Разорванная страница 

Война поэтов

Популярная фраза из официальной риторики про «самый большой разделенный народ» в 2023 году звучит убедительно как никогда. «Поддерживающие СВО» и «противники преступной войны», «уехавшие» и «оставшиеся», «вовлеченные наблюдатели» и «катакомбники»… Всё чаще говорят о холодной гражданской войне и задаются вопросом: «А как искать общий язык “после”, когда в пространстве одного района/дома/квартиры окажутся люди, пережившие за 2022–2023–? годы очень травматичный и при этом принципиально разный опыт?» Эти расколы не могли не отпечататься в литературе.

Первое яркое отражение — заочное противостояние поэтических сборников: антивоенных и Z-авторов. Большинство заметных вышло еще в 2022-м. Конфликт проявился уже на уровне названий, прямо противопоставленных друг другу: «Поэзия последнего времени» vs «Поэzия русского лета»; «Понятые и свидетели» vs «Воскресшие на Третьей мировой». Редакторы сборников периодически вступали в полемику, только усугубляя картину «бумажной войны». Это явление стоило бы оставить году предыдущему, если бы не один нюанс. На излете первого полугодия свежеиспеченную «Поэzию русского лета» стали рекламировать через письма от «Госуслуг» и даже давать к ней временный бесплатный доступ.

Расчет, похоже, был на то, что пользователь на радостях, что не обнаружил более серьезного и адресованного персонально ему «чтения», утратит бдительность и откроет заветную книжечку. А там уж, конечно, не оторваться! Боевая поэт-пропаганда спровоцировала тренд на «критическое осмысление» z-поэзии в медиа. Главный вопрос, которым задавалась общественность: «Может ли не очень хороший человек, обслуживающий интересы тоталитарного режима, быть талантливым автором?» Впрочем, реальную аналитику, как правило, подменяли колкости в адрес идеологических противников. Тоже показательно.

Теперь борьба оппозиционных и прогосударственных авторов продолжается локальными стычками и доносами (некоторые z-поэты предпочитают этот жанр прочим).

Символичен конфликт между составителем антологии «Десять измерений» поэтом Русланом Комадеем и его наставником, прогосударственным автором Андреем Санниковым. Первый отказался включить в книгу «прекрасную» подборку второго из-за его «промилитаристских взглядов». Второй опубликовал письмо с отказом, где говорится в том числе об антивоенных позициях участников антологии, и спровоцировал травлю ученика со сквозным мотивом: «Очень страшно любим Родину, а нас за это “отменяют”». К каким глобальным последствиям может привести такая риторика, очевидно. Характерно и то, что политическая ориентация автора остается более значимой, чем качество текстов.

Новый «тамиздат»

2023-й определенно запомнится ярким возрождением «тамиздата» и очередным расколом литературы на изданную «внутри» и «вовне». Книги и толстые журналы в «русском зарубежье» выходили постоянно, однако давно не привлекали столько внимания. Теперь вне России появляются издания, которые попросту трудно игнорировать. Так, в рамках проекта «Вольное книгопечатание» в 2023-м вышли среди прочего книга Виктора Шендеровича «Ничего не бойтесь, всё уже было», сборники стихов Полины Барсковой «Соскреб» и Жени Беркович «Наголо». В Германии, правда на немецком, появился новый роман Виктора Ерофеева «Великий гопник» (о ком там идет речь, догадаться нетрудно). А в США издали актуальное исследование Михаила Эпштейна «Русский антимир».

Всё же главную роль в возрождении «тамиздата» сыграло Freedom Letters, основанное весной 2023 года и сразу заявившее о себе. Концепция «неподцензурного» издательства подразумевает и определенное понимание литературы. Это, прежде всего, способ рефлексировать над самыми острыми и болезненными общественными вопросами и создавать своего рода «чертежи», модели будущих решений. От литературы сейчас ждут если не ответов, то путей, по которым к ним можно прийти. Находиться в катастрофическом информационном контексте трудновыносимо, но и абстрагироваться от него едва ли возможно. Отсюда еще один запрос — осмыслять современность, но как бы чуть со стороны, так, чтобы не захлебнуться в потоке драматичных событий.

Возникновение Freedom Letters — прямой ответ на оба этих запроса, причем удачно реализованный. Это и вполне звездный авторский состав — Дмитрий Быков, Вера Павлова, Демьян Кудрявцев, Александр Иличевский и др. И появление очевидных «околополитических» хитов, вроде быковской биографии-размышления о Зеленском «VZ», сборника пьес Светланы Петрийчук «Туареги» или «Сопротивление полезно» Ильи Яшина. Оправдывает себя и серийный подход. Рядом с художественными и документальными книгами о войне в Украине появляются первые исследования происходящего в России, русская классика издается с актуальными предисловиями (хороший способ поразмышлять о роли культуры в российской истории), а недавно запущенная серия «Легкие» дает усталому читателю совершенно необходимое сейчас легкое, но не оторванное от жизни чтение. Можно подумать, что распределение литературы между «там-» и «здесь-издатом» произойдет по критерию политизированности. Тем не менее один из самых мощных романов года (на мой взгляд) «Димитрий» Алексея Макушинского, как кажется, спокойно преодолел бы все цензурные барьеры и вышел в России, но был издан именно во Freedom Letters.

В границах: молодость и опыт

Подводя внутрироссийские итоги, многие литературные обозреватели говорили о неожиданном расцвете автофикшена (письмо, основой которого является выражение, часто весьма откровенное, внутреннего мира автора, его опыта, переживаний, воспоминаний и т. д. — Прим. авт.) и выходе на сцену нового литературного поколения 30-летних. Действительно, многие из «молодых» отдают предпочтение этому жанру, однако не все и в разных пропорциях. В литературных обзорах нередко звучит аргумент: «Ну понятно, в России цензура, об актуальном “внешнем” мире писать нельзя, вот и приходится рассказывать о “внутреннем”».

Думается, что вообще-то вполне естественная тяга писателя к демонстрации собственных внутренностей, во-первых, отражает скорее интерес прогрессивной части общества к психологии и выстраиванию здоровых отношений, проявившийся задолго до войны. Во-вторых, это полезное приоткрытие «запретных тем», накопившихся благодаря привычке замалчивать и не прорабатывать травмы. В-третьих, так проявляет себя закономерное стремление гуманизировать российское культурное пространство с присущим ему отношением к личности. В списках значимых книг традиционно фигурируют издания новой серии «Поляндрия No Age» (Марина Кочан — «Хорея», Илья Мамаев-Найлз — «Год порно», Мария Ныркова — «Залив терпения») и «Руки женщин моей семьи были не для письма» Еганы Джаббаровой («No Kidding press»). Последняя вышла в серии под кураторством Оксаны Васякиной, авторки еще одного заметного романа «Роза», изданного в этом году в «НЛО».

Омоложение русскоязычной литературы происходит не только в направлении автофикшена. Так, дошедший до финала «Большой книги» дебютный роман поэтессы Александры Шалашовой «Салюты на той стороне» — скорее рефлексия о российском обществе, по форме тяготеющая к притче. «Альпина Проза», выпустившая книгу, тоже один из флагманов молодой русскоязычной литературы. Здесь увидели свет первый роман писательницы из Беларуси Хелены Побяржиной «Валсарб» (тоже финалистка «Большой книги — 2023») и остросоциальная проза о семейном насилии «Ветер уносит мертвые листья» лауреатки прошлогоднего «Лицея» Екатерины Манойло. Нельзя не добавить к этому списку и блестящие дебюты из «Издательства Ивана Лимбаха» — остроактуальная книга поэта и критика Дениса Безносова «Свидетельства обитания» («полифоническое размышление о катастрофе и тоталитаризме») и роман Арена Ваняна «Демонтаж» (об Армении 1990-х и карабахском конфликте). Действительно, есть ощущение, что в отечественной литературе подрастает новое и интересное поколение. Это, пожалуй, одна из немногих нынешних тенденций, которой горячо хочется пожелать продолжения.

Еще один ключевой тренд сформировался в прошлом году — популярность книг о событиях прошлого, но ассоциативно связанных с современностью. Легальная возможность говорить о главном, обходя цензуру? Да, но не только. Прежде всего, это способ собрать разнообразие опытов, которые помогут понять происходящее и выработать стратегию — как личную, так и общественную. А кроме того, это желанное отстранение от катастрофического контекста, но не для того, чтобы спрятаться, — наоборот, всмотреться внимательнее с безопасного расстояния. Тут речь идет преимущественно о нон-фикшене. Наверное, самой заметной книгой такого рода стал «Конец режима: как закончились три европейские диктатуры» Александра Баунова. Заслуживают самого пристального изучения исследования, ставшие в этом году лауреатами премии «Просветитель», — «Корпорация самозванцев. Теневая экономика и коррупция в сталинском СССР» Олега Хлевнюка (номинация «Гуманитарные науки») и «Война патриотизмов: пропаганда и массовые настроения в России периода крушения империи» Владислава Аксенова («ПолитПросвет»). Не может не заинтересовать и только что вышедшая на русском работа Харальда Йенера «Волчье время. Германия и немцы: 1945–1955».

Преследования

В 2023-м атаки государства на литературный мир носили точечный характер. Весной по абсурдному обвинению в «оправдании терроризма» были арестованы режиссерка и поэтесса Женя Беркович и драматург Светлана Петрийчук, которые до сих пор находятся в СИЗО. Поводом оказалась постановка «Финист Ясный Сокол» по одноименной пьесе. К ее тексту, судя по всему, у власти тоже есть претензии. Дело «театральное», но к литературе имеет самое прямое отношение. До 2023 года авторы подвергались репрессиям за позицию или нелитературную деятельность. Так, поэт Всеволод Королев, в июле 2022 года оказавшийся в СИЗО по делу о «фейках», преследуется все-таки не за стихи, а за посты во «Вконтакте». Дело против Беркович и Петрийчук — прямая атака государства на произведения.

То же самое можно сказать и о «Маяковском деле», по которому 28 декабря были осуждены поэты Артем Камардин (семь лет лишения свободы) и Егор Штовба (пять с половиной лет лишения свободы). Ранее четыре года заключения получил пошедший на сделку со следствием Николай Дайнеко. Арест поэтов в конце сентября 2022 года после чтений на Триумфальной площади, сопровождавшийся избиениями и пытками, даже по меркам нынешней России выглядел как дикая показательная расправа за открытый отказ проглотить путинское решение о «частичной мобилизации». Имело место, очевидно, и нечто вроде «классовой» ненависти к московским «неформалам»-активистам. По сути, поэтов преследуют за чтение антивоенных стихов. Последнее слово Артема Камардина на суде было посвящено как раз свободе творчества.

Незадолго до приговора по «Маяковскому делу» прозаик и переводчик Борис Акунин был внесен в перечень «террористов и экстремистов». Издательство «АСТ» объявило о прекращении сотрудничества с ним и Дмитрием Быковым, также «разыгранным» прокремлевскими пранкерами. Портал «Литрес» и сеть книжных «Читай-город — Буквоед» приостановили продажи их книг. С сайта журнала «Новый мир» убрали пьесы и страничку Акунина. Стали отменяться спектакли по его произведениям. А в издательство «Захаров», не объявившее о разрыве отношений с писателем, пришли с обысками. Есть ощущение, что под конец года власти решили напомнить писателям и издателям «их место» и произвести несколько показательных атак, чтобы те не чувствовали себя обделенными вниманием. Понятно, что литературе оно пока достается по остаточному принципу — и на том спасибо. Обрубая Акунину источники заработка, власти фактически «вычищают» его произведения из внутрироссийского литературного поля и посылают недвусмысленный сигнал его собратьям по перу.

Авторы, которые в этом году подвергались преследованиям, еще недавно принадлежали к почти не пересекающимся мирам. Стихи Беркович и пьесы Петрийчук — произведения все-таки для искушенного читателя, книги Акунина, наоборот, для самого широкого. «Маяковские чтения» до недавнего времени воспринимались в литературной среде как андеграундный кружок самодеятельности, где предпочитают нехитрые и броские остросоциальные стихи. Путинский режим объединил этих ничуть не похожих художников, в очередной раз подчеркнув, что политические вопросы сейчас важнее любых эстетических разночтений — и для власти, и для культурного сообщества.

И последнее. Объединяющий «расколотую» литературу вопрос, на самом деле, базовый — о значимости текстов. Для одних за полтора года войны эта «значимость» упала едва ли не до нуля. Другие, наоборот, почувствовали, что слово впервые за десятилетия стало по-настоящему важным. Сторонникам «СВО» оно обещает места «проводников» и «вдохновителей» народа на службе у государства. Время покажет, но сейчас в успех их дела не верится. Для авторов, осознающих катастрофу, происходящее с Россией (кроме личной драмы) — еще и профессиональный вызов чудовищной сложности. Ведь кому-то придется распутывать этот мертвый узел исторических и психологических противоречий, искать связующее вещество для расколов и в самом широком смысле пересобирать общественные взаимоотношения. Да и не «кому-то», а всем нам. Перед такой страшной задачей на вопросы о значимости, смысле, наконец, реалистичности у художника вряд ли будут силы и время. Останется только: «Как бы выдержать? Как бы со всем этим справиться?» Сейчас большинство скорее провожает уходящий год, чем встречает новый, совсем туманный. Хочется верить, что в следующий раз настроение будет другим — куда более уверенным и оптимистичным.