Центральная и Средняя Азия полыхают: после январских протестов в Казахстане (закончились массовыми беспорядками, более 200 погибших) и майского восстания в Горно-Бадахшанском районе Таджикистана (минимум 16 погибших) народный бунт пришел и в Узбекистан. Причем, по устоявшейся традиции, официальные власти спровоцировали этот протест сами. Президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев решил обнулить свой президентский срок, а заодно увеличить время нахождения главы государств на посту с 5 до 7 лет. Для этого нужно было поменять Конституцию, пакет поправок даже был вынесен на обсуждение, хотя целенаправленную и честную дискуссию по поводу их легитимности никто допускать, конечно, не собирался. Но беда была не в этом, а в том, что в этот пакет изменений напихали много других чувствительных пунктов. В том числе — про отмену суверенитета Каракалпакстана и отмену права его выхода из состава Узбекистана. Это была большая ошибка.

На этом месте нужен небольшой урок географии. Кара-Калпакская автономная область появилась в 1924 году и первые шесть лет находилась в составе Казахской АССР, что в какой-то степени было объяснимо: каракалпаки — отдельный народ, но очень похожи и по языку, и по культуре на казахов. В 1930 году Сталин вывел ее область из состава Казахской ССР и сделал её самостоятельной, а еще через шесть лет каракалпаки и их территории стали частью уже Узбекской ССР. Территории большие — это 40% от современной территории Узбекистана. После распада Советского Союза был подписан договор о том, что за Каракалпакстаном сохраняется ограниченный суверенитет и право в любой момент выйти из состава страны. И хотя назвать отношения узбеков и каракалпаков безоблачными нельзя, правом на уход в обозримой перспективе пользоваться последние, кажется, не планировали.

И люди вышли на улицы Нукуса (это столица автономной республики): точное число протестующих неизвестно, но на пике протеста их было минимум несколько тысяч. В последний раз в Узбекистане так по-крупному искрило в 2005 году, во время событий в Андижане, и тогда протест был подавлен танками. В Нукусе все тоже быстро превратилось в стычки со спецназом, но количество погибших неизвестно: в республике тут же отключили интернет, и информация из Каракалпакстана стала поступать лишь по неофициальным каналам. Цифры варьируются от двух до 30 погибших, число раненых и задержанных не уточняется вовсе.

На пике напряжения в регион прилетел президентский самолет, а после было распространено официальное сообщение о том, что Шавкат Мирзиёев предложил отменить поправки к Конституции Узбекистана, убирающие суверенитет Каракалпакстана. Одновременно с этим силовые структуры страны распространили сообщение о том, что произошедшее — попытка «раскола общества», «попытка захвата органов государственного управления», «дестабилизация общественно-политической ситуации», а также провокация извне (без упоминания страны-провокатора). Ряд СМИ и экспертов — и в России, и в близком каракалпакам Казахстане, — предпочли увидеть, в первую очередь, «жест доброй воли» со стороны президента Узбекистана, который не стал доводить ситуацию до еще большего кровопролития. Но отмена спорных поправок — не конец истории. Сразу после заявления Мирзиёева республику закрыли на режим ЧП на целый месяц — с введением комендантского часа, ограничением въезда и выезда и запрещением любых массовых мероприятий (и, надо полагать, с сохранения ограничения интернет-связи). При этом толпа в ночь на 3 июля и не думала расходиться. По некоторым сообщениям, была даже попытка протестующих дойти до местного парламента.

А уже с утра появились видео, на которых машины спецназа и бойцы спецподразделений идут в Нукусе по дороге, буквально залитой красной жидкостью. Утверждается, что это кровь, но это, похоже, не так. Однако, учитывая многочисленные ночные сообщения в профильных чатах о протестах в Каракалпакстане, был выбран максимально жесткий вариант подавления протестов. А месяц в режиме ЧП нужен в том числе для быстрых судов и репрессий по отношению к протестующим.

В том, что протест в итоге будет подавлен, сомнений почти нет. Нужно четко понимать, что в любой диктатуре — а особенно в восточной, — публичное недовольство властью по любым причинам воспринимается самим диктатором исключительно как посягательство на его собственную исключительность. Вас может что-то не устраивать, но если вы при высказывании своих претензий «не проявляете уважения, не предлагаете дружбу», а сразу выходите на улицу, вы для диктатора автоматически превращаетесь в недоговороспособного врага, с которым есть только один тип коммуникации — подавление и уничтожение. В этом смысле либеральным экспертам, к слову, наверняка обидно за Узбекистан: ведь после смерти предыдущего диктатора Ислама Каримова в 2016 году многие искренне восхищались «просвещенностью» Шавката Мирзиёева, который, действительно, открыл несколько форточек в политической жизни страны.

Да, президент Узбекистана жестко отстаивает интересы страны, не позволяет усиливать на своей территории влияние ни Турции, ни России (по одной из версий, кстати, обнуление сроков нужно было, чтобы закрепить власть Мирзиёева перед возможными попытками влияния на страну со стороны Москвы). Однако это всё тот же восточный диктатор: длина ремня на кнуте у него всегда будет больше диаметра пряника. И иллюзии по поводу «демократизации» Узбекистана, как и любой другой страны в регионе, возникают лишь потому, что кто-то их хочет видеть, не более того.

Однако пример волнений в Нукусе вкупе с остальными протестами в регионе — это свидетельство тренда на иссякание запаса прочности подобных режимов. С одной стороны, люди все меньше готовы покорно терпеть любую несправедливость в интересах верховной власти, будь то социальные или политические причины. С другой — все диктаторы стремительно стареют, поэтому становятся жестче, но одновременно и слабее. Есть попытки обновления диктатур вроде туркменского варианта, но качество человеческого материала тоже говорит о постепенном вырождении жестоких политических режимов. И в этом смысле ликвидация или как минимум трансформация восточных диктатур в исторической перспективе кажутся неизбежными. Правда, сколько для этого еще должно произойти подобных Нукусов, Алматы или Горных Бадахшанов — вопрос открытый. Есть подозрение, что крови будет больше, чем кажется даже самым пессимистичным экспертам.