Предвестники перелома 

Уже почти через месяц, 6–9 июня, состоятся выборы в Европарламент. На этот раз от 27 стран ЕС будут избраны 720 депутатов, которые после подведения результатов голосования присоединятся к одной из общеевропейских парламентских групп. 

До предыдущих выборов в 2019 году больше половины мест в Европарламенте занимали две крупнейшие проевропейские фракции: Европейская народная партия (EPP, правоцентристы) и Европейские социалисты и демократы (S&D, социал-демократы). Но по итогам прошлых выборов EPP и S&D получили меньше половины мандатов, что заставило их договариваться с другими группами и вступать с ними в ситуативные коалиции. 

В основном это были более мелкие, но проевропейские политические силы: либералы из Renew Europe, а также зеленые и крайне левые. С двумя ультраправыми фракциями — Альянсом европейских консерваторов и реформистов (ECR) и группой «Идентичность и демократия» (ID) — даже ситуативно образовывать коалиции две крупнейшие фракции не спешили.

А это уже всерьез меняет расклад. 

Став такой мощной силой, правые смогут куда больше влиять на политические процессы в Европарламенте, а правоцентристы всё чаще будут вступать с ними в тактические союзы и коалиции. 

Больше не маргиналы

Насколько именно ультраправые смогут усилить свое присутствие в Европарламенте, пока неизвестно. Но что это произойдет, сомнений нет.

Так, согласно апрельской оценке издания Euractiv, ID сможет получить 84 мандата, а ECR — 82, и это обеспечит им контроль над 23% мест в Европарламенте. Прогноз издания POLITICO дает чуть больше шансов ID (87 мест) и чуть меньше ECR (78 мест), но в сумме это всё те же 23%. Наконец, в соответствии с самой пессимистичной январской оценкой аналитиков Европейского совета по международным делам, ID может получить 98 мест, а ECR — 85, что даст ультраправым контроль над 25% мест в Европарламенте. 

Но в любом случае контроль над 23–25% мандатов евродепутатов превращает ультраправые фракции в заметную на общеевропейской арене силу. Если раньше они были самыми малочисленными в Европарламенте, то теперь они могут занять по результатам выборов третье и четвертое места, то есть стать следующими после самых крупных проевропейских фракций EPP и S&D. 

Причины такого роста ультраправых — в первую очередь в успехе на уровне отдельных стран ЕС. Как уже писала «Новая-Европа», 

В случае ECR явно расширится представительство «Братьев Италии» Мелони: с 10 мандатов до 25 — согласно прогнозу Euractiv, или до 27 — по оценке ECFR. Помимо этого, ожидается, что к ECR в новом созыве Европарламента могут присоединиться депутаты от партии «Фидес» премьер-министра Венгрии Виктора Орбана, которые вышли в прошлом созыве из состава проевропейской фракции EPP. 

Сейчас Орбан всё чаще участвует в мероприятиях ECR, а также находится в хороших отношениях с Джорджей Мелони и представителями партии «Право и справедливость», в частности, с бывшим премьер-министром Польши Матеушем Моравецким. И хотя позиция Орбана по войне в Украине и его традиционный пророссийский настрой могут стать препятствием, вероятно, желание ECR усилиться перевесит. 

Тем более, что после того как в 2023 году «Право и справедливость» проиграла выборы центристской коалиции Дональда Туска, ее популярность в Польше несколько упала. Предполагается, что и количество депутатов от партии в Европарламенте сократится и составит, по разным оценкам, от 13 до 20 мест. А с Виктором Орбаном у Мелони уже есть опыт тонкой дипломатии.

Расширение ID, в свою очередь, обусловлено усилением ультраправых в странах, которые являются главными поставщиками депутатов в Европарламент просто в силу величины своего населения: Франции и Германии. 

Так, самая популярная на данный момент партия во Франции «Национальное объединение» Марин ле Пен опирается на поддержку почти трети граждан страны. В нынешнем созыве Европарламента она представлена 18 депутатами, после июньских выборов предполагается увеличение до 26. Похожим образом обстоят дела и у «Альтернативы для Германии» — второй по популярности партии в стране: она может увеличить представительство в Европарламенте с 9 депутатов до 17. 

Наконец, заметный вклад в ID внесут Нидерланды — сейчас у «Партии свободы» Гирта Вилдерса, которая недавно выиграла национальные выборы, вообще нет евродепутатов, а может стать 9. 

Внутривидовая борьба обостряется

В свете таких перспектив 

Так, еврокомиссар-либерал по вопросам внутреннего рынка Тьерри Бретон совсем недавно добился отмены важного для правоцентристов и лично главы Еврокомиссии Урсулы фон дер Ляйен назначения евродепутата из Германии Маркуса Пипера на один из постов в ЕС. 

Другой конфликт случился в марте между S&D и EPP. После скандала Qatargate, когда стало известно, что некоторые евродепутаты лоббировали интересы Катара и других стран, было решено учредить независимый орган по вопросам этики, который был расследовал индивидуальные случаи коррупции. S&D эту идею поддержала, а EPP выступила против. Она сочла, что такой орган нарушит верховенство права, поскольку поставит законодателей под внешний контроль. Однако 22 апреля социал-демократы, поддержанные либералами, зелеными и левыми, всё-таки взяли в этом вопросе верх. 

На фоне этих разногласий угроза правого поворота в европейской политике после грядущих выборов становится еще более реальной. В условиях усиления ультраправых количество конфликтов растет, а системные группы активно ищут партнеров по будущим коалициям.

Центристы требует жертв

В ЕС нет правительства в обычном смысле этого слова, поэтому в Европарламенте не бывает «правящей коалиции», то есть группы партий, которые бы формировали действующий кабинет министров. Тем не менее, достаточно устойчивые коалиции всё же образуются — например, в ходе голосования по тем или иным группам вопросов: миграции, экономике, расширению ЕС. 

Своими прогнозами о возможных коалициях в Европарламенте после июньских выборов поделился в своей недавней лекции один из ключевых исследователей европейской политики, профессор Европейского Университетского института (EUI) Саймон Хикс. По его мнению, в новом составе Европарламента существуют несколько наиболее вероятных вариантов коалиций. 

Первый — это продолжение существования так называемой «большой коалиции центра» в составе EPP, S&D и RE — той самой, которая обеспечила избрание фон дер Ляйен на пост главы Еврокомиссии в прошлый раз. В текущем созыве эти фракций контролируют 420 мест, т. е. 60% от всего Европарламента. 

В новом созыве, вероятно, большинство также останется за центристскими фракциями, хотя их доля и упадет до 56%. Сохранение коалиции в таком составе, даже несмотря на растущие противоречия между партиями и риски для голосования за кандидатуру фон дер Ляйен, всё равно будет для них наиболее предпочтительным. 

Прежде всего потому, что он позволит центристам сохранить власть в комитетах Европарламента, занимающихся законотворческим процессом. Сейчас три центристские партии контролируют 16 из 20 комитетов и 4 из 4 подкомитетов. А кроме того, 

Тем не менее, чтобы эта коалиция была устойчивой, некоторые темы придется принести в жертву. Речь прежде всего идет о тех вопросах, которые уже раскалывали EPP и S&D: миграция и экология.

Ультраправые в коалиции 

Второй и гораздо более рискованный для Европы вариант коалиции — правоцентристская. В нее могут войти всё та же крупнейшая фракция EPP и либералы из RE, но присоединится к ним одна из ультраправых фракций — ECR. По текущему прогнозу, у этой коалиции будет чуть меньше половины мест европарламента (350). Однако, как мы писали выше, в состав ECR может войти партия венгерского премьера Виктора Орбана «Фидес». 

По последним оценкам, «Фидес» может получить 10 или 11 мест, что обеспечит правоцентристской коалиции либо ровно половину мандатов Европарламента (360), либо минимально возможное большинство (361 из 720 мест). Именно поэтому за места евродепутатов в Венгрии прямо сейчас развернулась нешуточная борьба между силами, близкими к Орбану, и новым лидером оппозиции в стране.

В случае формирования правоцентристской коалиции в Европарламенте с участием партии «Фидес», стратегия самой крупной фракции EPP будет заключаться в том, чтобы приблизить к себе и сделать менее радикальными депутатов из группы ECR. Этот план будет опираться на уже сформировавшиеся неплохие отношения между главой ECR Джорджей Мелони и ключевыми фигурами Еврокомиссии, в том числе фон дер Ляйен. Это же будет подразумевать, что 

Тем не менее, правоцентристская коалиция одновременно поможет мейнстримным и проевропейским силам из EPP отдалить фракцию ECR от другой, более радикальной ультраправой фракции ID, маргинализировав ее. При этом по некоторым законопроектам часть ID органически продолжит голосовать вслед за этой коалицией — более подходящей им альтернативы просто не будет. 

Таким образом, при правоцентристской коалиции EPP сможет не растерять поддержку, а кроме того, получить более лояльных, чем левоцентристы, союзников. 

Лучшие друзья правых — это ультраправые?

Несмотря на громкие заголовки, возникновение такой коалиции правоцентристов с включением в нее в том числе ультраправых вовсе не кажется невероятным. Прежде всего потому, что в последнее время правые и ультраправые партии на уровне стран скорее сближаются, чем отдаляются.

в Финляндии ультраправые входят в него, а в Швеции — благодаря поддержке ультраправых правительство было одобрено парламентом. В Италии и вовсе ультраправая Мелони стала премьер-министром, а умеренные правоцентристы и консерваторы — младшими партнерами в правящей коалиции. 

«Я надеюсь, что мы сможем работать с ECR, сможем работать с либералами. Мы, конечно, не должны думать, что в институтах ЕС есть только социалисты», — сказал журналистам министр иностранных дел Италии Антонио Таяни из правоцентристской «Вперед, Италия!» на мартовском съезде EPP, куда входит его партия. 

Сближение происходит не только тактическое, но и идеологическое. Например, правоцентристские партии всё чаще обращаются к радикальной риторике в области миграции, чтобы не допустить перетока своих избирателей к ультраправым. Более того, правоцентристы и ультраправые уже фактически голосовали очень схожим образом по разного рода законопроектам о миграции. 

Так, весной 2023 года проходил очередной раунд обсуждений набор законопроектов, известный как Миграционный пакт. Социал-демократы, левые и зеленые выступали за более солидарные механизмы распределения беженцев между европейскими странами, а правоцентристы требовали более жестких правил для въезда в ЕС. Тогда EPP внесли на рассмотрение поправку, которая фактически предусматривала выделение больших финансовых ресурсов для «[усиления] охраны границ и инфраструктуры, [закупки] средств наблюдения, включая воздушное наблюдение, и оборудования».

Поправка была принята 322 голосами. За нее выступили все депутаты от EPP, кроме одного, все депутаты ECR, кроме одного, все депутаты от ID, 32 депутата от Renew и единичные представители других групп. Таким образом, 

Слабость парламента

В то же время само по себе усиление ультраправых в Европарламенте едва ли может привести к большим практическим последствиям. 

На фоне других европейских институтов, таких как Еврокомиссия или Совет ЕС, Европарламент — самый слабый. Как это ни парадоксально, в отличие от национальных законодательных органов власти, у него нет права законодательной инициативы — оно в семействе евроинститутов есть только у Еврокомиссии. Так что, даже собрав коалицию, ультраправые не смогут проводить в жизнь собственные проекты — лишь инициировать в целом мало к чему обязывающие резолюции. 

Тем не менее, необходимость заручаться поддержкой ультраправых для голосований снизит амбиции нового состава Еврокомиссии в части важных для Европы, но принципиально неприемлемых для правых сил законопроектов. По оценке Саймона Хикса, после июньских выборов и в случае серьезного усиления правых фракций большинство инициатив по экологии, «зеленой сделке» и достижению климатической нейтральности ЕС к 2050 году можно будет похоронить. 

Но более важно даже то, что

Если раньше они избегали и пытались отмежеваться от любого сотрудничества с ультраправыми, то теперь признание их сделает эти группы менее маргинальными и пошлет соответствующий сигнал избирателям по всему ЕС. После июня в 2024 году выборы в национальные парламенты пройдут в Бельгии, Румынии, Хорватии и Болгарии, а в 2025 году — в Германии и Чехии. В каждой из этих стран ультраправые находятся на подъеме. 

Поэтому, в конечном итоге, грядущее и неизбежное усиление ультраправых в Европарламенте не приведет к мгновенному перелому в европейской политике, но станет его самым громким его предвестником.