Кино на фоне катастрофы

Реакция на событие чаще важнее самого события. Как бы ни оценивали фильм «Мастер и Маргарита», ясно, что споры вокруг него — самостоятельное социальное явление, вызванное не только и не столько фильмом, сколько скопившимся в обществе напряжением. То же и про фильм «Предатели» — реакция на него важнее, да и интереснее самого фильма. Говорит не столько о фильме, сколько о состоянии протестно настроенной части социума.

Оценки — по U-образной кривой. Много восхищения, много резкого отрицания и почти нет реакций нейтрально-спокойных. Преданные сторонники ФБК в восторге (плохо, кстати, что никто или почти никто из них не критикует, — похоже, как многие говорили и раньше, в этой группе не приветствуется разнообразие мнений). Люди, жившие в девяностые, в массе своей относятся к фильму довольно критически — все говорят, что было не так или как минимум сложнее. Хотя среди этой категории зрителей есть и те, кто одобряет, причем весьма эмоционально.

Мне фильм не понравился. Новой информации, по-моему, нет или почти нет, за исключением деталей, которые не всегда выглядят стопроцентно достоверными. 

Аргументация и источники иногда просто ужасают — ну, как, например, можно пользоваться хоть в какой-то степени информацией, идущей от Коржакова? Многолетний лакей Ельцина, который, поссорившись с хозяином, стал поливать грязью его самого и его семью и который, зная тайны этой семьи (не коррупционные, а человеческие, которые в любой семье есть), стал предавать их гласности, выдав даже секрет рождения ребенка Татьяны Дьяченко, — это как-то совсем вне разрядов. Мальчик тогда, кстати, в школе еще учился и, говорят, узнал всё от одноклассников. И нам предлагают доверять свидетельствам такого человека.

Но мое мнение не так уж и важно — я пристрастен. Я был — я имел честь быть! — членом команды Гайдара, мой негативизм можно приписать желанию защитить своих друзей и себя. И я не кинокритик, чтобы оценивать эту работу. Спорят, обсуждают, значит, смотрят, а в PR, в том числе и в политическом, «всё, кроме некролога». Можно поздравить.

Но фильм этот можно и нужно оценивать не как художественное произведение или исторический анализ, а как акт политической борьбы. Авторы пытаются, опираясь на сформировавшееся ядро сторонников, расширить базу поддержки за счет людей, негативно относящихся к девяностым. Здесь они действуют как в восточных единоборствах — используют энергию тела противника. Негативное отношение к девяностым во многом сформировано той самой путинской властью, с которой они и борются, но повторяют при этом аргументы и формулировки своих врагов.

И вот здесь у меня есть минимум два возражения. Может быть, сугубо личных.

Во-первых, я не могу поддержать борьбу со злом, которая ведется с помощью лжи. А упрощения и сообщение только той информации, которая соответствует твоей концепции, — тоже ложь. Иногда более страшная, чем прямое вранье. Да, путинские годы вытекают из девяностых хотя бы потому, что они — после. Но и из восьмидесятых, тридцатых, из «потерянного царствования» Николая Первого, из веков самовластия и из Орды. Как наш сегодняшний день предопределен не только вчерашним, но и тем, что случилось с нами год, десять, двадцать лет назад. 

Да, коррупция вокруг Ельцина, безусловно, была. Да, среди людей, пришедших во власть под лозунгами строительства рынка и демократии, были разные персонажи, в том числе и слабые, не выдержавшие соблазнов, в том числе и откровенные циники, которые, собственно, за обогащением и пришли. Хотя их было не очень много — большинство проверку выдержали. Гайдар не взял ни копейки и до конца своих дней жил весьма скромно. Многие депутаты «Выбора России» после окончания полномочий вернулись в свои города, в те же малогабаритки, из которых уезжали в Москву.

Именно в девяностые была создана рыночная экономика, которая, несмотря на все искажения, существует и сейчас. Именно благодаря ей в России до сих пор нет голода и дефицита товаров первой необходимости. Есть, знаю, и та точка зрения, что вот в этом и корень зла — кабы не создали тогда устойчивую рыночную экономику, всё бы давно уже развалилось, похоронив под собой путинский режим. Да, но похоронив и еще десятки миллионов людей. Кто как, а я не могу смотреть на сограждан, на своих соседей как на предназначенный погибнуть в очистительном огне возобновляемый ресурс.

И они игнорируют главное — свободу. 

И, может, не столь ужасна была та коррупция — ужасна, но не столь ужасна, — раз так мало писали о ней тогда. Всё же было — и пресса, и оппозиционные фракции, и фрондирующие губернаторы. Даже импичмент чуть не объявили. Тогда за расследование коррупции на самом верху не тюрьма светила, а место в парламенте. Может быть, те, кто мог бы тогда такие расследования проводить, видели ситуацию не столь черно-белой, как политики, пытающиеся сегодня перехватить у власти концепт «лихих девяностых»?

Тогда открывались театры и издавались книги, тогда не было цензуры, а в школах отменили начальную военную подготовку — дети перестали ходить строем. Яростные критики девяностых годов воспитывались именно тогда, в условиях невиданной в России свободы. Это Горбачев, Ельцин и их сторонники обеспечили возможность столь жесткого отношения к себе и к своему времени. «Непоротое поколение»!

У меня тоже есть претензии к Ельцину (я, кстати, голосовал за него, о чем не жалею). Кроме очевидного — Путина и чеченской войны, которая косвенно и предопределила выбор в пользу Путина как преемника, — мои претензии в том, что он не разогнал КГБ и не воздал по заслугам хотя бы тем его сотрудникам, которые напрямую участвовали в подавлении свободы и других беззакониях. В том, что он не совершил крайне необходимых символических шагов — не вынес, например, Ленина из Мавзолея. Что допустил проигрыш «Суда над КПСС». Что довел дело до Указа № 1400 (предписывающего прекратить деятельность Верховного совета в 1993 году. — Прим. ред.). И он, по моему мнению, отвечает за то, что после поражения путчистов события октября 1993 года стали маркироваться абсолютно нерелевантным словосочетанием «расстрел парламента». И в целом идеологическое поражение — его собственное и сторонников европейского пути — тоже во многом его ответственность (как, впрочем, и всех нас). И это серьезные претензии, а не «дом на Осенней улице» — обвинения на уровне знаменитого когда-то радикального коммуниста Анпилова. Да, к Ельцину есть эти серьезные претензии, но я помню о том, что он сделал для страны, и благодарен ему за это.

Во-вторых, политическое действие — а мы говорим о фильме именно в этом качестве — не может оцениваться без анализа тех последствий, к которым оно приводит. 

На этой базе может утвердиться никак не демократия и свобода, а лишь новая демагогическая диктатура. И Путину стоило бы наградить авторов фильма. Секретным указом.