Говорим «свобода», выбираем — безопасность

Дебаты Трампа и Харрис стали захватывающим зрелищем по многим причинам. Занятно наблюдать за темпераментами кандидатов; отрадно видеть, как ведущие не дают одному из них безнаказанно передергивать факты. Но еще интереснее то, как двоились и сливались в речах кандидатов понятия свободы и безопасности. Как мне кажется, соотношение этих понятий — ключевой вопрос современной мировой политики и причина того, что говорить о «левом» и «правом» в традиционном виде уже нет смысла.

Гимном кампании демократического кандидата в президенты США Камалы Харрис стала песня Бейонсе «Freedom». Плакатами с надписью «Свобода» размахивали делегаты Харрис на съезде партии. О свободе говорил и ее would-be вице-президент Вальц:

«Когда республиканцы говорят о свободе, они имеют в виду, что правительство может свободно вторгаться в кабинет вашего врача. Корпорации могут свободно загрязнять воздух и воду. А банки — свободно использовать клиентов в своих интересах.

Когда же мы, демократы, говорим о свободе, мы имеем в виду свободу строить лучшую жизнь для себя и тех, кого вы любите. Свободу принимать собственные решения о медицинском обслуживании. И да, свободу наших детей ходить в школу, не беспокоясь о том, что их застрелят в коридоре».

«Свобода жить в безопасности от огнестрельного насилия — в наших школах, сообществах, храмах», — так выразилась сама Камала Харрис. Freedom of being safe, буквально так.

А когда Харрис на дебатах заговорила об абортах, самая сильная часть ее речи была посвящена безопасности женщины, которая истекает кровью в машине после выкидыша, а врачи боятся ее принять, потому что их засудят за криминальный аборт. И финансовой безопасности женщин, которые не могут себе позволить детей и рискуют оказаться в жизненном тупике.

Харрис постоянно напоминала о геополитической непредсказуемости и небезопасности Трампа: «Если бы вы были у власти, Путин бы уже сидел в Киеве», «Диктаторы всего мира ждут, когда вы будете у власти», «Вы устроили худший политический кризис за все столетие» (о попытке отрицать результаты выборов в 2020 году).

Между тем Трамп тоже охотно говорит о свободе. Изначально свобода — республиканское слово: «Эти выборы — между свободой и коммунизмом», — утверждает Трамп, преувеличивая левизну Харрис. «Хочет у всех отобрать ружья», «собирается урезать бюджеты полиции», «всех посадит на государственную страховку» (это он об Affordable Care Act, законе о доступном здравоохранении).

При этом Трамп непрерывно возвращался к теме миграции. Но когда ведущий спросил, как он собирается депортировать 11 млн людей, Трамп перескочил на то, что среди мигрантов «многие миллионы преступников, террористов, наркоторговцев... знаете, почему по всему миру преступность снизилась, и только в США возросла? Потому что все преступники переехали в США!».

Избиратели Трампа так же сильно хотят считать себя сторонниками свободы, как избиратели Харрис. Илон Маск так и говорит: «Если мы хотим сохранить свободу и сохранить цивилизацию, какой мы ее знаем, то должны голосовать за Трампа».

Но они также озабочены безопасностью, как избиратели Харрис. Каждый страх — это оборотная сторона какой-либо свободы. Свобода владеть оружием — это страх чужаков и того, что полиции недостаточно, чтобы защитить мой дом. Свобода абортов — это страх утраты контроля над своей жизнью.

Примерно ту же историю, что и в Америке, мы видим в Европе — со своей спецификой страхов.

Вот AfD, «Альтернатива для Германии». В попытке адресоваться к жажде безопасности в стране, входящей в топ безопасных государств мира, AfD утверждает, что преступность в Германии растет, хотя на деле количество уголовных преступлений колеблется на одном и том же уровне с середины 1990-х гг., и даже в среднем за несколько лет снижается.

А раз она как бы растет, давайте снизим возраст уголовной ответственности с 14 до 12 лет и поместим психически больных преступников вместо больниц в тюрьмы. А также отменим защиту данных для правонарушителей, чтобы вести слежку, ограничивая конституционные права.

Но говоря об этом, AfD проповедует свободу! Отличное выражение — «освободительный удар политики безопасности». «Sicherheitspolitischer Befreiungsschlag» — как это по-немецки!

Добродетельные консерваторы ХДС тоже за свободу.

«Жить свободно — уверенно вести Германию в будущее», так называется их новая программа. Фокус в том, что «уверенно» — это sicher, что также значит и «безопасно». Важность послания подтверждает и слоган всегдашнего союза ХДС/ХСС (Христианский социальный союз): «На свободе. В безопасности (Sicherheit). В Европе».

Кто же, по мнению уважаемых христиан, должен оказаться на свободе, кто в безопасности, а кто — в Европе?

ХДС в этом году заговорила о немецкой Leitkultur («совокупности немецких обычаев, традиций и культуры»): толерантность, права человека, верховенство права в государстве, знание немецкого языка и истории Германии, признание права Израиля на существование. Те же, кто отвергают Leitkultur, не должны становиться гражданами Германии.

Каким образом их отфильтровать? Следует ввести жесткий пограничный контроль, и всех, кто хочет проникнуть в Германию, отправлять в «безопасные третьи страны», где они и будут ждать рассмотрения ходатайства. Мусульман, например: ведь если они не разделяют наши ценности, то являются «недооцененной угрозой». Вот такая безопасная свобода от Европы.

Пока континент дрейфует вправо, англичане голосуют за лейбористов — но примерно по тем же причинам: концепция безопасности консерваторов явно провалилась. Инфляция и безработица растут, в Королевство плывут новые и новые лодки с мигрантами, а «священная» бесплатная медицина совсем перестала работать. Огромным разочарованием стал Брекзит: выяснилось, что изоляция приводит страну к экономическим потерям (какой сюрприз).

Но главное поражение консерваторы потерпели на почве собственной широко разрекламированной антимигрантской политики: проект Сунака по вывозу нелегалов в перенаселенную Руанду, за который Руанде успели заплатить 240 млн фунтов, себя не оправдал. Консерваторы считали, что перспектива быть высланными удержит людей от попыток переплыть Ла-Манш — но за время согласования проекта на лодках прибыло еще примерно сорок тысяч человек.

Попутно вышел анекдотический закон, по которому Руанда объявлялась «безопасной (!) и благополучной». Суды отказывались депортировать людей в связи с тем, что в Руанде нарушаются права человека, и парламенту пришлось прийти на помощь. Вот так страна со старейшими правовыми традициями, поправ законность и здравый смысл, объявила безопасной другую страну во имя собственной безопасности.

То есть, простите, во имя свободы. От мигрантов.

Впрочем, крах правительства Сунака и то, что лейбористы заморозили его проект, не означает, что вопрос стал для англичан менее острым. Что предложат взамен члены нового правительства? Пока у них нет четкого плана по мигрантам (кроме как «договариваться с ЕС о квотах»).

А будет ли их «свободобезопасность» выглядеть конкурентоспособной для их избирателей? Удастся ли, например, реформировать здравоохранение и социальное обеспечение и при этом сохранить популярность? Возможно, как только лейбористы столкнутся с трудностями, всё больше избирателей снова начнут смотреть вправо.

Недавно на острове вырос новый ядовитый политический гриб — партия Reform UK, глава которой, Найджел Фарадж, считает Путина величайшим политиком современности. Уже сейчас Фарадж весьма популярен, а на следующих выборах вполне может и отобрать голоса у консерваторов.

Во всём мире бедные голосуют за консерваторов и их «удары безопасности во имя свободы от». Правые традиционно не предлагают никаких социальных лифтов, и, вроде бы, голосовать за них невыгодно. Но безопасность кажется намного важнее любых потенциальных возможностей. Рыбаки и фермеры в Англии уже поняли, что жестоко ошиблись в своих оценках: изоляция Брекзита не увеличила их безопасность (от эмигрантов, террористов и преступников — на что они рассчитывали при голосовании), а оставила без денег. Но тенденция остается: люди готовы платить свободой за архаично понимаемую безопасность. Людям в тревоге трудно видеть на два шага вперед: лидеру достаточно пообещать им эффективно вышвырнуть чужаков за границы страны. Недаром Трамп так упорно возвращался к этой теме.

Наоборот, за условных левых голосуют в наше время не бедные слои населения, для которых, по старым правилам игры, резоном был бы, например, Affordable Care Act, — а скорее люди более обеспеченные и образованные. Они готовы закрыть глаза на то, что экономические меры, предлагаемые левыми, не всегда работают; что их политическая воля часто бывает слаба; и что мало кто из «либеральных центристов» имеет четкий ответ на глобальные вызовы, связанные с климатом и воинствующим исламом. 

Консерваторы (республиканцы в США, ультраправые в Европе), с их агрессивными мерами, традиционными ценностями и попытками вмешиваться в частную жизнь, пугают их сильнее.

Неопределенность в современном мире возросла так сильно, что и для правого, и для левого большинства вопросы безопасности стали намного актуальнее вопросов свободы — даже свободы выбора и новых возможностей.

Это вызывает реакцию секьюритизации — так исследователи называют политическую практику, когда обычные жизненные проблемы представляются гражданам как имеющие прямое отношение к их безопасности, а значит, позволяющие принимать радикальные меры. Говоря вроде бы о свободе, политики всех частей политического спектра стремятся при этом передать своим избирателям послание, что только с ними они останутся в безопасности. Такая апелляция к безопасности вообще всеми — одна из причин, по которым вряд ли осмысленно сейчас всерьез говорить о «левых» и «правых».