От уссурийских тигров к белорусским «Бобрам»

Из приозерья — в Приморье

История Андрея Новикова, действительно, необычна и нетипична. «Ничто не предвещало». Он родом из Беларуси, из поселка Воропаево в Поставском районе на Витебщине. Школу Андрей окончил еще в СССР в 1987 году и уехал поступать в высшее военное автомобильное командное училище в Уссурийск. Выпускники советских военных училищ 1991 года — почти «потерянное поколение». В августе того года произошел путч, а к концу года страна, которой они присягнули, распалась с глухим треском.

Тем, кто быстро уволился из армии, повезло, наверное, больше: они сразу начали искать себя в новой реальности — и многие нашли. Андрей Новиков уволился весной 1992 года, год работал в Магаданской области водителем, потом автомехаником в родном Воропаево, а в конце августа 1994 года, вскоре после первых президентских выборов в Беларуси, уехал с семьей в Уссурийск и пошел служить в милицию.

— Я занимал в милиции «собачьи» должности, — рассказывает подполковник Новиков, — где огромная ответственность и нагрузка. Работал сначала в уголовном розыске оперативником «на земле», затем в группе по грабежам, с 1998 года — в ГУБОПе, но не хотел участвовать ни в каких коррупционных схемах, потому и ушел оттуда снова в уголовный розыск, «на землю», на бытовуху: кражи, грабежи, разбой. В одном из ОВД Уссурийска я стал начальником криминальной милиции. Потом в руководстве УВД города мне сказали: 

Его личный состав, кстати, охранял избирательные участки, и Андрей Новиков видел, как фальсифицируют выборы: постовые докладывали ему, что приходили люди из администрации города и вскрывали ночью комнату с бюллетенями. Он, в свою очередь, докладывал об этом руководству УВД, но, видя отсутствие должной реакции, просто снимал с поста своих подчиненных, чтобы не подставлять личный состав.

— К 2011 году, когда в России началась реформа «милиция — полиция», я был подполковником и совмещал несколько должностей в УВД Уссурийска, — продолжает Новиков. — В том числе заместитель начальника УВД города Уссурийска — начальник милиции общественной безопасности (МОБ), неоднократно исполнял обязанности начальника УВД. Но чем выше я поднимался по карьерной лестнице, тем отчетливее ощущал и понимал, что мне в конце концов всё равно придется влиться в «стройные ряды» коррупционеров. А этого очень не хотелось. В конце концов, у меня армейский стаж, боевые, милицейский стаж. Просто написал рапорт и уволился. Гражданская специальность хорошая, так что я еще не успел получить расчет, а уже работал завгаром на предприятии, потом меня пригласил друг в одну из фирм сельскохозяйственного направления в Уссурийске…

За 26 лет жизни в России Андрей Новиков ни разу не был за границей. И это никак не было связано с работой в силовых структурах: просто в отпуск он всегда предпочитал ездить в Беларусь. Рядом родители, близкие, друзья. А еще озера, рыбалка, баня, красоты Витебщины — в общем, идеальный отдых. И когда Андрей уволился из милиции, он всё чаще начал задумываться о возвращении в Беларусь, откуда уехал выпускником школы. И в 2013-м принял решение переехать жить на родину.

«Страна для жизни»

Сначала Новиков поселился в Витебске. Работал в частной фирме, осматривался, а потом решил уехать в деревню, поближе к родным. Он переехал в родной Поставский район, в забытую богом деревню Прусы. В Прусах было 11 домов, из которых всего шесть жилых. Андрей взял заброшенный дом и занялся хозяйством. Забрал дочь от предыдущего брака, познакомился через интернет с интересной молодой женщиной и женился.

В Беларуси Андрей Новиков начал, ссылаясь на закон о местном самоуправлении, «качать права» — за деревню, освещение, дороги, вывоз мусора. Для друзей из Приморья завел небольшой ютуб-канал о своей жизни в деревне. Работы не было, поэтому Андрей занимался сельским хозяйством: трактор, козы, быки, овцы, куры, сад, теплица. Помогал старикам-соседям, перестраивал дом, клал печь. А заодно стал внимательно изучать ситуацию в стране и историю сопротивления. Впрочем, ситуация изучалась сама собой: прочитав свежее совминовское постановление «Об овцеводстве», Андрей решил возродить заброшенную ферму и начал общаться с чиновниками райисполкома. И молодой исполкомовский экономист как-то просто вывел его в коридор и сказал: «Андрей Анатольевич, да не связывайтесь вы с этим. Тут никому ничего не надо».

В 2019 году в семье родилась дочка Настя. А потом Андрей познакомился с Сергеем Тихановским, автором стремительно набирающего популярность ютуб-канала «Страна для жизни». Ссылку на канал Андрею прислали его друзья из Приморья с вопросом: «А что, у вас действительно всё так, как этот блогер говорит, а не так, как у нас по телевизору показывают?» Новиков посмотрел несколько выпусков. Действительно, говорит он, убедился, что человек правду-матку рубит.

Сергей Тихановский тогда ездил по Беларуси и делал выпуски о том, как живут регионы. Обращался к подписчикам и зрителям: я и к вам готов приехать, пишите. Андрей ему написал: у меня в деревне соседский дом пустует, соберешься приехать — предупреди заранее, чтобы я протопить успел. И в марте 2020 года Сергей Тихановский приехал в деревню Прусы. Познакомились, пообщались, Андрей рассказал, как живется в Поставском районе. Утром Тихановский поехал по окрестным поселкам. 

— Сергей рассказывал, что они с женой решили: если августовские выборы не приведут к переменам, то они уедут из Беларуси, — вспоминает Андрей Новиков. — У него, кстати, были планы и по Европе поездить, поснимать сюжеты о том, как белорусы устраиваются в разных странах. В этом наши взгляды на положение в Беларуси — отсутствие вменяемой власти, гражданских свобод и реальных перспектив для развития — совпадали. А потом Сергей позвонил и сказал, что решил в президенты податься. Я ответил: поддерживаю, но будь готов ко всему. Потом консультировал его по вопросам безопасности (и не только). Когда Сергея посадили по административному делу специально на то время, когда нужно было подавать документы в ЦИК для регистрации инициативной группы, вместо него подала документы жена Светлана. Я понимал, что коль скоро пообещал его поддерживать — значит, должен помогать. Пытался собирать актив в Поставском районе, тщетно искал контакты с местными представителями оппозиционных партий, помогал доверенному лицу от штаба Тихановской организовывать пикеты по сбору подписей, со своим профессиональным опытом обеспечивал безопасность на правах волонтера, контактируя с РУВД.

«Тебе где лучше могилу копать?»

Когда Сергей Тихановский вышел после административного ареста, инициативная группа его жены была зарегистрирована. Сергей начал ездить по стране и собирать за нее подписи на пикетах. 29 мая 2020 года его задержали снова — теперь уже по уголовному делу. Тихановского судили по четырем статьям УК Беларуси, от массовых беспорядков до разжигания вражды, и приговорили к 18 годам лишения свободы, а потом добавили еще полтора по статье 411 — «злостное неподчинение требованиям администрации исправительного учреждения». А 6 июня дома в деревне Прусы задержали Андрея Новикова. Из Поставского РУВД его повезли в Минск, в ИВС на Окрестина. 10 июня предъявили обвинение по статье 342 («организация действий, грубо нарушающих общественный порядок») и перевели в СИЗО № 1 на улице Володарского.

— На «Володарке» я отсидел до 26 ноября, а потом меня депортировали, — рассказывает Андрей. — Рано утром приехал следователь СК Беларуси, привез постановление об отмене меры пресечения в виде ареста, но никакого другого — ни о новой мере пресечения, ни о депортации — не выдал. О моем процессуальном статусе тоже ничего не сказал. Мне ничего не объяснили, вывели, дважды обыскали, с применением физической силы отобрали все документы по уголовному делу, личную переписку с супругой, письма поддержки. Потом меня закинули в гражданскую машину в наручниках и куда-то повезли. По дороге конвоиры в масках (один из них, как я впоследствии выяснил, — сотрудник ГУБОПиКа подполковник Высоцкий, другой — сотрудник отдела по гражданству и миграции Московского РУВД Минска по фамилии Ситько) говорили: «Едем в лес. Тебе где лучше могилу копать? Где посуше или где помокрее?» Не могу сказать, что я сильно боялся, — догадывался, что везут на депортацию. Но весь этот детский сад — угрожать расстрелом в лесу — очень раздражал.

— Ноябрь, заморозки, а я в летней одежде, в которой в июне задерживали, стою с баулом, как дурачок, — вспоминает Андрей. — Ни денег, ни телефона. На попутках в Уссурийск ехать? Увидел, что из леса вышел какой-то мужик (неподалеку от трассы М-1 была деревня), я попросил у него телефон, позвонил жене и сказал, чтобы не волновалась. Перешел через дорогу, проголосовал и на попутках доехал до трассы на Витебск. Потом какая-то автолавка до Витебска довезла, оттуда к, — до Глубокого. В Глубоком договорился с таксистом, честно сказал, что денег нет: в СИЗО выдали «на дорогу» около шести рублей.

Андрей объяснил ситуацию, и таксист бесплатно довез его до деревни. Вышел он, немного до нее не доезжая, и лесом подошел к дому. А на следующий день собрал деньги, документы, сел в свою машину и уехал в Россию. Андрей не просил, но ждал помощи от «Страны для жизни», искал контакта с адвокатом Тихановского, с кем-нибудь из офиса Светланы Тихановской, с самой Светланой, чтобы понять, что делать дальше. Ведь вроде бы протест не прекращался, думал он. Но потом понял, что ошибался.

— Со мной связалась Мария Мороз (глава штаба Светланы Тихановской во время избирательной кампании. — Прим. ред.) и заверила, что «своих не бросаем». По ее указанию я ездил в консульство Латвии в Пскове, и мне говорили: да, поможем. А потом — отказ, со слов Мороз, и в Латвии, и в Литве, и «Польша категорически против». С декабря по конец января я скитался по западной части России в ожидании прояснения вопроса по визам. В итоге на меня вышли мои сослуживцы из Украины, с которыми я учился в военном училище. Они работали в Польше. Один из них, дальнобойщик, предложил поговорить с шефом и сделать приглашение на работу. По приглашению я получил рабочую визу и в феврале 2021 года поехал через Латвию и Литву в Польшу. В Вильнюсе я пытался встретиться с людьми из офиса Тихановской, но быстро понял, что разговоры на тему «мы своих не бросаем» — фикция. И я поехал в Польшу работать.

А в апреле 2021 года случился форс-мажор, семье понадобилась помощь. И Андрей Новиков тайно поехал в Беларусь. Через Литву, Латвию и Россию. Понимал, чем чревато и чем грозит поездка к семье, но выбора в тех обстоятельствах не было. Всё, что нужно было сделать, сделал. Всё успел. Собирался уезжать таким же маршрутом, не привлекая внимания. Но накануне отъезда, 13 апреля, его задержали. Кроме 342-й статьи УК Беларуси, по которой Андрей провел полгода в СИЗО, вменили еще 371-ю — незаконное пересечение государственной границы Республики Беларусь. Уголовное дело, выделенное из дела Тихановского, состряпали еле-еле: наскребли кое-как четыре тома, два из которых — распечатки книги Джина Шарпа «198 методов ненасильственных действий» и какие-то политические обзоры из интернета. Приговорили к двум с половиной годам лишения свободы.

«Володарка» и «Бобры»

После первого задержания в июне 2020 года Андрея Новикова отправили в камеру для БС («бывших сотрудников»), там сидели директора предприятий, силовики, чиновники. Есть негласная инструкция: бывшие сотрудники силовых структур не должны содержаться вместе с криминалитетом. Но 16 августа, перед днем рождения Сергея Тихановского, Новиков устроил в прогулочном дворике нечто вроде спонтанного митинга. Прокричал несколько лозунгов — и все остальные дворики откликнулись. Вечером Новикова перевели к уголовникам, заранее сообщив: это «мент». Но дальше тупых разговоров дело не пошло. «Я умею постоять за себя», — говорит Андрей.

Незадолго до первой депортации приходил к нему в тюрьму и начальник 3-го управления ГУБОПиКа Бедункевич. Говорил: «Мы с вами сейчас как два опера поговорим, вы же понимаете…» Но после того как подследственный Новиков, бывший опер, задал «коллеге» несколько вопросов, разговор сам собой сошел на нет. Следственных действий как таковых и не было — а что там расследовать? Но следователи изредка приходили — ознакомить с какими-то постановлениями в отношении других фигурантов, провести формальное процессуальное действие, при этом парируя вопросы, заявления и ходатайства одной простой фразой: «Ну вы же сами всё понимаете».

СИЗО № 1 «Володарка» находится в центре Минска. 9 и 10 августа 2020 года, вспоминает Андрей Новиков, в тюрьме тряслись стены. Было слышно всё: и стрельба, и многоголосое «Жыве Беларусь!» и «Выпускай!». Вертухаи метались за стенами и, судя по всему, предпочли бы в этот момент находиться запертыми в камерах, а не за их пределами. Очень быстро заключенные «Володарки» узнали обо всем, что происходит за стенами тюрьмы: к кому-то приходили адвокаты, кого-то арестовывали, и он подробно рассказывал. А еще первое время в тюрьму доходили и писавшие о происходящем газеты.

— Потом я узнал, что в колонии № 2 в Бобруйске, «на Бобрах», куда я попал уже во время второй отсидки, в 2020 году был бунт. Там вся администрация на цырлах ходила — боялись, что вынесут ворота. Мне об этом оперативник Колесников рассказывал, начальник 3-го отряда Новичихин, да и просто сидельцы, заставшие бунт в колонии. Боялись повторения в администрации, как боялись и начала войны в Украине. Увы, весь протест утащили за границу и слили его. У Сергея Тихановского и его соратников была в 2020 году очень четкая позиция: никаких выборов быть не должно. Да, агитация, пикеты, массовые мероприятия, встречи с избирателями — все легальные способы агитации. Но непосредственно в день выборов никто туда не идет ни под каким предлогом. И когда начали агитировать идти на избирательные участки — это была уже дикая дичь. У меня в первом протоколе, когда еще 6 июня по административному делу задерживали, было написано: «Призывал к бойкоту выборов».

В Бобруйской колонии с Андреем обходились по принципу «варить лягушку медленно». Формальных поводов для взысканий он не давал: он человек военный, так что жизнь по режиму, униформа, построения — соблюдать всё это было для него не слишком сложно. В начале января 2022 года ему перестали передавать письма. После пытались отправить на уборку общих территорий в бараке и локальном участке — Новиков отказался. «Согласиться — унизиться и потерять честь как офицера, — объяснял Андрей. — Порядки и неписанные правила и понятия мне знакомы от и до». 

В феврале там был лед на окнах и иней на стене. Теплую одежду туда брать запрещено — только на ночь отдают куртку. Если за ночь удавалось час-полтора поспать — это была удача. Всё остальное время нужно было постоянно двигаться, чтобы хоть немного согреться. Потом было почти девять месяцев ПКТ (помещение камерного типа) под постоянным видеонаблюдением, а в промежутках — снова ШИЗО.

Отпросился на неделю — вернулся через два года

Когда Новиков отсидел свой срок и освободился, на него тут же надели наручники. Его повезли в Бобруйский миграционный отдел. Там оформили постановление о депортации, поставили в российский паспорт еще одну печать о запрете въезда в Беларусь и повезли на границу — на этот раз через Гомель к Брянской области. На границе уже не оставили, как в прошлый раз, а передали ФСБ. Вместе с Новиковым депортировали еще одного россиянина — 19-летнего молодого человека, сидевшего, причем уже не первый раз, по уголовным делам.

— Часа четыре меня проверяли, «фильтровали» в ФСБ, не знали, что со мной делать. Я говорю: в интернете посмотрите. Посмотрели. Сразу другие разговоры начались: Навальный, ФБК, поддерживаю ли я их. В итоге по моей просьбе — было уже темно и поздно — они посадили нас на попутку вместе с тем парнишкой-уголовником. Один эфэсбэшник еще предложил мне денег дать на еду. Но я отказался. Думал, смогу в ближайшем населенном пункте снять в Сбербанке деньги по паспорту, но был уже вечер. Занял денег в цветочном магазине: спасибо девушке-продавщице, она специально сходила, сняла в банкомате, принесла и дала мне 200 рублей — при моей роже зэчары и соответствующей одежде. Она не оставила контактов, и ее потом пришлось немного поискать, чтобы вернуть долг и отблагодарить. И мы успели на последнем автобусе доехать до Новозыбкова. Упросили администратора в гостинице поселить нас авансом — два уголовника с баулами (!). На следующий день я смог снять в Сбербанке свою пенсию по паспорту, и мы, можно сказать, зажили. Поели, наконец, я купил телефон, сим-карту, жене позвонил, купил рюкзак, билеты — и поехали в Брянск, а оттуда — маршруткой в Смоленск. Парнишке взял билет до Питера, он к бабушке с дедушкой ехал в Гатчину, а сам добрался до Невеля. Там снял гостевую квартиру на несколько дней, и на следующий день приехали жена с дочкой.

Через три дня родные вернулись в Беларусь, а Андрей Новиков поехал в Уссурийск. Занимался документами, списывался с посольствами, правозащитниками, европейскими парламентариями. К счастью, после личной переписки с посольством и консулом Польша дала всей семье гуманитарные визы. Андрей поехал в Варшаву. И пришел на прежнее место работы, в транспортную компанию. Удивительное дело, но сотрудника, который отпросился на неделю по семейным обстоятельствам, а вернулся через два года, сразу вернули на работу. Сказали: мы знаем, что с тобой произошло. И уже на следующий день Андрей Новиков сел за руль и несколько месяцев практически жил в машине: фирма занимается контейнерными перевозками. Российской пенсией в Европе не воспользуешься, так что нужно было работать много, это действительно жизнь с самого начала.

Я спрашивала: неужели вы не жалеете о том, что однажды написали Тихановскому? Была ведь спокойная жизнь: жена, ребенок, дом, козы, куры. А теперь вашу жизнь переломало. Новиков говорит: 

У него нет иллюзий по поводу офисов и кабинетов в Вильнюсе и Варшаве:

— Жизненный и профессиональный опыт, общение с друзьями по несчастью, сидельцами, эмигрантами, контакты с небезразличными белорусами, партиями и объединениями, НКО и добровольческими вооруженными формированиями позволили разобраться и сделать выводы. Белорусов в очередной раз провели на мякине и продолжают морочить голову, злоупотребляя, манипулируя, обманывая и лишая надежды на перемены. И у этих причин есть конкретные имена: бездействие и имитация бурной деятельности, популизм, забалтывание, меркантильность и банальное тщеславие, контролируемое и направляемое в нужную сторону диктаторским режимом. Если Светлана Тихановская не смогла противостоять в августе 2020 года в кабинете ЦИКа, не смогла избавиться от навязанного окружения, но назвалась «лидершей» — так соответствуй и имей мужество, честь и достоинство. Весной 2023 года у меня была распиаренная ее офисом «личная беседа с Тихановской» в режиме видеосвязи. Как и с Бедункевичем в СИЗО «Володарка» в 2020 году, беседа не задалась. Не я один такой. Но мы всё равно вернемся. Всему свое время.

Андрей Новиков всё в жизни получает в двойном размере: две страны, две силовые структуры, в которых служил, две отсидки, две депортации, две эмиграции. И всё-таки он хочет вернуться в Беларусь. В третий раз ему непременно повезет. Иначе и быть не может.