Утечка высокой степени

В ноябре стало известно, что Минобрнауки запросило у институтов РАН списки сотрудников, участвующих в международных научных мероприятиях. Это не первая попытка властей контролировать связи научных сотрудников: еще в 2021 году то же самое ведомство начало собирать информацию о поездках, грантах и сотрудничестве с организациями, среди владельцев которых есть иностранцы.

Но начало полномасштабного вторжения, последовавшая за этим изоляция российских научных институтов и попытки со стороны государства принять меры вроде запрета на удаленную работу заставили многих ученых искать новые академические возможности за рубежом.

Сколько работников науки покинули Россию после 24 февраля, точно неизвестно — оценки даются самые разные. Так, издание «Проект» одним из первых установило имена 28 заметных ученых и преподавателей ведущих вузов, уехавших из России после начала войны. Бывший сотрудник ВШЭ, а теперь Висконсинского университета в Мадисоне Михаил Соколов на основе анализа данных о премиях за публикации ВШЭ оценил потери в примерно 30% от 855 известных за пределами страны сотрудников, имеющих публикации в международных журналах. В недавнем исследовании «Новая-Европа» насчитала 270 уехавших ученых, основываясь на списках сотрудников до и после начала войны на сайтах вузов.

В этом материале мы предлагаем еще один способ количественно оценить потери российской науки.

Как оценить миграцию ученых

Публикационная активность — один из показателей качества и количества научной деятельности, ведущейся учеными в стране. Во многих вузах — участниках программы 5-100 она была важным показателем для оценки, при этом постоянно росло количество крупных международных и российских издательств, требовавших от авторов наличия аккаунта в базе ORCID.

ORCID — международная база данных, созданная в 2012 году для уникальной идентификации ученых. Сегодня она объединяет сведения о более чем 20 млн ученых по всему миру. Регистрация в ней становилась обязательной и для публикующихся сотрудников крупных российских вузов (вузы часто создавали аккаунты для своих работников централизованно).

И хотя не все авторы указывали в базе данные о месте работы, в целом проникновение ORCID в российскую академическую среду было довольно высоким. Например, на этой платформе есть профиль Марии Воронцовой, предполагаемой дочери Путина.

В период с 2012 по 2020 год сильно росло количество как российских пользователей сервиса, так и добавляемой ими информации:

На октябрь 2023 года в ORCID было зарегистрировано более 130 тысяч ученых, у которых указано хоть одно место работы, связанное с Россией. В таких крупнейших вузах, как ВШЭ и МФТИ, в ORCID зарегистрированы 20–30% от общего количества научных работников (в эту категорию также входит преподавательский состав и административный персонал): ВШЭ — 1500 человек (21%), МФТИ — 340 человек (32%).

Аккаунты российских ученых в базе ORCID сегодня помогают установить и количество уехавших после 24 февраля. Хотя изменения в графу «место работы» обычно вносятся авторами с некоторым опозданием (как правило, спустя полгода-год после его фактической смены), уже сейчас данные позволяют оценить, как ученые мигрировали за последние десять лет.

Так, с 2012 по 2021 год доля научных сотрудников, меняющих аффилиацию с российской на зарубежную, оставалась практически неизменной — на уровне 10%. Однако в 2022 году произошел скачок — за границу из России переместилось 30% ученых, зарегистрированных в ORCID. То есть более 600 научных работников покинули Россию с 2022 года, а доля тех, кто выбирает следующее место работы за границей, выросла в три раза.

При этом обычно проходит около года (медианное значение), пока пользователи ORCID обновляют в профиле данные о месте работы. Это значит, что при сохранении текущего тренда общее число порвавших связи с России может оказаться ближе к 1600 человек. 

Если использовать при анализе не только критерий смены места работы с российского на иностранное, но и увольнение из российской организации, добавление новой страны в профиль без указания места работы или удаление записей о трудоустройстве в России, то цифра покинувших страну ученых еще выше. Так, за 2022-2023 в эту категорию попали примерно 900 человек.

То есть в сумме, по консервативным оценкам, мы получаем 2500 уехавших ученых.

В дополнение к этому можно оценить и то, насколько реже иностранные ученые стали выбирать возможность поработать в России. Если в 2021 году доля случаев, когда место работы менялось с иностранного на российское, составляла 7%, то в 2023-м она снизилась до 2%.

Молодые ученые сразу уезжают

В качестве мотивов отъезда ученых за границу после начала войны один из побеседовавших с нами на условиях анонимности ученых называет не только опасения репрессий или гражданскую позицию, но и чистую прагматику — в условиях санкций гораздо сложнее заниматься наукой, участвовать в международных коллаборациях, публиковаться в научных журналах, получать доступ к оборудованию.

После полномасштабного вторжения Россия была исключена из большого количества международных совместных проектов, в том числе из проекта «Горизонт-2020», программы Европейского космического агентства. Имена российских ученых убирались из статей коллективов Большого адронного коллайдера, иностранные организации запрещали сотрудничество с учеными из российских государственных институтов. Аффилиация с российской организацией стала токсичной.

Проанализировав данные ORCID, мы выявили несколько десятков авторов, которые после 2021 года удалили информацию о работе в России. Была ли это попытка избежать санкций или просто выражение гражданской позиции, сказать сложно. Опрошенные нами ученые и эксперты рассказали, что информация в профиле ORCID не влияет на получение грантов, позиций, публикации, однако подтвердили тот факт, что теперь для иностранных университетов связь исследователя даже с не попавшим под санкции российским научным учреждением часто является стоп-фактором.

По словам другого ученого, покинувшего Россию, если оценивать потери среди крупных публикующихся научных сотрудников, эта цифра не превышает 10 тысяч человек, так как с возрастом уехать становится всё сложнее и для этого нужно быть известным состоявшимся ученым. Более того, по его словам, те, кто хотел уехать, по большей части уехали до 2022 года. 

Потери московских университетов

Наибольший отток — 23% всех уехавших ученых, которых видно в наших данных, — пришелся на московские университеты: ВШЭ, МГУ, Сколково, МФТИ.

Если оценивать долю этих потерь от общего количества сотрудников, то цифра выглядит небольшой — от 1% до 3% для топовых вузов. Однако нужно помнить, что в ней учитываются только те ученые, кто уже успел указать в профиле новое место работы, и реальное количество скорее всего выше, поскольку не все авторы меняют информацию в аккаунте сразу.

ВШЭ как один из ведущих научных центров, долгое время привлекавший лучших представителей научного сообщества, видимо, и пострадал от «утечки мозгов» сильнее всех. При этом ВШЭ так же был лидером и по привлечению ученых из-за рубежа — с долей 8% от всех переездов зарубежных ученых в Россию. Андрей Яковлев оценивает потери ВШЭ после 24 февраля в 700 ученых (10% от всех академических сотрудников), Михаил Соколов — в 177 ученых (или 6,5% от всех исследователей на ставке). Это значительно превышает полученные нами средние цифры и, скорее всего, ближе к истинному положению дел.

Изменились и направления миграции. Довоенный топ-3 состоял из США, Германии и Великобритании. После войны третье место занял Израиль: доля переездов туда увеличилась на 175%. Абсолютными же лидерами по росту стали Узбекистан, Армения, Кыргызстан и ОАЭ — доля переместившихся туда ученых превысила 1% от всех уехавших, а средний рост составил 300%. Великобритания, Франция и США продолжают быть лидерами направлений, но поток туда сократился более чем на 20%.

Что покажут следующие пять лет

То, что Россия теряет научные кадры, было понятно и до 2022 года, отмечают собеседники «Новой-Европа».

Так, самая катастрофическая оценка количества уехавших прозвучала еще до начала войны. Ее дал главный ученый секретарь РАН Николай Долгушин: количество уезжающих из России высококвалифицированных специалистов увеличилось c 12 тысяч в 2012 году до 70 тысяч в 2021-м. Хотя сложно сказать, на чем базируется именно эта оценка.

Но война так или иначе усилила эти процессы. Если судить только по базе ORCID, то в полученных из нее данных уже видно резкое снижение доли российских создаваемых аккаунтов от общемировых. 

Одна из возможных причин этого кроется в том, что уже в марте 2022 года правительство РФ ввело мораторий на использование показателей публикационной активности в индексируемых в международных базах журналах для оценки эффективности деятельности научных и образовательных организаций. Согласно исследованию ВШЭ, наряду с «обострением геополитической ситуации» это стало одной из причин снижения публикационной активности и доли российских публикаций. Однако опрошенные нами эксперты не подтвердили, что ведущие университеты и издательства отказались от требования регистрации в ORCID.

Помимо этого, по наблюдениям самых ученых, снизилось качество российских научных публикаций. «Упало качество статей молодых ученых, лучшие стараются уехать сразу после окончания бакалавриата, магистратуры и аспирантуры», — говорит один из наших собеседников. Также он отмечает ухудшение качества заявок на студенческие гранты.

Как считает один из уехавших ученых, ждать скорого возвращения людей науки в Россию вряд ли стоит. По его словам, в последние 20 лет возникло ощущение, что в России можно заниматься наукой, поэтому кто-то возвращался, кто-то жил и работал на две страны, но теперь «эта репутация потеряна».

«Когда это рушится, это не восстанавливается ни за год, ни за два. Нужно опять лет двадцать», — говорит он.

По оценке Института статистических исследований и экономики знаний ВШЭ, падение публикационной активности российских ученых пока не такое драматическое. Однако по количеству международных публикаций Россия уже опустилась на 11-е место, вернувшись на уровень 2016–2017 годов.

По словам опрошенного нами эксперта в области научной социологии, полностью масштаб нынешних потерь можно будет оценить только через несколько лет: «Пока не будет данных по аффилиациям в публикациях за следующие пять лет, всей правды мы не узнаем».