Пристанище

Основной инстинкт

— Мы действовали инстинктивно, — вспоминает директор «Пристаниште» Светлана Шмелёва. — А украинцы инстинктивно бежали. Не разбирая дороги, не понимая, где заканчивается Евросоюз, они бежали подальше от войны и оказывались здесь. И первое, что было нужно, — это жилье. Людям нужна была крыша над головой. А наш инстинкт собрал круг людей, среди которых были и бизнесмены. И мы просто сняли несколько квартир, чтобы людям было где жить. И снимали, пока не поняли, что жилья уже хватает. Конечно, сначала надеялись, что это временно, и война скоро кончится. А потом, когда к нам приехали семьи из Мариуполя, стертого с лица земли, мы поняли, что даже если война закончится быстро, многим еще долго будет просто некуда возвращаться. И тогда мы решили, что нужно создавать фонд, но не только для помощи бегущим от войны. Это должно быть дружественное сообщество помогающих людей. И полтора года назад мы приняли решение создать фонд.

Деньги фонду дали учредители группы компаний Forex Club Олег Репс и Вячеслав Таран (Таран год назад погиб во время крушения вертолета. — Прим. ред.). Они же вошли в состав учредителей. Светлана Шмелёва взяла на себя функцию администратора, и первый год фонд существовал только на средства учредителей. Сейчас «Пристаниште» проводит мероприятия и собирает деньги там. И, конечно, принимает пожертвования. Кстати, с пожертвованиями сначала были сложности: поскольку Черногория не является безопасной страной, создатели фонда не могли пользоваться, к примеру, платформой GoFundMe и системой Paypal. Теперь, правда, и это стало доступно благодаря волонтерам фонда из других стран, которые помогли открыть эти способы сбора пожертвований.

А самые большие проблемы возникли с открытием банковского счета. Эта дорожка в Черногории еще не протоптана, и хотя там много некоммерческих организаций, это в основном ассоциации, общественные объединения, политические партии. Светлана рассказывала, как приходила в банки с документами о регистрации благотворительного фонда, а ее спрашивали: «Так вы кто: ассоциация или объединение?» Когда Светлана объясняла, что представляет благотворительный фонд, ее спрашивали: а что это такое? Помог украинский Zapad Bank, который работает и в Черногории.

Россияне, живущие в Черногории, помогали не только материально. Всего в полуторагодовой истории «Пристаниште» — 400 волонтеров. К примеру, преподаватель черногорского языка Елена Зелинская сразу же придумала курс «Черногорский за семь дней», чтобы быстро научить беженцев самым необходимым фразам и словам, которые помогут начать ориентироваться в новой стране. Елена с самого начала и до сих пор бесплатно работает с беженцами. 

— Черногория — это страна с хорошо развитым сарафанным радио, — объясняет координатор фонда Алёна Васюкова. — Информация о нас распространялась очень быстро. И еще очень многие наши «выпускники» возвращались к нам в качестве волонтеров. Они приезжали за помощью, потом, опираясь на нас, становились на ноги и начинали помогать сами: одни — транспортом, другие — покупкой продуктов, третьи становились тьюторами.

Волонтер — понятие круглосуточное

В Черногории не было государственных программ для украинских беженцев. Работали некоторые евросоюзовские программы, но из бюджета, в отличие от Германии или Польши, не финансировалось ничего. Тем не менее, говорит Светлана Шмелёва, если посмотреть статистику, то в соотношении с населением страны Черногория оказалась на первом месте по приему беженцев.

— Это только кажется парадоксальным, — объясняет Светлана. — Но спустя полтора года стало понятным, почему люди приезжают именно сюда. Не все могут жить совершенно в другой системе координат. Здесь всё-таки всё больше похоже на системы постсоветского пространства. Кроме того, очень близкий язык. И сейчас для многих это уже осознанный выбор, потому что здесь проще начать новую самостоятельную жизнь не при центре для беженцев, не на пособии. В Черногории легко найти работу и легализоваться. Здесь жизнь гораздо дешевле. Кроме того, Черногорию можно назвать перевалочным пунктом. Особенно для россиян, уезжающих по политическим причинам. Одни здесь ждут гуманитарной визы в страну Европейского Союза. Другие, уже побывав там, возвращаются, потому что не смогли устроиться.

Действительно, во многих странах даже с прикладными профессиями требуется знание языка. К примеру, даже очень хороший парикмахер в Италии не найдет работу, не выучив итальянский. А в Черногории — найдет с легкостью. В «Пристаниште» возвращались люди из Германии, Италии, Польши. Трудно подсчитать общее количество людей, которым помог фонд. Потому что не всем нужно было жилье. Некоторые справлялись с арендой жилья сами. Но помощь в адаптации была востребована еще больше: от бытовых до юридических вопросов. Тех, кто жил в «Пристаниште», — около тысячи. А тех, кто воспользовался их помощью в адаптации, — почти три тысячи.

Приезжают по-разному. Одни планируют заранее, присылают заявку в фонд и приезжают, зная, что их ждут. Другие буквально приходят с улицы — это единственное место, где можно получить экстренную помощь и заселиться буквально в течение часа. Третьи едут к знакомым, но на месте оказывается, что принять их у тех знакомых нет возможности или условий.

— На прошлой неделе, — рассказывает администратор Наталия Мешалкина, — мы заселили семью, которая прилетела в Подгорицу и просто из аэропорта отправила заявку. 

Есть заявка из Сутоморе — там женщина-трансгендер просит продукты и небольшую денежную помощь. Так что у нас теперь добавился и такой поток ищущих помощи.

Сейчас ангелам «Пристаниште» стало немного легче. А в начале полномасштабного вторжения телефоны звонили круглосуточно. Беженцы могли позвонить ночью и сказать: мы только что приехали. Нам про вас рассказали, помогите. Сейчас экстренных случаев стало меньше. А людей меньше — не стало.

Поспать в тишине

Минувшим летом «Пристаниште» открыло еще и программы реабилитации для украинцев и белорусов. Многие украинцы не уехали из страны в 2022 году, а стали волонтерами. Они много и тяжело работали в помощь ВСУ. И в фонде решили: нужно дать этим людям возможность «вынырнуть» из войны хотя бы на короткое время, восстановиться и выдохнуть. С лета фонд начал принимать украинских волонтеров и детей военнослужащих. Они просто едут на две недели в мирную жизнь. Эта программа на внутреннем языке называется «Поспать в тишине».

— Мы не сидим и не придумываем специально новые программы, — говорит Алёна Васюкова. — Они формируются, когда появляется запрос. Вот и с программой реабилитации было так: нам позвонила волонтер Юля и сказала, что у нее есть группа ребят, у которых родители или воюют, или погибли. Всё началось именно с этого. 

Сейчас, в январе, мы ждем группу детей.

А с белорусами всё получилось так. Многие сейчас разбросаны по европейским странам и живут в центрах приема беженцев. Живут подолгу. Устают. И когда появляется возможность, «Пристаниште» предлагает им те же две недели отдохнуть от центра для беженцев, от коммунальной жизни — просто провести две недели на море. И многим это действительно дает силы идти дальше. «Мы помощники, но не опекуны, — объясняет Светлана Шмелёва. — Мы просто предоставляем жилье и набор продуктов, но не пытаемся навязывать свое общество, правила, советы. И те, кто приезжает к нам, могут просто уединиться — у нас есть общее пространство, но никто не обязан туда приходить».

100 человек в одной квартире

База фонда сегодня — это арендованная вилла. Там 13 апартаментов, двух- и трехместных. В каждом, кроме спальных мест, — кухонный уголок и балкон. Общее пространство — это бывший ресторан на первом этаже. То есть там есть кухня, и это во многом определило выбор. Выбирать дом начали после прошлого Нового года, когда решили, что очень нужно место, где сразу могут поместиться человек сто. А тот прошлый Новый год в итоге отмечали дома у Светланы Шмелёвой. Как поместились там те же сто человек — волонтеры, беженцы, друзья, — до сих пор не понимает никто. Но — поместились. Все плакали — и от пережитого горя, и от радости благодаря спасенным людям. У всех одна и та же боль, все не дома, все обнимаются и поддерживают друг друга. Теперь есть где праздновать, и двери дома будут открыты всю новогоднюю ночь.

Стандартная программа помощи в «Пристаниште» рассчитана на две недели. Приехавших заселяют в апартамент, помогают зарегистрироваться в туристической организации (в Черногории это необходимо), предоставляют набор продуктов. Если приехали только взрослые, то это крупы, яйца, макароны, молоко, рис. Если в семье дети — добавляются еще и сладости. К каждой семье прикрепляется тьютор — это человек, который в течение этих двух недель помогает адаптироваться. Он рассказывает, как устроена жизнь в Черногории, как работают магазины и аптеки, куда нужно пойти, чтобы решить какие-либо юридические вопросы. Фонд помогает искать жилье и работу.

— Вот свежий пример, — рассказывает Наталия Мешалкина. — Пять дней назад выехала семья из Магнитогорска. Мама, папа и двое детей. Уже через пять дней они нашли квартиру, смогли устроить детей в местную школу, хотя это очень трудно сейчас — мест в школах не хватает. Папа устроился на работу в строительную компанию (на родине он работал массажистом, но на старте ему просто нужна была работа, и стройка — это нормально). То есть за две недели они решили все свои вопросы — жилье, работа, школа. Дети сейчас ходят к нам на математику — мы проводим занятия, и многие дети наших «выпускников» с удовольствием ходят заниматься после школы к нам. То есть мы просто помогаем людям начать двигаться дальше. Это не всегда получается. Иногда нас просят продлить программу помощи еще на несколько дней. Мы всегда стараемся идти навстречу. И не было таких случаев, чтобы люди за две недели не смогли определиться со своей дальнейшей жизнью.

Инна. Особый случай

Инна жила в Одесской области с дочкой Сашей. У Саши ДЦП. Еще в Украине Инна начала искать центр, который мог бы принять их с дочкой: учитывая особые потребности Саши, она не могла просто собрать чемодан и двинуться в никуда. Собственно, она бы и не собралась, наверное, но в конце прошлой осени их дом остался без электричества.

В то время уже начала работать программа Евросоюза: граждане Украины могли жить в отеле. Но там оказались свои нюансы: отсутствие лицензии для работы с людьми с ограниченными возможностями. И Инну с Сашей там отказывались принять. А в «Пристаниште» их приняли — без ограничений по времени. Решили, что Инна и Саша будут жить там столько, сколько понадобится.

Они прожили в «Пристаниште» почти год. Но потом Саше стало хуже, нужна была реабилитация. А в Черногории нужной инфраструктуры просто нет. И тогда девушки из фонда нашли возможность перевезти Инну с Сашей в Швейцарию, где их приняли.

— Больше всего меня вдохновляет, когда удается сделать так, чтобы у человека новая жизнь открыла новые перспективы, — говорит Светлана Шмелёва. — Перспективы, которых не было прежде. Мы все понимаем: ничто не может компенсировать ужасы войны или репрессий, но иногда получается неожиданно счастливый поворот. Там, в Швейцарии, куда мы смогли их отправить, для Саши открылись совершенно новые возможности. И я говорю не только о реабилитации. Саша только слышит — не говорит, не двигается, не сидит. А в Швейцарии безбарьерная среда и инфраструктура для обучения детей с ограниченными возможностями. Дома, в Одесской области, у Саши не было шансов ходить в школу. 

Внутренний «стоп»

Бывали случаи, когда помочь встать на ноги не удавалось — в основном призывникам из России. Это юноши, которые и дома на ногах не стояли, находясь под полной опекой родителей. Когда началась мобилизация, родители их отправили от греха подальше, но жить самостоятельно научить не успели. Или даже не пытались.

— Наивно полагать, — говорит Алёна Васюкова, — что человек приедет в Черногорию, и какие-то волшебники устроят его на работу и снимут ему квартиру. Я всегда объясняю, что ждать от нас чуда нельзя. У нас нет дома до небес, где все могут жить, и фирмы, в которой все смогут работать. Мы поддержим, поможем, но мы не пойдем вместо приехавшего человека заключать договор на аренду жилья или рабочий контракт. Мы ищем и находим информацию: смотрите, вот сдается квартира по хорошей цене, вот вакансия вашего профиля. Но дальше человек уже должен действовать сам.

Таких случаев в истории фонда было очень мало, единицы. Но эти единицы в конце концов вернулись в Россию, не сумев организовать свою жизнь в Черногории. Украинцы тоже уезжают домой, но по другой причине: они возвращаются со словами «даже если умрем, то на своей земле». На днях посол Украины в Черногории Олег Герасименко сказал, что количество украинцев в Черногории за этот год уменьшилось в десять раз. Многие перебрались в страны ЕС, но многие вернулись домой. Сотрудники и волонтеры фонда очень за них переживают. За инфантильных призывников, которые вернулись в Россию, тоже переживают. А больше всего переживают, что не могут творить чудеса.

— Однажды к нам приехала молодая энергичная женщина из Украины, — рассказывает Светлана Шмелёва. — Она жила у нас в «Пристаниште», потом устроилась самостоятельно. А спустя некоторое время мы случайно нашли ее в Будве в каком-то странном состоянии. Девушка вернулась к нам, и в итоге оказалось, что у нее началось серьезное психическое расстройство. Это случается, к сожалению: люди сходят с ума от того безумия, которое творится. Мне было очень трудно принять решение, хотя это было необходимо. Понимаете, я никак не могла отдать ее в психиатрическую клинику, где ей могли помочь. А в «Пристаниште» становилось уже небезопасно и для нее самой, и для других. Мне украинцы помогли принять это решение. Они как раз недавно приехали, и ситуация развивалась у них на глазах. Благодаря этим людям я поняла, что меня останавливает: я россиянка, а она украинка. Если бы эта девушка была, как и я, гражданкой России, я бы не сомневалась ни минуты. А отправить украинку в психиатрическую клинику я не могла из-за какого-то внутреннего «стопа».

Этот внутренний «стоп» существует, наверное, у всех, кто работает в «Пристаниште». Наталия Мешалкина приехала в Черногорию в марте 2022 года. Ее приняли, а потом, когда начали создавать фонд и искать администратора, оказалось, что вот она, идеальная кандидатура — работала менеджером в гостиничном бизнесе. Так и осталась. Для нее самым трудным было встречать приезжающих украинцев. Наталии было очень неудобно: как же, люди бегут от войны, их страну бомбит Россия, и вдруг в новой стране их встречает россиянка. Первая семья, которую она встречала, была из Мариуполя: мама, папа и дочка. Наташа очень волновалась, но закончилась встреча совместным поеданием борща. До сих пор, кстати, дружат.

И всё-таки волшебники

Конечно, они выгорают, эти ангелы Пристанища. Тяжело, признаются, пропускать через себя всю эту боль. Беженцев не разделишь по принципу «эти Свете, те Наташе». О них заботятся все. И плачут, и страдают от чужой боли тоже все. Случается, что сталкиваются с настороженностью, но не было случая, чтобы не потеплело.

Светлана говорит, что во время встреч с волонтерами выяснилось, что всем было неудобно на вопрос беженцев «мы из Мариуполя, а вы откуда?» отвечать: «Я из Москвы». Некоторые даже говорили, что они, к примеру, из Екатеринбурга. Всё-таки не так вызывающе звучит, как Москва. А потом от тех же самых украинских беженцев, когда уже теплело и начинались общие откровенные разговоры, узнавали, что тем тоже неудобно — перед соотечественниками, которые не уехали от войны. А тем, у кого уцелел дом, — перед потерявшими жилье. 

В начале 2024 года режиссер Тая Зубова выпустит документальный фильм «Территория без войны». Это будет фильм о «Пристаниште». И название фильма — это самая точная формулировка. «Пристаниште» — это территория без войны. А еще без репрессий, без страха, без вражды к обладателям паспортов другого цвета. Территория, где живут украинцы, россияне и белорусы. Вместе отмечают Новый год, смотрят обращение президента Украины, обнимаются и плачут. «Мы не волшебники», — часто говорят сотрудники и волонтеры фонда. А по-моему, всё-таки волшебники.