«Волны жары» распространяются этим летом по Западной Европе. Стоит ли видеть в этом явлении ощущаемый на собственном опыте эффект глобального потепления, или мы имеем дело со случайным отклонением от климатической нормы? На вопросы «Новой Газеты. Европа» отвечает старший научный сотрудник Лаборатории теории климата Института физики атмосферы им. А. М. Обухова РАН кандидат физико-математических наук Александр Чернокульский.
Насколько корректно увязывать жару этого года с глобальным потеплением, или можно на нее смотреть как на локальную флуктуацию?
Александр Чернокульский
сотрудник Лаборатории теории климата Института физики атмосферы им. А. М. Обухова РАН кандидат физико-математических наук
В целом, ученые всегда осторожны, когда говорят об увязке каждого конкретного экстремального события к изменению климата. Однако с волнами жары (или, что более корректно, волнами тепла) обычно чуть проще и можно быть более уверенным, что это следствие изменений климата.
Динамика формирования волн тепла, а для Европы это обычно распространение к северу отрога Азорского антициклона, иногда приобретающее черты блокирующего антициклона (когда антициклон просматривается не только в приземном давлении, но и на высотах 3-5 км, как бы блокируя западный перенос), в принципе наблюдалось и в холодном климате.
(Напомним, что антициклон — это область повышенного атмосферного давления — ред.)
С потеплением и блокирующие антициклоны становятся чаще, и субтропические антициклоны смещаются к северу, но дело даже не в этом, а в том, что температура воздуха внутри такого застывшего антициклона из-за усиления парникового эффекта (которого мы «добились», сжигая ископаемое топливо) может подняться в наши дни существенно выше, чем 30-50 лет назад.
То есть с запада должен был прийти холодный воздух (с Атлантики), но помешал Азорский антициклон?
Если грубо, то да. Точнее, его отрог, который приобрел черты блокирующего антициклона. В принципе, такие антициклоны и в холодном климате спокойно себе наблюдаются, но вот температура воздуха в них — а воздух в них как бы стационирует (практически застывает на месте), и постепенно прогревается ото дня ко дню — так бы высоко не поднялась.
Есть конечно ещё эффект адвекции (переноса теплого воздуха из той же Сахары), это надо все количественно оценивать — вклад разных компонентов, поэтому ученые и не любят отвечать сразу, быстро. Это вопрос атрибуции явлений: есть два подхода. Один — нарративный, мы выстраиваем историю развития события, раскладываем на компоненты и смотрим, как на каждый из этих компонентов влияет изменение климата — усиливает или ослабляет. А другой подход — статистический: мы берем и делаем условно 100 запусков с моделью со старым климатом и 100 запусков с новым климатом и смотрим вероятность такого события в старом и новом климате. Нарративный подход обычно долог, статистический — быстрее. Всё, что я видел по статистическому подходу: волны тепла, наподобие той, что наблюдается сейчас в Европе, в десятки раз чаще отмечаются в «новом», то есть более теплом климате. Так что и волна тепла 2022 года с большой вероятностью является прямым следствием потепления климата, а не случайной флуктуацией.
Делайте «Новую» вместе с нами!
В России введена военная цензура. Независимая журналистика под запретом. В этих условиях делать расследования из России и о России становится не просто сложнее, но и опаснее. Но мы продолжаем работу, потому что знаем, что наши читатели остаются свободными людьми. «Новая газета Европа» отчитывается только перед вами и зависит только от вас. Помогите нам оставаться антидотом от диктатуры — поддержите нас деньгами.
Нажимая кнопку «Поддержать», вы соглашаетесь с правилами обработки персональных данных.
Если вы захотите отписаться от регулярного пожертвования, напишите нам на почту: [email protected]
Если вы находитесь в России или имеете российское гражданство и собираетесь посещать страну, законы запрещают вам делать пожертвования «Новой-Европа».