Сюжеты · Общество

«Неравнодушные — ставьте свечки за здравие»

Спустя три дня после жалобы на условия содержания в СИЗО на белгородскую активистку Надин Гейслер заведено новое уголовное дело по статье о содействии терроризму

Виктория Литвин, специально для «Новой газеты Европа»

Надин Гейслер во время судебного заседания. Фото: Sota.Vision

1 февраля 2024 года в обычной белгородской квартире звучит стук в дверь. Еще заспанная Надежда Россинская, в соцсетях известная под псевдонимом Надин Гейслер, спрашивает у стучащих, откуда они. Из-за двери доносится: «Не ломай комедию, ты прекрасно знаешь, кто мы». Друг Нади, ночевавший у нее тогда, выходит на балкон, а волонтерка одевается, чтобы встретить «гостей».

Это ФСБ пришла, чтобы задержать 28-летнюю активистку.

С начала войны Надин заняла активную антивоенную позицию. Она выходила на Соборную площадь, главную площадь Белгорода, в желто-синей одежде, занималась вывозом украинских беженцев с занятых Россией территорий… Естественно, навлекла на себя беду.

Позже друг Надин Александр рассказывал «Новой газете Европа», как в день обыска их с младшим братом Нади положили лицом в пол и стали запугивать. Александру говорили, что ему «можно сменить прическу», а несовершеннолетнему брату Надин бросили: «Такого пи***ка можно в окно выкинуть». Вскоре стало известно, что Надин задержали по статье о публичных призывах к осуществлению деятельности, направленной против безопасности государства, — ст. 280.4 УК РФ. Белгородский юрист Евгений Соколов заявлял, что такие призывы, как считает следствие, были размещены девушкой где-то в интернете. Конкретнее не сообщается.

Новое дело Надин

Ночью 24 июня «Коммерсант» со ссылкой на ФСБ опубликовал предполагаемую переписку Надин с некой Еленой Кучма. Из этой переписки следовало, что Надин якобы намеревалась бежать в Украину, однако не решилась из-за мамы, которая оставалась в России.

«Когда они (СБУ. — Прим. ред.) тебя вывозят, это предается огласке. Я не могу дать интервью, это будет смертный приговор. Моя история — это в прямом смысле история девочки, которая хлопала глазками, наебала всю систему, под носом ФСБ вывозила атошников, координаторов ВСУ, прятала у себя на складе, у себя дома, спонсировала ЗСУ донатами. Но рассказать этого я не могу. Это и есть причина того, что я сижу в четырех стенах и не афиширую свое местонахождение», — цитирует якобы слова девушки «Коммерсант».

В тот же день аналогичное сообщение опубликовало белгородское издание «Открытый Белгород», только журналисты дополнили материал кадрами той переписки: на записи видно экран смартфона с предполагаемой перепиской Нади в инстаграме.

Сообщения датированы августом. В тот момент активистка находилась за пределами России: она уезжала из страны из-за преследования, но потом вернулась.

Аккаунт Елены действительно есть в подписках у Надежды, но подлинность переписки подтвердить или опровергнуть по открытым данным нельзя. «Новая газета Европа» написала в директ Елене Кучма, но пока что ответа не получила.

«К нам заявился оперуполномоченный и начал давить на нас, чтобы мы уговорили Надю признаться во всех грехах, что она шпион чуть ли не американский, также что в Германию она ездила, что ее там завербовали, что она хочет приехать в Украину. Чтобы она призналась прямо здесь, что мы всё это знаем, что мы все врем и Надя врет, что это ее последний шанс признаться во всём, а то потом будет плохо. Будет хруст костей — и не только Надиных, но пострадают все остальные, что ее обвинят в шпионаже, госизмене», — цитирует издание SotaVision отчима Надин Сергея Юсупова.

18 июля стало известно о том, что против Нади возбуждено новое уголовное дело. Вероятно, оно связано с той самой перепиской, которую публиковали СМИ со ссылкой на ФСБ. 28-летней активистке грозит от 15 до 20 лет тюрьмы. Если ей дадут максимальный срок, то на свободу Надя выйдет, когда ей будет под 50 лет.

Фото: Анатолий Ольшанский

«На этот раз отправили в камеру, а не карцер»

Примечательно, что между публикацией предположительной переписки Надин с Еленой Кучма и возбуждением уголовного дела прошел почти месяц. А с момента ее ареста — вообще более полугода. Сомнительно, что ФСБ всё это время не знала о существовании переписки, по мотивам которой возбуждено новое дело.

Интересно и еще одно совпадение: дело было возбуждено спустя всего три дня после того, как Надя пожаловалась в письмах родителям на бесчеловечные условия содержания в СИЗО.

Публикуем эти письма (с разрешения родителей). Стилистика и пунктуация — авторские.

«Письмо №47

Сегодня утром ничего не отправляла, это письмо отдам завтра утром. Почему? Потому что мне было плохо. С утра и до примерно 19 я загибалась от острой головной боли (внутри как будто всё кипело и параллельно били кувалдой по голове). Каждое движение было как смертный приговор, становилось еще больнее. Первые полдня у меня не было обезболивающего (в камере закончилось), шел третий день, как я его просила — дали после обеда, к врачу меня не отвели.

Однажды у меня уже было такое, мне Влад (бывший муж Нади. — Прим. ред.) вызвал неотложку, час кололи и внутримышечно, и внутривенно, мне ничего не помогало, перед уходом вкололи снотворное, я отключилась еще во время укола. Полегчало вечером после трех таблеток кеторола и то не до конца. Спала, поливала голову холодной водой, лежала с мокрым полотенцем.

Как оказалось, справка на постельный режим у меня закончилась (меня никто об этом не уведомлял), выписали рапорты, сегодня была на комиссии (за сон), пожалели, сделали выговор и на этот раз отправили в камеру, а не карцер. Теперь я прошу вообще всех существующих у меня адвокатов принять действенные меры, жду Антона (вероятно, это адвокат по назначению Антон Присный. — Прим. ред.) вместе с нотариусом, прошу помощи. У неравнодушных, врачей — вообще у всех, кого только возможно, пока я не получила очередное наказание за слезы от боли с закрытыми глазами или микроинсульт в не отведенное для этого время согласно ПВР №9 от 29.11.23 (правилам внутреннего распорядка. — Прим. ред.) или не стала инвалидом.

Надин Гейслер во время судебного заседания. Фото: Sota
Письмо №48

Всё тот же день, около 16:00 меня вывели в медчасть. Назначенный ранее курс уколов от невролога откладывали из-за температуры, на сегодняшний день температура 37,4 — померили в медчасти, так я хожу уже три недели без каких-либо признаков простуды. Итого: вкололи спазмолитик от головы, справку на постельный режим не дали, на мои вопросы, что мне делать в таком состоянии, сказали терпеть, несмотря на то, что глаза горят и болят, закрывать мне их нельзя, иначе снова сочтут за сон, следовательно — карцер. Завтра начнут курс невролога — я не медик, не знаю почему тогда температура мешала, а сейчас — нет. В выходные сделают флюшку (флюорографию. — Прим. ред.), это делают каждые пол года в СИЗО. Я вынуждена сидеть и всеми способами тормошить себя, чтобы не дай бог не закрыть глаза, вынуждена терпеть боль, температуру, тахикардию и слабость. Объясните мне, дуре, в какой стране мира это гуманно?

Вдобавок, прошу заметить, мы заперты в камере без намека на сквозняк проветривание (температура в Белгороде сейчас примерно 30–35 градусов. — Прим. ред.), даже без прогулок с 14 марта (тогда в Белгороде были сильные обстрелы, поэтому прогулки отменили. — Прим. ред.). Несколько месяцев я терпела это состояние — больше не могу. Неравнодушные — ставьте свечки за здравие, видимо мне поможет только чудо.

P. S. про страну и гуманность — Северную Корею в счет не берем.

Так интересно получается — весь этот шум, внеплановые гости, не дают свидание, игнорят адвокатов, а теперь заставляют мучаться и не дают справку. До маразма же… На сканировании артерий «показатели замечательно повышены на 56% от возрастной нормы», ЭЭГ, рентген, три месяца жалоб, на острую боль, недели с температурой — у вас всё ок, отклонений нет, или терпите. А потом что… А, ой, тромб — мы все не при чём?

P.S. утром на уколы не повели, в связи с чем — хз».