отъехать.
Давай дела поскорее доделывать. А одному-то ссыкотно уезжать. Написал нашему сисадмину, предложил ехать. Он согласился. Ну, хозяйство на жену.
В среду поехали через Курганскую область, до границы быстро добрались. Проходим. Вовчику 31, его пропустили, а мне сказали: стоп. Но не из-за службы, а потому что в ФССП долг нашли. Уехал назад, буду разбираться, — грустно смеясь, рассказал мужчина в телефонном разговоре.
Сергей надеется, что после решения всех финансовых вопросов попробует попасть в Казахстан еще раз, и надеется также, что военное положение не введут. Хотя уверен, что само время работает против тех, кто еще остается по ту сторону границы.
Они видят страх
Семен из Уфы — молодой человек, на вид около 24 лет, по специальности — инженер-проектировщик. Невысокий, с дредами, в потертой косухе, с большим кожаным рюкзаком. Приехал в Казахстан в обход многокилометровых очередей на обычном поезде.
— На пограничном посту где-то возле Троицка к нам зашли пятеро пограничников и стали проверять документы. Двое были ничего, а один, по ходу, сержант, прям до каждого до…ся, а в вагоне процентов 60 — мужики. Подошел ко мне, спрашивает: айтишник? Нет, говорю. В армии служил? Нет, не служил. Цель поездки? Прям грубо так спрашивает. Я говорю: в гости. Паспорт полистал, что-то сверил, поставил штамп и отдал мне.
В соседней купешке сидели парни, один, лет 30–35, прям сильно нервничал. Погранец подошел к ним. Спрашивал то же, что у меня, но уже прям жесть как грубо. Потом сказал одному задрать рукав, парень сделал, а у него там татуировка во всю руку, что-то серое, красное и коловрат. Пограничник подозвал своих, всех четверых вывели, сказали, что типа для проверки. Но назад они уже не вернулись.
По мнению Семена, ребята «спалились», потому что сильно нервничали. Всего, как потом ему сказала проводница, с поезда ссадили 20 человек.
Приехав в Казахстан, Семен, как он говорит, «впервые за долгое время свободно вздохнул». Возвращаться в Россию парень не намерен:
— Я в Казахстане, и это самое ох..енное, что случилось за последнюю неделю! Да какую неделю — за весь гребаный год!
Семен признался, что ему удалось договориться с директором, и первое время он продолжит работать удаленно.
Нет пути назад
Воодушевление от бегства и открывающееся для многих молодых россиян окно возможностей в Казахстане — вот то общее, что я вижу у многих, очень многих здесь. Несмотря на оставленные по ту сторону границы статус, благополучие, прожитые годы и карьеру, россияне в подавляющем большинстве пока что не собираются возвращаться назад.
Александр, молодой человек, встретившийся мне у ЦОНа, уверен, что, несмотря на любовь к родине, в ближайшие годы ему, как и многим уехавшим, не удастся вернуться в Россию:
— Я думаю, в ближайшие лет десять-пятнадцать — нет, не получится…
Сейчас нужно много работать, вывезти оттуда семью и, что бы ни случилось, держаться и помогать друг другу. На мой взгляд, сейчас чем дальше от границы России ты будешь, тем будет лучше и безопаснее для всех.
Квартирный вопрос
Вызванная внезапным ажиотажем жажда наживы ударила в первую очередь по обычным казахстанцам и оставшимся в Петропавловске «эмигрантам первой волны» (как в шутку сами называют себя те, кто приехал в Казахстан в период с марта по май).
Снять квартиру в скромной петропавловской однушке сейчас можно за 160–200 тысяч тенге в месяц, это эквивалентно 18,5–23 тысячам рублей. Обновленные цены, более чем скромные по московским меркам, для многих местных оказались неподъемны — ведь это средняя месячная зарплата в Петропавловске, в депрессивном и, прямо говоря, не самом богатом на рабочие места городе. Прежде цена на жилье редко превышала 70 тысяч тенге, что примерно равно восьми тысячам рублей.
Массовый приезд россиян подогрел рынок настолько, что в городе начались выселения даже среди тех, кто снимал жилье подороже, за 80, скажем, тысяч тенге. Собственники начали заламывать цену. Все в Петропавловске обсуждают: вернутся ли расценки на жилье к прежним показателям.
Серые схемы
Сразу после пересечения границы, едва россияне только выдохнут после шока, перед ними возникает вопрос легализации. По приезду в республику официально у иностранца есть три дня, чтобы встать на учет по месту проживания. Однако неготовая к такому наплыву россиян инфраструктура в первые дни коллапсировала. Возле ЦОНов и Центров миграционных услуг выстраивались длинные очереди, место в которых людям приходилось занимать с раннего утра.
Местные дельцы, намекая на возможную депортацию в случае нарушения, стали предлагать россиянам свои услуги по обеспечению прописки за символическую плату — от 5 до 30 тысяч рублей с человека. Некоторые напуганные перспективой возвращения на родину граждане России без вопросов отдавали деньги за прописку.
Однако в миграционном ведомстве сообщили, что тут всё небезопасно: «Временная регистрации по казахстанским законам предоставляется бесплатно. Существуют ограничения, по которым в одной квартире, помимо хозяев, может быть прописано всего 5 человек. Те, кто регистрирует вновь прибывших россиян за деньги, сразу после получения платы выписывают их, чтобы набрать новых, оставляя обратившихся к ним граждан России вне правового статуса».
В ведомстве пояснили, что без прописки в Республике Казахстан человек не сможет официально устроиться на работу. А значит, срок его пребывания в РК будет ограничен 90 днями, после чего могут наступить правовые последствия начиная от штрафа, а при повторном нарушении — выдворение из страны.
Те, кто живет в Казахстане давно, регистрацией не заморачиваются. Предпочитают выезжать из страны — хоть в соседний Киргизстан — и обнулять срок пребывания.
В случае подписания трудового договора с резидентом республики, а также получения разрешения на временное пребывание нерезидент Казахстана сможет безвыездно находиться в республике в течение года.
Цены
Долгое время, еще до всех произошедших событий, Казахстан был настоящей меккой для тех, кто хотел приобрести недорогую электронику. Но даже обычные товары первой необходимости — от продуктов до косметики и одежды — в Казахстане были дешевле на 25–30 процентов. Ради примера можно взять цену на молоко: против российских 70 и даже 90 рублей за литр в Казахстане оно стоит 40 рублей. А цена на булку хлеба колеблется около 20 рублей. Аналогичная ситуация с косметикой, лекарствами и средствами личной гигиены. Из-за этого в домобилизационные времена из приграничных с Казахстаном российских регионов всегда возили снедь в Россию.
Вновь прибывших Казахстан возвращает во времена до СВО. Особенно это видно по сфере услуг: цены на услуги барбершопа хотя и выросли с пяти до восьми тысяч тенге, всё равно остаются около 900 рублей, что более чем доступно для российской столичной публики.
Делайте «Новую» вместе с нами!
В России введена военная цензура. Независимая журналистика под запретом. В этих условиях делать расследования из России и о России становится не просто сложнее, но и опаснее. Но мы продолжаем работу, потому что знаем, что наши читатели остаются свободными людьми. «Новая газета Европа» отчитывается только перед вами и зависит только от вас. Помогите нам оставаться антидотом от диктатуры — поддержите нас деньгами.
Нажимая кнопку «Поддержать», вы соглашаетесь с правилами обработки персональных данных.
Если вы захотите отписаться от регулярного пожертвования, напишите нам на почту: [email protected]
Если вы находитесь в России или имеете российское гражданство и собираетесь посещать страну, законы запрещают вам делать пожертвования «Новой-Европа».
