Примечание:

вдохновлено реальными событиями, все совпадения случайны.

Титр:

при поддержке Министерства культуры России, Министерства обороны России, Военно-исторического общества России, Российского исторического общества, партии КПРФ и Фонда Святого Георгия, при информационной поддержке телеканала «Царьград» и ютуб-канала «Бесогон-ТВ».

Действие первое. Натура — Городок Нью-Амстердам — Где-то в Новороссии — Ночь.

На улице сидит мужчина, ветеран боевых действий на полуострове Крым; он тихо играет «Прощание славянки» на баяне и еле слышно поет песню для маленького сына, сидящего у его ног:

Вышли с Крыма мы точно из гроба,

И ликующий враг посрамлен:

Ни латыш, ни китаец, ни Жлоба

Не чинят нам в дороге препон.

Вдруг откуда-то справа доносится выстрел: ветеран не обращает внимания и начинает играть громче и петь еще громче:

Флаг — свидетель немой и холодный

И победы, и шествия вспять!

Верим мы, что на север свободный

Мы с тобою вернемся опять!..

Выстрелы звучат всё ближе и ближе; мы уходим на общий план и видим, как к русскому человеку несется орущая пыхтящая злобная нелепая орда — бандиты Симона Петлюры. Они окружают поющего ветерана, хватают его, разбивают баян, затыкают рот кляпом, валят на землю и избивают ногами.

Его маленького сына, не посрамившего честь отца и не бежавшего с места расправы, бандиты также хватают — распинают его и привязывают к танку (трофейному бронетрактору Гулькевича). Бронетрактор с распятым мальчиком отправляется ездить по улицам затихшего в ужасе городка Нью-Амстердам, наводя страх и трепет на несчастных жителей, жертв укронацистского террора.

Действие второе. Интерьер — Телестудия «Останкино» — Прайм-тайм

ВЕДУЩИЙ (показывая указкой на чудовищные кадры, только что полученные из Нью-Амстердама): Ну вот, вы всё видели своими глазами! Это снял наш военный корреспондент, и, между прочим, он рисковал своей жизнью! Нет, я хочу сказать, чтобы все знали: такие люди, как наши военкоры, герои! Они и в подметки не годятся всей этой швали, которая рассуждает со своих диванов и истерит, желает поражения нашей армии. Не дождутся

(Аплодисменты.)

ВЕДУЩИЙ (внезапно поворачивается к гостю справа): Так что, Майкл Бом, как вы на это смотрите?!

БОМ (с едва уловимым американо-польским акцентом): Мы можем смотреть с разных точек зрения, конечно, те, кто рискует своей жизнью, — это люди, к которым надо относиться с уважением, но всё-таки я хотел бы спросить, а зачем они привязали мальчика к…

ВЕДУЩИЙ (перебивает): Сатанисты они. Неужели не понимаешь? Они нас не-на-ви-дят!

БОМ: Тогда почему вы до сих пор здесь?

ВЕДУЩИЙ: А ты почему здесь?

БОМ: Потому что я имею право высказать мнение, и вы меня пригласили…

ВЕДУЩИЙ: Как мы тебя пригласили, так и выгоним!

БОМ: Вы не имеете права…

ВЕДУЩИЙ (кричит): Сочувствия к укронацистам в моей студии не будет никогда! Ты понял?

БОМ: Понял.

ВЕДУЩИЙ: Вон отсюда!

БОМ: Хорошо.

Бом уходит из кадра по направлению к кассе дальше по коридору.

Ведущий обращается в камеру

ВЕДУЩИЙ: Как бы то ни было, жители Нью-Амстердама срочно нуждаются в нашей помощи. Какая жалость, что богатыри не вы и нет с нами уже ни Ильи Муромца, ни Суворова, ни Матросова, ни Жукова Георгия Константиновича… Кто же поможет России в трудный час? Кто спасет несчастных жителей городка Нью-Амстердам, затравленных, униженных преступной хунтой петлюробандеровцев!

(Зловещая пауза.)

ВЕДУЩИЙ: Уехал бы Ломоносов, как Чулпан Хаматова? Оказался бы Столыпин, как Чубайс, на Сардинии? Они бы уже были под Нью-Амстердамом, и была бы с ними армия — они были бы с армией, а не было бы с ними армии — сами вошли бы в город и выбили эту погань из русского, русского города Нью-Амстердам!

(Аплодисменты.)

ВЕДУЩИЙ: Слава богу, что благодаря Центру инноваций Сколково и экспериментальному полигону Высшей школы экономики при поддержке Фонда кино нашей стране удалось разработать технологию Глубокого Героизма. Бытие определяет сознание, и путь самурая — поверить, что он самурай. Встречайте!

Укрупнение — в студию входит и занимает место у трибуны Александр Невский в исполнении Николая Черкасова из фильма Эйзенштейна 1938 года. В его походке, манере держаться и мимике есть нечто от актера Сергея Безрукова.

ВЕДУЩИЙ: Как бы поступили вы, великий князь? Как бы спасли жителей несчастного Нью-Амстердама?

НЕВСКИЙ: Идите и скажите всем в чужих краях, что Русь жива! Пусть без страха жалуют к нам в гости, но если кто с мечом к нам войдет, от меча и погибнет! На том стоит и стоять будет Русская земля!

ВЕДУЩИЙ: Кстати, да, это к вопросу о визах!

(Аплодисменты.)

НЕВСКИЙ: За обиду русской земли встану! Но защищаться не умею — сами биться будем! На чужой земле!

ВЕДУЩИЙ: Лучше и сформулировать трудно, всё-таки вы герой России!

ЖЕГЛОВ (голос за кадром): Вор должен сидеть в тюрьме!

ВЕДУЩИЙ: Кого я слышу, неужели?..

В центр студии спрыгивает откуда-то сверху Глеб Жеглов, исполненный в легендарном сериале Владимиром Высоцким. Жеглов быстрым шагом занимает свое место, пока камера любуется его кожаной курткой, а Невский — Черкасов — Безруков наблюдает явление Жеглова с явным скептицизмом.

ЖЕГЛОВ: Здесь у нас МУР, а не институт благородных девиц!

Его интонации выдают, что под маской Глубокого Героизма скрывается Данила Козловский.

ВЕДУЩИЙ: Да, не завидую, не завидую я петлюровцам! А ведь это у нас только пока второй самурай появился! Как сказал Начальник однажды, мы еще ничего всерьез даже не начинали!

(Аплодисменты.)

ЖЕГЛОВ (поет): А перед нами всё цветет, за нами всё горит, / не надо думать, с нами тот, кто всё за нас решит! / Веселые, не хмурые вернемся по домам. / Невесты белокурые наградой будут нам. / Всё впереди, а ныне / За метром метр / Идут по Украине / Солдаты группы «Центр»!..

ВЕДУЩИЙ: Они шли, кстати, с Запада, вспомните!

Начинает играть песня «Глеб Жеглов и Володя Шарапов» в исполнении песенного коллектива ВИА группа «Любэ». Ведущий пританцовывает, пока Александр Невский полирует свой меч для крупного плана, а Жеглов снимает кепку и кланяется присутствующим.

Страшные кадры из городка Нью-Амстердам идут фоном, заставляя зрителей всё глубже проживать трагедию разделенной России. В какой-то момент кадры начинают становиться черно-белыми, а на укронацистах петлюробандеры появляется немецкая нацистская форма со свастиками; видеоряд плавно перетекает в хронику Великой отечественной войны.

«Любэ» также плавно перетекает в известную композицию Микаэла Таривердиева из сериала «Семнадцать мгновений весны». Вячеслав Тихонов в роли Штирлица, которого исполняет, как может догадаться опытный зритель, Сергей Гармаш, идет по коридору.

Звучит голос за кадром:

«Штирлиц никогда не торопил события. Выдержка, считал он, — оборотная сторона стремительности. Всё определяется пропорциями: искусство, разведка, любовь, политика».

Штирлиц входит в студию. Ведущему и остальным отчаянно хочется выкинуть вперед правую руку, но они себя сдерживают — Ведущему даже приходится левой рукой схватить себя за правую. Это, разумеется, отсылка к известному кинофильму Стэнли Кубрика и ничего больше.

Штирлиц занимает свое место в студии.

ШТИРЛИЦ: Критиковать и злобствовать всегда легче! Выдвинуть разумную программу действий значительно труднее!

ВЕДУЩИЙ (к Невскому): Великий князь, есть у вас программа действий?

НЕВСКИЙ (запевает): Вставайте, люди русские, / На славный бой, на смертный бой! / Вставайте, люди вольные, / За нашу землю честную!

ЖЕГЛОВ: Если есть на свете дьявол, то он не козлоногий рогач, а дракон о трех головах, и головы эти…

НЕВСКИЙ: Тевтоны!

ШТИРЛИЦ: Нацисты…

ВЕДУЩИЙ: Американцы.

На слове «американцы» в студии раздается лай. На четырех ногах врывается Полиграф Шариков, исполненный однажды Владимиром Толоконниковым, а ныне получивший мощное тело и темперамент самого Владимира Машкова.

Он ничего не говорит, так как преображение в собаку достигло терминальной стадии: он только лает, особенно когда слышит наименования наций, враждебных Российской Федерации.

Невский берет Шарикова на поводок.

ВЕДУЩИЙ: Четыре самурая, созданных при помощи технологии Глубоко Героизма, уже в студии, дорогие зрители! И я уверен, это чувство воодушевления, эти слезы на глазах от скорой победы — они далеко не только у нас с вами, друзья, жители городка Нью-Амстердам в Новороссии также их разделяют и понимают! Давайте прервемся и послушаем, что говорят они, на что надеются и как ждут, ждут нашей помощи! Пожалуйста!

Шариков перестает лаять.

Действие третье. Интерьер — Подвал — Нью-Амстердам — Прямое включение.

На экране появляется эмблема: создано & распространено телеграм-каналом «VалеZник», а также реквизиты для банковского перевода: «Поддержи наших ребят! Сбор на тепловизоры и сигареты».

Камера трясется: военкор снимает с рук, находясь прямо в Нью-Амстердаме. Но камера показывает какое-то затемненное и прокуренное пространство, некий подвал.

ВОЕНКОР (голос за кадром): С нами согласился поговорить один человек, чье имя мы назвать не можем, ставший жертвой пыток в нацисткопетлюровских застенках. Я прошу всех, кого могут шокировать эти кадры, уйти от экранов…

В кадр вволакивают мужчину, двое военных в форме цвета хаки сажают его на стул, срывают с его головы пакет, бьют слегка по плечам и уходят из кадра. Человек щурится — всё его лицо в синяках и ссадинах, глаза слезятся.

ВОЕНКОР: Говорите, пожалуйста!

ЖЕРТВА: Да что говорить…

ВОЕНКОР: Расскажите, как вы пережили пыточные укронацистов?

ЖЕРТВА: Я… (кашляет; мощная рука вытягивается из темноты и дает ему листок бумаги, он щурится, пытается прочитать…) Я должен был… Я сказал, что Крымский мост… существует…

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: Блять, да он же не видит нихуя…

ВОЕНКОР: Тихо, блять!

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: Сам ты тихо, блять!

Рука вытягивается из темноты и дает жертве очки для зрения — в них есть только одна линза.

ЖЕРТВА (читает одним глазом): Я… Я прилюдно сообщил, что Крымский мост существует и это не фейк, а настоящим создателем нашего государства является Владимир Ильич Ленин. Это означало, что я поддерживаю в гражданской войне Москву, а это означало, что меня нужно убить, и укронацисты петлюробандеровцы пытались меня убить…

ВОЕНКОР: Как они пытались тебя убить?

ЖЕРТВА: Они заставляли меня учить украинский язык и отречься от русского языка.

ВОЕНКОР: Боже мой.

ЖЕРТВА: И показывали мне нацистские татуировки.

ВОЕНКОР: Выродки.

ЖЕРТВА: Пожалуйста, самураи, придите и освободите городок Нью-Амстердам, потому что если вы этого не сделаете, то скоро его переименуют в честь основателя полка «Азов», а этого я точно не вынесу, и нам придется всем совершить… совершить… (глаза слезятся — мешают читать)…

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: …Совершитель коллективное самоубийство! Всё, вырубай нахуй!

Военкор покорно выключает камеру.

Действие четвертое. Интерьер — Телестудия «Останкино» — Прайм-тайм.

Шариков лает.

Невский грозит мечом, а Жеглов — наганом.

Ведущий машет пальцем вверх.

ВЕДУЩИЙ: Забыли, забыли все уроки истории! А ведь еще любимый поэт нашей либеральной интеллигенции писал: «Только когда придет и вам помирать, бугаи, / будете вы хрипеть, царапая край матраса, / строчки из Александра, а не брехню Тараса!»

НЕВСКИЙ: …Вставайте, люди русские…

ВЕДУЩИЙ (перебивает): Другого Александра, простите, великий князь…

Шариков лает.

Под лай и аплодисменты входит новый гость: Лиза Бричкина из «А зори здесь тихие» 1972 года: ее играет, как и 50 лет назад, Елена Драпеко, но при помощи технологии Глубокого Героизма ее лицо, в отличие от фигуры, было значительно омоложено и возвращено в состояние 50-летней давности. Слова, однако, она говорит не по тексту, а от себя.

ДРАПЕКО: Идея с аватарами — это, конечно, интересно! Но вопрос, будут ли аватары такими же талантливыми, как актеры, это мы посмотрим!

ВЕДУЩИЙ: Елена Григорьевна, дорогая, нет времени смотреть! Родина зовет!

НЕВСКИЙ (снова обнажает меч): …Вставайте, люди русские…

ШТИРЛИЦ: Для того чтобы побеждать врага, нужно знать его идеологию, не так ли?

ЖЕГЛОВ: Ну-с, дорогие граждане уголовнички, приступим к делу!

ДРАПЕКО: Когда мы выгоним фашистов, все выйдут из бомбоубежищ… Будем развивать, наведем порядок, будем дружить, будем вместе фильмы снимать!

ШТИРЛИЦ: Критиковать и злобствовать всегда легче!!! Выдвинуть разумную программу действий значительно труднее!!!!

ВЕДУЩИЙ: Елена Григорьевна, скажите, неужели нет программы действий!

ДРАПЕКО: Стивен Сигал едет снимать фильм на Донбасс, и это правильно!

ВЕДУЩИЙ: Боюсь, здесь возникает конкуренция!

(Смех, аплодисменты.)

ВЕДУЩИЙ: Для того чтобы спасти Нью-Амстердам, нам не хватает всего лишь еще двух самураев! Но, как мы и сказали ранее, прелесть русского героизма в том, что часть его носителей умерла, но другая часть — всё еще жива! Так что теперь, в ситуации, когда наш отряд нуждается в подлинном лидере…

Шариков очень громко лает. Остальные учтиво кашляют.

ВЕДУЩИЙ: Именно отряд, конечно, ведь главный лидер у нас всегда один…

ХОРОМ: Один народ, одна вера, один президент…

ВЕДУЩИЙ: Аминь. Так вот, лидер для нашего отряда… Человек, даже можно сказать, уже не совсем человек — легенда, героизм во плоти, который идёт даже не за одного, а сразу за одного с половиной самурая… Вы понимаете, КТО сейчас войдет в нашу студию?

Пауза.

Играет гимн СК — Союза кинематографистов.

На специальном подвижном троне, сзади на спинке которого закреплены несколько «Оскаров» и «Пальмовая ветвь», несколько охотничьих трофеев, серебряное копыто, мигалка на возвышении, два проводных телефона-вертушки АТС-1 и АТС-2, катушка с проводами, которые вслед за троном несет серв-помощник, в зал ток-шоу въезжает Главный Самурай.

Торжественная пауза.

ОН: Братцы. Хотите анекдот?

ДРАПЕКО: Конечно, разумеется…

ОН: Идет охотник по лесу с ружьем. Охотится на медведя. Видит берлогу — стреляет, вдруг сзади его кто-то трогает по плечу, оборачивается — медведь! Говорит охотнику: значит, так, я либо тебя сейчас съем, либо изнасилую. Тот выбрал второе. Ну вот, случилось это. На другой день охотник приходит с гранатами, с пулеметом, в берлогу кинул гранаты, всю обойму засадил… И вдруг кто-то по плечу — снова медведь. Выбирай снова. Тот, значит, выбрал снова второе. На третий день охотник привез уже пушку, «джавелин», шарахнул по берлоге — пол-леса разнес, стоит, довольный. Вдруг кто-то по плечу ему раз — медведь! Говорит ему: я не пойму че-то, ты охотник или пидорас?

Оглушительный смех в студии.

Шариков довольно урчит.

Даже Александр Невский заливается басом.

Драпеко утирает слезы.

ОН: Вот так-то, братцы! Сидите тут, стоите, пыхтите, ролики какие-то смотрите! А плана-то у вас и нет нихера! Как спасать людей-то собираетесь?

ВЕДУЩИЙ: Простите, пожалуйста, но разве мы здесь…

ОН: Вот вы здесь, а они-то — там! Кого спасать будем! Парадокс!

ВЕДУЩИЙ: Да. Это вы верно сказали. Конечно.

ОН: Что ж, на фронт идти?

ДРАПЕКО: Скажете — пойдем!

ОН: А что от вас толку будет? (Стучит золотыми перстнями.) Вот я — стрелять умею, на лошади скакать, танк водить, в атаку ходить! А вы что умеете? Языком молоть?

Пауза. Всем стыдно.

ОН: Не случайно у меня программа своя. Не люблю ходить к вам — ни бе ни ме, так сказать, получается! (Посмеивается в усы.) Ну ничего. Ничего. Слава богу, есть в стране еще настоящий лидер, богоданный настоящий наш…

ХОРОМ: Один народ, одна вера, один президент…

ОН: Вот это правильно! Правильно! (Смеется.) Обратили внимание, наверное, как наша история циклична?

ВЕДУЩИЙ: Нет, расскажите?

ОН: Каждые сто лет на землю нашу приходят нехристи! Украину, кстати, и берут сразу — так повелось! А потом наступает зима, приходит наш генерал-фельдмаршал Мороз, и всё — сдулись! Бегут и драпают к себе в теплые квартирки! (Усмехается.) А в этом году — что?

ВСЕ ХОРОМ: Что?..

ОН: Да замерзать они будут не у нас, а у себя дома, вот что! (Смеётся.) Дураки! Наш верховный правильно рассудил всё! И из Нью-Амстердама отступят как милые, куда же им деться! А дальше встретимся мы на российско-польской границе и поговорим, поговорим, как всегда Россия с Европой говорила.

ДРАПЕКО: А если вы поедете, возьмете меня с собой?

ОН: Зачем это

ДРАПЕКО: Я вышила платок с изображением нашего лидера…

ХОРОМ: Один народ, одна вера, один президент…

ДРАПЕКО: Да. Хочу подарить ему.

ОН: Так ты мне дай — а я передам, а?

ДРАПЕКО: Конечно. Конечно, так и сделаем, спасибо!

ОН: Ну вот и славно!

Он разворачивается на своем троне, смотрит прямо в камеру, прокашливается. Слегка наклоняет голову в сторону и щелкает пальцами — свет в студии остается на нем, остальные уходят в темноту.

Даже Шариков замолкает.

ОН: Ну вот, дорогие друзья, вы всё видели своими глазами. Акира Куросава, кстати, я его знал довольно хорошо, он приезжал ко мне, а хотел снимать фильм про Дмитрия Донского, кстати, Куросава использовал это потом в своей картине «Ран», это довольно приятно, когда у тебя тырит Куросава… Он был великий режиссер. Как и Феллини, который снял гениальную картину «Восемь с половиной», кстати, кое-что он тоже спер из моего спектакля с Мастрояни по Чехову… Как любой режиссер мечтает снять свои «Восемь с половиной», так и любой президент, лидер, мечтает построить великую страну, так и любой сын отечества мечтает положить за нее свою голову… Но положить — погодите, за что? За устриц в московских ресторанах? За поездки в шенгенскую зону? За гей-парады, которыми они ходили бы по Москве, дай им волю? За дерусификацию русского города Киева?..

(Пауза.)

А я вам скажу за что! (Клацает золотыми перстнями.) За великое будущее, ради которого создалась и существовала империя, наша с вами Российская империя, как бы ее ни назовите! И за это, за то, чтобы мы летели в Космос, за освоение Венеры, Марса, Юпитера — именно за это сейчас гибнут наши парни под городком Нью-Амстердам в Новороссии! И именно поэтому, не потому, что мы сильнее, а потому что мы на стороне добра — все семь самураев сейчас были бы с нами! И Куросава бы меня отлично понял, скажу я вам!

Звучит «На сопках Манчжурии».

Камера отъезжает всё дальше и дальше и вдруг проходит через иллюминатор…

Действие пятое. Натура — Открытый космос.

…в открытый космос. Мы видим, что ток-шоу записывается в студии внутри огромной башни-ракеты, которая несется сквозь космическое пространство и поддерживает гравитацию при помощи вращения.

Впереди по курсу у башни-ракеты, отправленной в космос, находится Марс.

А где-то далеко внизу, на планете, откуда она стартовала, над городком Нью-Амстердам, где бронетрактор с распятым мальчиком уже сломался и заглох, а мальчик спрыгнул с него и уехал в Польшу, начинается тихий рассвет.

То не залп с полей пролетел —

Это гром вдали прогремел.

И опять кругом всё спокойно,

Всё молчит в тишине ночной.

КОНЕЦ