В публичном пространстве часто встречаются радикальные мнения в разговорах о политике, в том числе об арабо-израильском конфликте. Недавний пример — пост историка Тамары Эйдельман о том, что она испытывает «кровожадное злорадство», когда смотрит на удары Израиля по сектору Газа. За примерами в другую сторону тоже далеко ходить не надо: достаточно вспомнить недавний еврейский погром в аэропорте Махачкалы, который мог быть спровоцирован сообщениями в телеграм-каналах.
Рост эмоционального контента, который мы видим в соцсетях — это следствие глубокой психологической травмы как всех сторон конфликта, так и тех, кто наблюдает за войной издалека, говорит исследователь из Королевского Колледжа Лондона и эксперт по кризисным коммуникациям Григорий Асмолов.
— Эмоции могут преобразоваться или в агрессию, или в апатию, или в конструктивную мобилизацию, — говорит эксперт. — В случае израильского общества мы видим много примеров того, как эмоции трансформируются именно в мобилизацию, нацеленную на создание сетей взаимопомощи и конструктивную борьбу с кризисом. Однако баланс между мобилизацией и агрессией остаётся хрупким. К тому же работа алгоритмов соцсетей может приводить к эффекту «снежного кома»: более эмоциональные посты вовлекают большую аудиторию, из-за чего их начинает комментировать больше людей, и они становятся еще более популярными.
