Послание и похороны

29 февраля, Москва. Лучшие люди страны — депутаты, губернаторы, члены правительства — собираются, чтобы встретить бурными, переходящими в овации аплодисментами послание своего президента. А за стенами — обычная жизнь.

Солдаты армии РФ, которую, напомню, нельзя дискредитировать, — а на практике это означает, что о ней вообще ничего говорить нельзя, — убивают и погибают в Украине. Полиция арестовывает тех, кто думает неправильно, суды их приговаривают к тюрьмам, а иногда всего лишь к штрафам, потому что гуманизм. Минюст работает над новыми списками иностранных агентов — сейчас, когда я это пишу, стало известно, что там теперь и Людмила Улицкая. И идет подготовка к похоронам Алексея Навального — точнее, к тому, чтобы погибшего в тюрьме, а по мнению многих, убитого в тюрьме человека не дать похоронить по-человечески и не дать людям с ним попрощаться, но обойтись при этом без массовых задержаний.

Но для собравшихся в зале — и для слушателей, и для докладчика, — всего этого не существует. Они живут в другом мире. Вождь опоздал всего лишь на 14 минут — в пробку, надо полагать, попал. Но для него опоздать так немного — значит прийти заранее. И главное событие года — а каждое его выступление, будь их хоть десять за год, становится главным событием года — началось. 

Главное, о чём говорят пропагандисты, — это как долго он выступал: целых два часа шесть минут. Рекорд, говорят. О конкретике говорят меньше, что понятно — ее на два часа растянуть не удалось.

В выступлении Путина постоянно смешивались два уровня. Один — это уровень практических задач и конкретных обещаний. Например, надо списать две трети (безнадежных) долгов регионам — не поможет, думаю, но ладно. Или разрешить пересдавать один из ЕГЭ. Тут вообще не компетентен. Может, надо, может — нет. Пусть бы Министерство образование разъясняло, почему надо и почему именно один, а не три? Но, в любом случае, это не то, о чём должен говорить властитель страны. Его уровень — стратегия: как жить будем, куда и как идем?

Об этом он тоже говорил, но, не хочу показаться невежливым, лучше бы промолчал.

Свою речь он начал с войны, но ничего толком о ней не сказал, кроме того, что ее поддержало подавляющее большинство населения и что у нас ядерное оружие, и если другая война будет, то мы всех достанем на их территории. И про «Кинжалы» с «Цирконами», и про то, что военные заводы работают в три смены. 

Про аварии в ЖКХ, кстати, не говорил — и правильно, не царское это дело.

А про Украину? Два года уже воюем, людей немерено положили, а как было непонятно, зачем мы в нее влезли, так и сейчас никакой ясности. Неужели, действительно, как сразу и казалось, это был просто каприз, обида, желание, чтобы было, как я сказал, и никак иначе? И чтобы не было такой страны, Украины, не нравится она мне, вот и на картах времен Людовика XIV ее не было, и придумал-то ее Ленин. В общем, ничего про это не сказал.

Ладно, война уже идет. Но скажи, отец, за что мы воюем? Твои рассуждения о денацификации даже Такер Карлсон назвал самым тупым, что он в жизни слышал. И чем закончится война? Понимаем, когда закончится, ты не знаешь: украинцы своего счастья не понимают и сопротивляются. Но чем? Хочешь Киев взять, Зеленского поймать и в клетку посадить? Так скажи, цель поставь!

В ту великую войну, на которой наша власть уже который год паразитирует, было четкое понимание того, что есть победа. Освободить все свои земли и уничтожить гитлеровский режим. А значит, Красная Армия должна быть в Берлине — «добить врага в его логове». 

Думаю, Путин не говорит о победе потому, что знает: война должна быть вечной, а победа — это лишь постоянно отступающий мираж, как линия горизонта. Война идет потому, что она нужна для самого существования режима, он не может выжить в мире — ни в мире с соседями, ни в мире с собственным народом. Война гибельна для народа и страны, но не для властей — им она необходима.

О развитии страны он тоже ничего толком не сказал. То есть, говорил-то много, но я так и не понял, почему же лучше будет? Ну, новые национальные проекты объявил — помнится, такое уже было. Сказал, что мы крупнейшая экономика Европы и пятая — в мире. А дальше будет только лучше — скоро будем четвертой. А наш БРИКС ихнюю Большую Семерку скоро под лавку загонит. Правда, что по ВВП на душу населения мы на семьдесят четвертом месте, не сказал — обо всём, понятно, не скажешь. И что нам эти души несчастные, нам важно величие. Хотя и про души не забываем, с бедностью будем бороться. Уже, говорит, боремся и успехи есть — раньше вот столько жило за чертой бедности, а теперь всего вот столько. Так он же сам считает! Что там на самом деле, пойди пойми. Неблагодарный народ только никак не хочет понять, что живет он всё лучше и лучше.

Путин, правда, успокаивает, что в европах еще хуже — в домах холодно и есть нечего. В советское время был анекдот: «Если у нас так хорошо, а у них так плохо, то почему у нас так плохо, а у них так хорошо?» Так что за бедность я спокоен, ей ничего не грозит. Он, кстати, 

Или демография. Что наша цель — многодетная семья, это он уже давно объяснил. Не объяснил, правда, зачем она — не воспроизводство населения, а именно многодетная семья, характерная для доиндустриального общества? Ладно, многодетная, барину виднее. Но расскажи, как ты этой светлой цели достигнешь. Контрацептивы запретишь и аборты — это понятно. А еще что? Расскажи, что ты уже в этом направлении сделал, и главное — почему ты думаешь, что это работает. Что именно дало рост на 0,1 ребенка в семье, как и какими способами предполагаешь достичь пятерых детей? Расскажи, кстати, какие ошибки были допущены, какие уроки из них извлечены?

Ты бы вообще рассказал, куда мчится Русь под твоим бесконечным правлением. А то некоторые думают, что в тупик, и как раз из-за тебя. Не дает ответа!

Собственно, никто и не спрашивает. Те, кто в зале, не для того туда пришли, они озабочены не содержанием речи, а тем, чтобы их и в следующем году позвали, а больше никто и не слушает. Его выступление крутили в кинотеатрах, бесплатно. Сидело по пятнадцать штук зрителей — работников соседнего ЖЭКа или еще кого из бюджетников. А пересказать, о чём он говорил, не могут. Но это и вправду трудно. Есть, конечно, телевизор — там восторг. Да еще и поддержка подоспела — Ивлеева, хозяйка голой вечеринки, да Ксения Собчак — послушали и публично впечатлились. Теперь нам никакой Байден не страшен.

По-видимому, он не сильно сомневается в победе. Впрочем, мы тоже. 

Человек, уже четверть века безраздельно управляющий Россией, не находится в диалоге ни с народом, ни со страной, — в Послании он это еще раз продемонстрировал. Он говорит о чём-то своем, что людям неинтересно: о Рюрике, о традиционных ценностях, которым наша страна всегда будет привержена, — фантом величия обосновывается другим фантомом, нашей духовностью и прочим. А ценности у наших сограждан, между прочим, такие же, как у всех других жителей Земли, а вот у государства, действительно, есть своя, особая — самовластье сверху донизу. И кто против этой ценности, тот враг.

А похороны его главного врага — а он ведь думал о них, когда выступал, — прошли ровно так, как он не хотел. Десятки тысяч людей — и это несмотря на кордоны и очевидную угрозу попасть под раздачу. А на одновременно проходившее отпевание последнего премьера СССР, Николая Ивановича Рыжкова — неплохого, кстати, человека, — в храм Христа Спасителя привезли важных начальников на трех автобусах, и всё, больше никого. На прощании с Навальным люди продемонстрировали не только скорбь по нему и солидарность с ним, но и понимание того, где добро, а где зло, где правда, а где лицемерие и ложь. И никакими Посланиями и никакими усилиями пропагандистов это понимание не изменить.