«Журналист увлекающийся, но не злодей» 

«Арестовали на два месяца, до 6 июля», — так закончил свой онлайн-репортаж в телеграм-канале сын Кеворковой Василий Полонский 7 мая 2024 года. Василий — известный журналист, раньше сотрудничал с телеканалом «Дождь», сейчас — с «Новой газетой», один из ведущих журналистов проекта «НО. Медиа из России». После полномасштабного вторжения России на территорию Украины он, в отличие от многих своих коллег, не стал уезжать из России.

В интервью журналисту Дмитрию Колезеву в 2023 году он объяснял свое решение не уезжать в том числе тем, что в России у него остаются бабушка с дедушкой и мама, Надежда Кеворкова. 

Сейчас мне почти 36 лет, я не могу бросить этих людей, — говорил Полонский в интервью. 

6 мая 2024 года, после информации об обыске в квартире матери и ее задержании по делу об «оправдании терроризма», Василий Полонский написал: «Моя мама ни в чем не виновна. Она журналист». 

Надежда Кеворкова окончила исторический факультет МГУ. Связала свою судьбу с журналистикой она не сразу, ближе к тридцати. По ее собственному признанию, произошло это после знакомства с советским диссидентом и христианским активистом Александром Огородниковым. 

— В журналистику меня привел Александр Огородников. Это человек легендарный. Сначала мы узнавали отрывочные вести о том, как он сидел в лагере. Потом мы узнали, что он вышел на свободу. А потом мы с ним познакомились. Мы — это небольшой, но сплоченный дружеский коллектив. <…> Огородников произвел на наш товарищеский кружок громадное впечатление. Он не старчествующий, не монашествующий, не циничный и не постмодернистский новый православный, он обычный человек — мирянин, который отстоял свою веру в тюрьме, — рассказывала Кеворкова в 2020 году изданию «Правмир». 

Вместе с Огородниковым Кеворкова тогда же, в конце 1980-х, начала издавать альманах «Бюллетень христианской общественности», а затем газету «Вестник христианской демократии».

«До того я ни в каких газетах, кроме рукописных, не принимала участия, — вспоминала в интервью Кеворкова. — Мы были потрясены тем, что это всё можно издавать, что везде мы желанные гости, что везде наш листок принимали. <…> 

Мы умели путешествовать автостопом, довольствовались малым, да и деньги в ту пору были смешными. Мы научились делать всё — фотографировать, брать интервью, делать репортажи, мы сами ездили в типографию, тогда набирали вручную, типографские рабочие были первыми читателями, весьма пристрастными. Был еще единый Советский Союз — гигантское пространство, большая часть ныне разделенного мира была нам доступна».

С 1992 года Кеворкова стала работать педагогом в православной гимназии «Радонеж». Там же работал и ее второй муж, журналист, а потом и политик Максим Шевченко. 

В конце 90-х — начале 2000-х Надежда Кеворкова была постоянным обозревателем приложения к «Независимой газете» — «НГ Религия». Вспоминая то время, Кеворкова сетовала, что журналистское сообщество под религией, как правило, всегда «понимало анекдоты о Моисее и истории разоблачения попов и чудес» и что «религия считалась своего рода формой чудачества».

— Максим Шевченко придумал эту газету («НГ Религия»), ее структуру, ее наполнение, ее внутреннюю драматургию, — рассказывала Надежда Кеворкова. — Он работал в «Независимой», и ему удалось сделать это приложение таким ярким, что его перепечатывали полосами. Нужно отдать должное Виталию Товиевичу Третьякову, тогда главному редактору «Независимой газеты»: он принял идею Максима, редакторским чутьем понял, что это важнейшая тема, что об этом никто ничего не знает, что нужно делать это издание представительным и позволить ему быть политически острым, а не провокацией против чувств верующих.

В какой-то период Надежда Кеворкова стала работать специальным корреспондентом «Независимой газеты» в США. Она была репортером в странах Ближнего Востока (Ливане, Афганистане, Пакистане, Иране, Ираке, Турции, Судане, Сирии, секторе Газа) и на Северном Кавказе. После начала работы на Кавказе и Ближнем Востоке журналистка приняла ислам.

— В таких горячих ситуациях становится отчетливо ясно, что если ты не враг своей стране, то надо говорить не о разделяющем, а об объединяющем. Это сложно. Может быть, поэтому я люблю писать о христианах на Востоке, о мусульманах — там люди обладают давней традицией диспутов. Они помогают вам в вашей традиции увидеть такие детали, которые мы сами не ценим. Православной христианке на Востоке полезно бывать, — подчеркивала Кеворкова. 

Кроме «Независимой газеты» журналистка писала о религии также для таких полярных СМИ, как пропагандистское издание Russia Today Маргариты Симоньян и «Новая газета», «Огонек», «Русский Newsweek» и другие. В 2010 году Надежда Кеворкова была номинирована на премию International Women of Courage. Среди лауреатов этой премии, которую вручает первая леди США, — журналистки Ирина Халип и Елена Милашина. 

Сторонники и коллеги выделяют бесстрашие и активную гражданскую позицию Надежды Кеворковой. Издание «Черновик» напоминает, что однажды Кеворкова оставила свой «теплый московский уют, приехала в Дагестан и несколько лет провела в высокогорном селе Цумадинского района, откликнувшись на зов горцев-энтузиастов, которые решили во что бы то ни стало СОХРАНИТЬ ШКОЛУ (пунктуация и орфография сохранена. — Прим. ред.) в родном селе. Они направили своих городских детей учиться в родное село и пригласили Надежду преподавателем истории и обществознания. Она историк и журналист по профессии, но главная ее профессия Человек (именно с большой буквы), когда смысл жизни человек видит в том, чтобы делиться своими знаниями и опытом жизни, в конечном счете, быть полезным людям». 

В июле 2015 года Кеворкова, будучи тогда корреспондентом прокремлевского RT, была задержана силами израильского ВМФ в Восточном Средиземноморье на борту шведского судна «Марианна», которое направлялось в Газу. Задержание произошло из-за нелегального проникновения на территорию Израиля.

Вместе с Кеворковой на борту «Марианны» находились 18 человек, в их числе депутат Кнессета Басель Ратас, бывший президент Туниса Монсеф Марзуки, депутат Европарламента Ана Миранда (Испания), Мария Свенссон (феминистка из Швеции), Микаел Карлссон (представитель шведской организации Ship to Gaza), Дрор Фейлер (израильский музыкант, представитель организации Ship to Gaza), Генри Ашер (профессор медицины, Швеция), Леннарт Берггрен (документалист, Швеция) и другие. Все они были помещены на несколько дней в израильскую тюрьму, а затем депортированы обратно в государства, гражданами которых являлись. Причем, как рассказывала «Палестинскому информационному центру» сама Кеворкова вскоре после прибытия в Россию, израильтяне предлагали купить ей билеты и депортировать в Москву раньше, но она задержалась в тюрьме по собственной воле. Решила дождаться, пока не отпустят остальных ее попутчиков: 

Об этом тюремном эпизоде Надежда Кеворкова вспоминала в своем телеграм-канале и совсем недавно, за пару недель до ареста по делу об «оправдании терроризма». Она приводила в качестве примера закалки характера лидера ХАМАС и организатора теракта в Израиле 7 октября Яхья Синвара, который, как и она, сидел в израильской тюрьме. Правда, сидел не неделю:

«Яхья Синвар сидел там 20 лет, — писала Кеворкова и делала вывод. — Тюрьма — это кузница восстания, в любой точке мира. Система печется о собственной неуязвимости и из чистой глупости неизбежно начинает давить, чем создает глобальную угрозу. Именно это мы наблюдаем в Палестине — весь этот сброд создал тотальную угрозу мировой системе, убивая палестинцев и вызвав тотальное мировое сопротивление, где они не ждали. Они 20 лет канифолили человечеству мозги исламским терроризмом — и? И человечество вышло из гипноза, встряхнулось и сказало: 

— Отлично, от реки до моря Палестина будет!

Давите, давите. Еще чуток — и это человечество стукнет себя по лбу и скажет:

— Так вот о чем ты толковал, Усама, а мы-то дураки».

— так характеризует Кеворкову ее бывший муж Максим Шевченко при выходе из суда после того, как 7 мая 2024 года журналистку заключили под стражу по делу об «оправдании терроризма». 

Еще на момент возбуждения дела Надежда Кеворкова была известна не только как автор большого количества статей о православии и религии в современном мире, но и как создатель документального сериала «Джихад русской литературы».

Авторству Надежды Кеворковой принадлежит ряд книг, самые известные из них — «Палестина. Сопротивление», «Палестина. Если мне надо будет умереть» и «Если я забуду тебя, Иерусалим».

Страницы журналистки в социальных сетях всегда были открыты, и в фейсбуке, и в инстаграме. Там большую часть места занимали воспоминания о журналисте и близком друге Орхане Джемале, о его отце — российском исламском политическом и общественном деятеле, философе и поэте Гейдаре Джемале, последовательницей которого Кеворкова себя считает. Последнее время посты журналистки были посвящены событиям, начавшимся на Ближнем Востоке после теракта в Израиле 7 октября. Она часто обращала внимание на протесты студентов и преподавателей ведущих американских вузов в поддержку Палестины («Студенты очень круты. Профессора тоже не отстают»).

Кроме того, журналистка сама активно выступала за Палестину и освобождение жителей сектора Газы, которые, по ее мнению, находятся в оккупации Израиля. В сетях журналистка выступала против существования Израиля как такового: «Хватит вообще этого израиля (пунктуация и орфография сохранена. — Прим. ред.). И вообще хватит разговоров». Жителей Израиля, в том числе эмигрировавших после войны в Украине россиян, Кеворкова называла «израильскими ватниками» и «зетниками». Действия самой Украины, поддерживающей Израиль после 7 октября, — «большой ошибкой». Журналистка выражала на своей странице в фейсбуке удивление: «А почему бы не поддерживать палестинцев? И что такого страшного в Хамас?» (пунктуация и орфография сохранена. — Прим. ред.). 

Вообще, после 7 октября 2023 года Надежда Кеворкова активно поддерживала действия террористов ХАМАС, убивших около 1200 жителей Израиля, включая стариков, женщин и младенцев. 

«А вы думали, что ничего не прилетит? А вот прилетело», — написала она на своей странице в фейсбуке 7 октября.

Незадолго до своего ареста Кеворкова также делилась с подписчиками своего телеграм-канала и повторила фразу про «прилетело»: «Какая прелесть. Никарагуа подала в Международный суд ООН иск против Германии за содействие геноциду израильскому.

Идет первое слушание. 7 октября было ясно сказано: думали, не прилетит? Получите, распишитесь. Палестина даст прочихаться этому миру. За все придется заплатить».

«А потом они делают вид, что Надя не оправдывает терроризм?» — спросил под постом Надежды Кеворковой израильский журналист Никита Аронов в день ее ареста.

Ответить коллеге она уже не смогла.

К ней пришли домой с обыском накануне, 6 мая, увезли на допрос, а затем на ночь поместили в ИВС. На следующий день Басманный суд арестовал ее. Но вовсе не за оправдание террористов ХАМАС (организация в России официально разрешена, и с ней представители российского МИД встречаются на официальном уровне). Уголовное дело завели в том числе за пост в телеграм-канале Кеворковой, где она упоминала движение «Талибан», официально запрещенное в России и признанное террористическим. Хотя с его представителями сотрудники российского МИДа встречались, как и с ХАМАС, на дружеском и на официальном уровне.

Одни сторонники Надежды Кеворковой обвинили в ее аресте «сионистское лобби». Другие обратили внимание на отсутствие логики в обвинении: писать о «Талибане» нельзя, но встречаться с «Талибаном» и поддерживать его на официальном уровне можно. Логика действительно отсутствует. 

Накануне ареста Кеворковой провластные российские издания опубликовали слитые оперативниками видео из ее квартиры в Москве. Внимание государственные СМИ акцентировали на том, что в квартире находились среди прочего плакаты со словами «Лучше митинг» и «Забей в Google: дело «Хизб ут-Тахрир». Они не террористы. Свободу политзаключенным». А неназванный источник газеты «Известия» утверждал, что Кеворкова якобы «поддерживает дружеское общение с людьми, причастными к террористической деятельности и финансирующими ИГИЛ». 

Сама журналистка на суде выглядела после ночи в ИВС изможденной. Она не проронила почти ни слова, только улыбалась близким и друзьям. Ее адвокат обращала внимание суда на то, что журналистка «сотрудничает со следствием», но не отказывается от своих публикаций, однако настаивает, чтобы следствие разобралось, есть ли в них состав преступления.

Василий Полонский, сын Надежды Кеворковой, вел прямую онлайн-трансляцию из суда. И, пожалуй, этот факт, когда дети-журналисты ведут репортажи из суда по делу своих арестованных родителей, ознаменовал собой начало абсолютно новой эпохи в российской журналистике времен войны и репрессий в стране. 

Поручительства за Кеворкову подписали вместе с Максимом Шевченко писатель Александр Проханов, президент Ассамблеи исламского бизнеса Марат Кабаев (отец Алины Кабаевой, бывшей олимпийской чемпионки, которую СМИ называют женой Владимира Путина), начальствующий епископ Российского объединенного союза христиан веры евангельской Сергей Ряховский, бывший заместитель министра связи и массовых коммуникаций, выпускник, как и Кеворкова, истфака МГУ, знающий ее со времен учебы Рашид Исмаилов, главный редактор «Правмира» Анна Данилова, юрист и ведущая Екатерина Гордон и журналист Ева Меркачева. 

Арест проходил буднично, как все аресты в Басманном и других российских судах. Судья Елена Ленская решила не приобщать поручительства и не допрашивать свидетеля (он же один из поручителей) Максима Шевченко. Отказалась судья и приобщать цитаты официальных лиц о движении «Талибан», пояснив, что оценку доказательств суд будет давать позже, при рассмотрении дела по существу. Первым в списке официальных лиц был глава МИД Сергей Лавров, который призывал налаживать отношения с талибами. Однако судья даже не дала адвокату зачитать цитату Лаврова. 

— Я надеюсь, что и следствие, и суд примут во внимание ее [Кеворковой] эмоциональное [состояние], характер личности, — отмечал перед заседанием Максим Шевченко. — И поймут, что перед ними находится не какой-то закоренелый преступник, а московский писатель, поэт Надежда Кеворкова, которая говорит и действует в стилистике свободного, творческого московского пространства, в котором она всю жизнь прожила.

Суд не принял это во внимание. Надежде Кеворковой отказали в иной мере пресечения — домашнем аресте или запрете определенных действий. На время следствия и суда по существу она будет находиться в женском СИЗО «Печатники» в Москве. По статье об оправдании терроризма (такая же, как у режиссера Жени Беркович и сценариста Светланы Петрийчук) ей грозит до пяти лет колонии общего режима. 

Почему пришли за Надеждой Кеворковой и в чем причина ее ареста — в ее религиозном радикализме (но он эмоциональный, открытый, неопасный и нерадикальный) или в чем-то еще? Ведь она транслировала всё то же, что можно услышать по российскому ТВ. Или это просто месть за слишком свободного сына? Впрочем, на фоне массовых репрессий за слова российской судебной системе в лице той же госпожи Ленской, кажется, всё равно, кого она в очередной раз проглотила — 67-летнюю Надежду Буянову, пенсионера и педиатра, за «фейки об армии», 71-летнего правозащитника Орлова за «повторную дискредитацию армии» или 65-летнюю журналистку Кеворкову за «оправдание» действий формально запрещенного в России «Талибана». Ясно одно: система в очередной раз проглотила человека за его убеждения.

— говорил при выходе из суда бывший муж журналистки Максим Шевченко. — И также надеюсь, что те, кто предъявил ей эти обвинения, отнесутся к ней со снисхождением, милосердием и глубоким человеческим пониманием. Потому что всю свою жизнь Надежда Витальевна отдала своей стране, своему городу, журналистике, творчеству. Злодеем она никаким не является.

«Мы знакомы с Надей очень давно, — рассказал по просьбе «Новой газеты Европа» о Кеворковой журналист, основатель издания «Продолжение следует» Павел Каныгин. — Хорошо помню эпизод, когда меня в 2014 году взяли в плен в Донбассе так называемые ополченцы ДНР. И где-то поблизости оказалась Надя Кеворкова. О том, что меня взяли в плен, она узнала от Муратова. Он попросил ее и Максима Шевченко поехать меня спасать. Ополченцы меня выгрузили в бессознательном состоянии в какую-то гостиницу. И уже в гостинице Надя и Максим меня подобрали, повели в ресторан, накормили, успокоили и довезли до Киева. Мы летели вместе в Киев. У меня было состояние полной рассеянности, я ничего не мог понять, что произошло, как так случилось… А Надя по жизни человек очень тактичный, очень деликатный, но при этом с сильным волевым характером. Она объясняла мне всё предельно мягко, понятно, бережно. Мы еще много где пересекались потом. И каждый раз я видел ее в образе очень стойкого, по-хорошему упертого, очень прямого и открытого человека. Да, она говорит вещи, с которыми кто-то может быть не согласен. Какие-то ее слова могут звучать резко. 

Во всех своих публикациях, заметках и колонках Надя стояла на стороне этих людей. Понятно, что у Нади был профессиональный интерес к исламской тематике, к тематике различных движений и государств, но она всегда была в этом смысле честна. Много рассказывала о людях в первую очередь, которые, как ей чувствуется, страдают. 

Сейчас под угрозой находится любой журналист, чье мнение отличается от мнения путинского политбюро. И даже если ты не высказываешься, могут припомнить твои старые «грехи». Как в случае с Надей. Ее арест — еще раз напоминание всем на нашей родине в России, насколько опасно сейчас не просто быть журналистом, а вообще быть человеком со своим мнением. Даже если это мнение было высказано когда-то давно. Как мы теперь понимаем, категория длящегося преступления — это кувалда, молоток в рукаве у режима, которым в любой момент могут ошарашить любого человека за абсолютно любые вещи, которые следователь откопает в интернете. Откопает, подкрутит, подвертит, и вот тебе готово уголовное дело. Очень жаль, что с Надей Кеворковой так произошло. Мрачная история».