«17 марта — начало конца эпохи Путина»

— Вас зарегистрируют в кандидаты в президенты?

— Это удивительная история. Летом, когда я только объявил, что буду баллотироваться прямо на заседании Центризбиркома, где меня снимали с выборов губернатора Московской области, я сказал: «Так вы меня в губернаторы не регистрируете — я пойду в президенты». Мне все говорили, что я прикалываюсь, и мне не дадут выдвинуться. Я ведь еще раньше написал манифест, в котором говорится, что я принципиальный противник политики Путина, что я выступаю за прекращение СВО. Мне говорили, что с такой повесткой ни одна партия меня не выдвинет, все просто испугаются. Потом нашлась партия. Огромное спасибо Андрею Нечаеву, моему старому товарищу. Его партия «Гражданская инициатива» меня выдвинула. Потом мне стали говорить, что Центризбирком не разрешит открыть избирательный счет. Так было с Екатериной Дунцовой. Мне разрешили открыть избирательный счет, потому что к моим документам, которые мы подали после съезда партии, невозможно было придраться. Потом стали говорить, что я не смогу открыть штабы, потому что Центризбирком выдал нам разрешение прям перед новым годом, 29 декабря мы открыли избирательный счет. С первого по восьмое января наша страна не работает, праздники у нас длинные. Мы ухитрились открыть за эти дни первые штабы, сразу после нового года. Сейчас у нас в 100 городах России и за рубежом собираются подписи. На каждом этапе мне говорили, что у меня не получится.

Никто не верил, что мы дойдем до этой стадии. Что во всей стране будут очереди выстраиваться, чтобы подпись поставить. Никто не верил, что мы деньги соберем и откроем штабы. Сейчас все говорят, что меня не зарегистрируют. 

Во всех городах, где бываю, я спрашиваю: «Вы видели очереди людей, которые стоят на морозе, чтобы поставить подпись за Путина?» Их никто не видел. Он собирал 300 тысяч подписей, говорят собрал 2 миллиона. Если Путина зарегистрируют, значит и меня должны.

— Откуда у вас деньги?

— Моя кампания — это первая кампания в истории России, которая не идет за государственные деньги. С 1991 года выбирают президента, и ни разу не было, чтобы президентская кампания шла не на деньги государства или олигархов, а просто на деньги десятков тысяч граждан России. Они каждый день переводят пожертвования. Это делается полностью по закону, в соответствии с инструкцией Центризбиркома. На эти выборы уже собрано больше 30 миллионов рублей. Это вообще фантастика!

— В чем состоит ваша программа?

— У меня большая программа, утвержденная съездом партии. Есть сайт nadezhdin2024.ru, есть Telegram-канал «Надеждин», там все написано. Моя программа заключается в том, чтобы Россия стала страной мирной и свободной. Чтобы люди в России не боялись выступать против начальства, не боялись говорить, что им что-то в стране не нравится, за мир не боялись выступать, и чтобы после этого их не сажали за это. В мою программу входит освободить политзаключенных, включая известных людей. Чтобы Пенсионеры, учителя и врачи не считали копейки. При Путине приоритеты государства стали военно-полицейские. Огромные расходы на оборонные и полицейские задачи — в этом году почти 11 трлн. У людей маленькие пенсии и зарплаты, расходы на образование и здравоохранение низкие, надо увеличивать. Приоритеты должны быть другие. В стране замерзают города. В моем родном Подмосковье, когда были морозы в январе и продолжаются до сих пор, полмиллиона людей мерзли. Без тепла сидели несколько городов. Отключались целые микрорайоны. Моя программа в том, чтобы такого не было.

— Люди, которые стоят отдать за вас подпись, они вас воспринимают не как кандидата, который будет бороться за коммунальное хозяйство, а как за того, кто остановит СВО. Я цитирую вас в эфире НТВ, потому что вас приглашали как мальчика для битья на федеральные каналы: «При нынешнем политическом режиме нам не светит вернуться в Европу, нам надо просто выбрать другое руководство страны, которое прекратит эту историю с Украиной». Вы не произносите слово «Война», я вас тут поддерживаю в соблюдении правил, по которым надо играть. Но Надеждин обещает прекратить спецоперацию. Как она будет прекращена?

— То, что вы процитировали — это было последнее, что я сказал на российском телевидении. Это выступление разошлось по всему миру и породило кучу нарезок. После этого меня больше не зовут, потому что я сказал то, что хотят услышать миллионы людей. Как прекратить спецоперацию? У меня есть подробный план. Я написал текст, называется «План Надеждина». Это действия на первый день президентства, первую неделю, месяц, срок. По этому плану в первый день я делаю следующее: освобождаю политзаключенных, устанавливаю контроль над ядерным чемоданчиком, формирую правительство, назначаю премьер-министра.

По поводу СВО. Во-первых, я выступаю публично с предложением к руководству Украины и коалиции, которая поддерживает Украину, с предложением немедленно объявить режим прекращения огня и начать мирные переговоры. Украина все еще сопротивляется, потому что получает большую помощь от НАТО.

Во-вторых, я прекращаю режим мобилизации в стране. 21 сентября 2022 года была объявлена частичная мобилизация, и 300 000 людей призвали, и многие сейчас нще находятся там. Я возвращаю их домой. Мирные переговоры будут долгой и тяжелой историей, я себе на это даю первый срок президентский. Срок президентства, естественно, верну обратно четыре года, а не шесть. Проблемы России начались тех пор, как Путину сделали шесть лет, и он отменил ограничение на два срока.

— На каких условиях вы предлагаете мир?

— Сейчас Россия во главе с Путиным думает, что можно победить военным путем. Украина во главе с Зеленским тоже думает, что можно вернуть Крым военным путем. Это абсолютно невозможно — ни то, ни другое. Вы можете сами посмотреть, что за последний год линия ограничения особо не изменилась. Украинцы широко разрекламировали свой контрнаступ, но результатов там нет, чудовищное количество людей погибло, перемололи кучу техники. Конфликт перешел в такую фазу, где решительная победа ни одной из сторон невозможна. Военного решения здесь нет. Все такие конфликты заканчиваются переговорами. Переговоры будут тяжелые, масса вопросов есть. Кто будет все это восстанавливать? Где будет проходить граница, признанная всеми государствами мира и ООН?

— Эта граница должна проходить там, где проходит сейчас линия фронта?

— Граница должна проходить там, где мы договоримся. Могу сказать одно: все эти вопросы будут решаться в полном соответствии с конституцией России. Важнейший момент — где захотят жить люди, которые сейчас живут или жили на этих территориях. Оттуда уехали миллионы людей, разбежались в разные стороны. Их надо спросить, может они захотят вернуться, но должны понимать, куда они возвращаются. Мое личное мнение про Крым и Херсон — не так важно. Мнение тех людей, которые там живут — вот что имеет значение.

Франция и Германия столетиями воевали за Эльзас и Лотарингию. Столетиями делили, чей Страсбург. По итогам Второй Мировой войны оказалось, что он французский, хотя там говорят на немецком. И у французов с немцами проблем нет, хотя они воевали между собой гораздо чаще, чем кто-то из них заходил в Россию. За 200 лет в Россию заходили два раза: один раз Наполеон, второй раз Гитлер. А все остальное время они воевали между собой. А сейчас не воюют.

Это долгая история. Десятилетия должны пройти. Здесь нужны усилия не только президента России. 

Мы не такая страшная нация, как нас сейчас рисуют. У нас всякое было, но в целом Россия мирно жила с Европой с момента, как Петр Первый прорубил в нее окно 300 лет назад. Да, были конфликты. У кого их не было? В конце концов как-то жили, и сейчас заживем нормально, просто должно пройти время.

— Чей Крым?

— Крым — крымский. Спросите людей, которые в Крыму живут, они скажут, чей Крым.

— Правильно ли, что ваша программа предусматривает две вещи: первая — немедленную заморозку конфликта по линии разграничения, а второе — переговоры с привлечением Запада вплоть до проведения референдума на тех областях, которые Россия объявила своими. Вы сказали, что будете соблюдать конституцию Российской Федерации. По конституции эти четыре области значатся российскими. Будем говорить честно, вряд ли значительное количество российских избирателей согласно их отдать.

— В целом правильно, только есть нюанс. Во-первых, даже начальники российские не могут внятно ответить, какая часть Херсона и Запорожья упоминается в конституции. Во-вторых, в конституции России есть девятая статья, которая допускает изменения российской конституции. Я буду свято соблюдать девятую главу, в отличие от Путина. Я с этим боролся, протестовал, и из-за этого тогда я с начальством поругался. Меня выгнали из экспертных советов, в которых я состоял когда еще Путин не был президентом. Есть девятая глава, в ней написан механизм изменения конституции России. Если меня поддержит российский народ, то все, что необходимо починить в конституции — починим.

— За вас уже призвали оставить подпись Ходорковский, Любовь Соболь. Майкл Наки в своем ролике призвал «Зажать нос и оставить подпись за Надеждина, потому что это единственный способ сейчас показать системе, что антивоенное движение в России существует». Что бы вы сказали об этой формулировке?

— Из всех названных вами уважаемых людей я лично знаком только с Михаилом Борисовичем Ходорковским. Мы с ним много работали в 90-е и 00-е годы, поскольку он был одним из спонсоров партии «Союз правых сил». В «Открытой России» вел массу проектов, в которых я участвовал, ездил по России, читал лекции о светлом будущем. Я поручался за Михаила Борисовича, когда его судили. У нас товарищеские отношения. Вопрос о поддержке я с ним не обсуждал. Последний раз мы с ним общались очень давно. Остальных я просто не знаю, и никого из этих людей ни о чем не просил.

Еще на берегу, когда я только выдвинулся, меня стали спрашивать, буду ли я получать какую-то помощь из-за рубежа. Я ответил, что я на сто процентов выполняю конституцию и все законы Российской Федерации, поэтому никакую финансовую или организационную помощь из-за границы я получать не могу. То же самое касается иностранных агентов, потому что такой закон приняли, который я отменю, когда стану президентом. И не только его, а все репрессивные законы. Тем не менее, закон сейчас выглядит так. Я не могу получать помощь от иноагентов. Естественно, никакой финансовой или организационной поддержки и не получаю. Я также сказал, что буду благодарен моральной поддержке любого гражданина Российской Федерации, где бы он не находился. Сейчас люди стоят в огромных очередях, чтобы поставить за меня подпись. Мне присылают видео и картинки со всего мира: Тбилиси, Ереван, Белград. Это граждане России, и где бы они не находились, они имеют право по конституции поддерживать любого кандидата, включая меня, за что я им очень благодарен.

— Одни пишут: «Если он против СВО, почему он не в тюрьме?», другие пишут: «Надеждин — воплощение недоверия к Путину, и его обязательно нужно поддержать». Есть люди, которые вас поддерживают. Есть люди, которые уверены, что задача Надеждина, как задача предыдущих кандидатов — это собрать небольшое количество голосов, продемонстрировать, что антивоенная позиция в России поддержкой не пользуется. То есть вы нужны Кремлю для легитимизации этих выборов. Что вы думаете по этому поводу?

— Я в начале уже говорил, что никто не верил, что я открою счет, подписи соберу, штабы построю. Точно так же сначала все говорили, что я — кремлевская мурзилка. Слово такое интересное. Оказывается, мурзилка — это кто-то скрытно работающий на власть. Я-то думал, это такой хороший зверек из мультика.

Дальше говорили, что меня специально Кремль вытащил. Дорогие товарищи, и то, и другое — совершенная неправда. Я абсолютно сам по себе. Думаю, что я попал в мощный общественный запрос. В манифесте я написал, что я против политики Путина, я за то, чтобы Россия была мирной и свободной, за прекращение СВО. 

1914 год в чистом виде: Энтузиазм общий, а потом распад империи и революция. В 1991 году — та же история. Советский Союз в конечном счете погубила милитаризация и авторитаризм. Путин в эту колею опять Россию втащил. Я с самого начала это говорил. Человек, согласованный с Кремлем, такого говорить не может. Я попал в запрос. Я почувствовал эту энергетику, и она вышла наружу. Сейчас мне тысячи людей пишут, что в очередях у Надеждина они увидели, как нас много. Два года, как началась спецоперация, и всех начали сажать, как Скочиленко за переклейку ценников. Люди притихли, прижали уши и расползлись. Сейчас им очень важно увидеть, что есть возможность открыто заявить свою позицию. Если меня зарегистрируют, я получу не два процента, это абсолютно очевидно. В стране десятки миллионов людей думают так же, как и я. И тысячные очереди — этому подтверждение.

— Можно вспомнить случаи, когда авторитарная власть регистрировала технических кандидатов, которые ей казались удобными мальчиками для битья. Не будем показывать на соседнюю страну. Вдруг оказывалось, что эти технические кандидаты получали гораздо больше голосов, и операции по легитимизации не получалось.

— Если есть общественный запрос — будет большой результат. Я добился того, что стоят очереди в штабах, у меня на счете 30 миллионов рублей. Сейчас уже меньше, так как мы все время выплачиваем сборщикам, за аренду и так далее. Я этого добился только по одной причине: потому что миллионы людей хотят перемен в стране. Я уже сам себе не принадлежу. Я уже являюсь функцией. Это уже не тот Надеждин, который захотел и пошел в президенты, а потом не захотел и не пошел. Меня несет огромная волна. Ветер дует в мои паруса. Я чувствую сумасшедшую поддержку. Ко мне толпа людей пришла в Питере, теперь в Казани, а это не самая либеральная территория. Сотни людей стояли в коридорах, аплодировали, руки пожимали. Это сумасшедшая поддержка, и с этим надо работать. Я чувствую огромную ответственность, так как я с этого пути совершенно не готов сойти. Странно так про себя говорить, я нормальный человек, но я стал символической фигурой.

— Сейчас уже более 100 тысяч человек оставили за вас свои подписи. Вы не боитесь, что потом по этим подписям будет перепись недовольных и за ними придут?

— Люди не нарушили ни одного закона. Мы знаем, что в нашей ситуации могут придумать всякое, но я не могу себе представить, что можно за это сделать. Взять ту же Александру Скочиленко, которую посадили на много лет за то, что она переклеивала ценники в магазине. То, что она делала, выглядело как ее самостоятельная деятельность, не предусмотренная законом. Ее за это посадили. Такая деятельность, как «поставить подпись за Надеждина», является предусмотренной законом, согласованной Центризбиркомом. Нет случаев, чтобы человека в стране преследовали за легальную деятельность, которая предусмотрена законом

. Более того, в конституции России написано, выборы свободные, любой гражданин может агитировать за и против, участвовать в выборах или не участвовать. Я не вижу какого-то разумного способа даже в авторитарном режиме начать наказывать людей за действия, предусмотренные законодательством.

— Почему вас допустили к забегу, а Дунцову — нет?

— Тут было две составляющих. Первая, когда я узнал, что у Дунцовой один нотариус на 500 человек, который должен каждого удостоверить, я очень заволновался и даже попросил ряд моих сотрудников ей помочь. Игорь Артемьев, который в моем штабе руководит многими направлениями, реально ей помогал. Когда один нотариус должен за два-три часа удостоверить подписи 500 человек, представить себе, что там не будет ошибок — сложно. Это одна составляющая. 

У Дунцовой такая поддержка, конечно, есть. У нее подписчиков больше, чем у многих известных людей. У меня в программе есть такой пункт, я хочу изменить избирательное законодательство.

Вторая составляющая: Дунцова выглядит серьезным вызовом системе. И этих обстоятельства сыграли против нее. Какие-то косяки у нее нашли, у меня косяков не было и надеюсь не будет. У меня все-таки больше 30 лет опыта участия в выборах. Мой штаб — это люди, которые тоже в больших кампаниях участвовали не раз. У нас просто опыта побольше, поэтому меня труднее будет остановить.

— Допустим, вы действительно нужны для легитимизации власти, и администрация президента все так и задумала. Если за вас не голосовать, не идти на выборы или испортить бюллетень, это будет меньше легитимизации?

— Выборы — это инструмент администрации президента для легитимизации Путина еще на шесть лет. Мне это не нравится, но это инструмент, и как любой инструмент, может быть использован в хороших и плохих целях. У всех 110 миллионов граждан России есть этот инструмент. Надо им правильно воспользоваться. На моем примере: можно поставить подпись за Надеждина, на выборах проголосовать за Надеждина, донаты перевести в наши штабы. Это все законные легитимные инструменты. Ничего не предопределено. Абсолютно ничего.

Совершенно очевидно, что течение этой кампании — скучное и вялое. Хотя подобрали кандидатов один лучше другого. Харитонов от КПРФ, Слуцкий от ЛДПР. У них уважительная причина — Жириновского больше нет с нами. В КПРФ были ребята повеселее. Вот этот сценарий, скучный, протокольный, он ломается. Это видно на улицах 100 городов страны. Что будет дальше? Поживем, увидим. Мне кажется, мы на верном пути.

— Многие люди говорят, что Надеждину не дадут выиграть, может даже не допустят до выборов, но если будет много подписей, это даст понять людям в элите, что не все поддерживают Путина. Это даст им дополнительные шансы на перемены. Как вы относитесь к этой теории?

— В отличие от других деятелей российской политики, я за мирный и легитимный путь изменений. Я за то, чтобы в России изменился курс по итогам выборов. Я не уверен, что 17 марта мы проснемся в другой стране, в том смысле, что я выигрываю у Путина, мне еще до этого расти. Хотя начало хорошее. Этот день — 17 марта, должен стать началом конца эпохи Путина. Мы это узнаем очень просто. Если кандидат, теперь уже я, получает много голосов, если десятки миллионов людей за меня проголосуют, я уверяю: будет абсолютно другая страна.

Что касается элит, они всячески присягают Путину. Я хорошо знаю сотни депутатов госдумы, губернаторов, настоящих и бывших министров. Я занимал большие посты в государстве российском 90-е годы и начале 00-х. Я был серьезным чиновником. 

Да, они стоят в строю, они понимают, что потратили десятилетия жизни, чтобы достичь карьерных успехов. Кто-то стал губернатором, кто-то министром или депутатом, но если им сейчас предложить вернуться в 2021 год по взмаху волшебной палочки — они все согласятся. Для элиты это все будет важно. Я не могу сейчас их к чему-то призывать, они в строю стоят, но я вас уверяю, от многих из них поддержка серьезная есть.

— Если вы победите, кто будет вашим премьером?

— Я лично знал всех президентов Российской Федерации, кроме Зубкова. Мне есть из кого выбирать. Есть несколько вариантов людей, которым бы я предложил стать премьер-министром, только есть одна проблема: если я сейчас назову любую фамилию, ему конец. Поэтому я не буду этого делать, лучше сначала принесу присягу на Конституцию России, потом сразу все пойдет.

— Самое важное для вас — заморозка войны в ее нынешних границах, затем переговоры, освобождение политических заключенных и нормальное отношение с существующей элитой. Я что-то важное упустила?

— Самое важное, мне хочется общими усилиями сделать Россию мирной и свободной страной. Страной, в которую и вы сможете вернуться, и еще сотни тысяч людей, которые уехали, смогут вернуться ничего не опасаясь. Чтобы граждане России могли спокойно путешествовать по всему миру, желательно без виз. Я думаю, за первый срок я не успею это сделать, но потом будет проще.

В заключение хочется всем сказать коротко: nadezhdin2024.ru — наш сайт, в Telegram-канале «Надеждин» вы можете узнать, где поставить подпись. Если вы далеко, можно сделать донат. Каждые 200 рублей на избирательный счет Надеждина — это целая подпись. Только благодаря вашим донатам мы сумели построить эту машину, которая разогналась, поехала и сейчас наводит шорох.

Юлия Латынина