«Еле сводим концы с концами»

В субботу, 23 сентября, у 45-летней Жумахул Юсуповой заболел живот. С такими болями Жанна — так женщину называют родные и друзья — сталкивалась и раньше. Обычно они проходили после пары таблеток обезболивающего. Но в этот раз лекарство не помогло.

В больницу Жанна обращаться боялась. В CША, куда ее семья приехала в этом году по программе для украинских беженцев Uniting for Ukraine (U4U), медицинские услуги стоят запредельно дорого. Особенно — если у пациента нет страховки. Один только вызов «скорой помощи» обойдется больному в среднем в 1200 долларов, не говоря уже о более сложных медицинских процедурах.

У Жанны страховки не было. С июля Департамент здравоохранения штата Джорджия рассматривал ее заявку на бесплатное покрытие Medicaid — и все никак не мог вынести решение: одобрить его Жанне или отказать.

К воскресенью боли в животе стали невыносимыми. В отчаянии Жанна даже попыталась уговорить мужа, 48-летнего Байрамали, «купить ей билеты и отправить в Турцию», где они жили какое-то время после начала войны в Украине. Но уезжать было рискованно: беженцы, приехавшие по U4U, могут покидать пределы США, но вернуться по этой же программе обратно нельзя.

В понедельник, со слов Жанны, ее спину и живот будто «резало ножом», а сама она кричала от болей так сильно, что Байрам, не выдержав страданий жены, отвез ее в отделение неотложной помощи. Там Жанне диагностировали желчекаменную болезнь. Ее оставили на ночь в больнице Wellstar North Fulton Hospital города Розвелл. Вскоре врачи удалили ей камни, «упавшие» в желчный проток, а потом и вовсе вырезали весь желчный пузырь.

Жанна провела в госпитале неделю. После операций мучительные боли ушли. Теперь ее тревожило только одно: какую сумму ей выставят за лечение. Впрочем, ответ не заставил себя долго ждать. Через несколько дней на имя Жанны пришел чек на 67 тысяч долларов. В конце письма чернело примечание:

«Этот счет — не финальный».

Дважды беженка

Жанна встречает меня широкой улыбкой через неделю после выписки. Она суетится на кухне съемного дома, угощая меня то супом, то лепешками, то кусочком торта с чаем и кофе. С виду и не скажешь, что Жанна недавно перенесла две операции под наркозом: такой она выглядит бойкой. Выдают бывшую пациентку разве что руки, которые, когда не заняты делом, сложены под грудью — на месте, откуда удалили камни.

«В больнице за мной хорошо смотрели. Комната у меня была: в отелях такого не видела. Только на меня одну три медсестры было. Каждые три часа приходили кровь брали, давление мерили. Все приветливые, грубого ничего не скажут, — рассказывает Жанна, показывая мне совместные фото с улыбающимися медсестрами, которые ее лечили. — Врачи действительно хорошие, отличные, такие, которые за человека борются. Не смотрят на то, что есть страховка или нету. Врачам я очень благодарна, хоть счета, конечно, и приходят… Я уже боюсь открывать почтовый ящик. Не знаю, как мы будем их оплачивать».

Глядя на фотографии, я замечаю: что на больничной койке, что сейчас, у Жанны подведены глаза черным, а на голове — аккуратно повязанный лиловый платок.

Жанна — мусульманка и этническая турчанка. Ее предки родом из грузинского региона Месхетия, откуда в 1944 году их депортировали советские власти. Родители Жанны и она сама родились уже в Узбекской ССР. Ее отец Юсуф Басатов работал в милиции села Куйбышево, мать Юлдуз — дояркой на ферме. «Жили все дружно».

Мирная жизнь Басатовых закончилась с «Ферганскими погромами». В 1989 году, когда Жанне было 11 лет, между узбеками и месхетинскими турками случилась уличная стычка, которая переросла в кровавую резню по всей Ферганской области. Туркам-месхетинцам оставаться в республике было небезопасно. Басатовым с четырьмя детьми пришлось экстренно уезжать и искать новый дом — на этот раз в Украине.

«Мы приехали, а у нас же ничего нету, — вспоминает Жанна. — Я украинских бабушек никогда не забуду. Стоит одна бабушка в фартуке. У нее там полно: морковки, картошки, всего, что с огорода. Она принесла к порогу и говорит маме: “Дочка, берите, кушайте”. А я рядом стою и думаю, какая хорошая бабушка. Украинцы нас очень хорошо приняли. Как родных людей».

Басатовы осели в Донецкой области. Там Жанна окончила школу, вышла замуж за Байрама Юсупова, родила троих детей: Амину, Бекира и Абдуллу.

Со временем Юсуповы купили участок земли в селе Крестище, построили на нем большой дом с «летней кухней», где жили «старики» — родители Байрама, обустроили ферму. Жанна держала два десятка коров, больше пятидесяти овец и около сотни кур. Байрам и днем, и ночью был занят собственным ветеринарным делом: искусственным осеменением и родами крупного рогатого скота.

Работа Байрама вкупе с продажей фермерского мяса, яиц, молока и сыра приносила семье неплохие деньги. По словам Юсуповых, их семья была «одной из самых богатых в селе». До тех пор, пока в Украине не началась война.

Пушки в поле

Весной 2014 года в Донбассе прошли митинги против новой власти, которая установилась в Киеве после отстранения президента Виктора Януковича. На них активисты призывали восточные регионы к «крымскому сценарию».

В апреле были провозглашены Харьковская, Донецкая и Луганская народные республики. Но если над Харьковом Киеву удалось вернуть контроль, то на территориях ДНР и ЛНР вскоре развернулись полноценные боевые действия. Юсуповы были тому свидетелями.

«Помню, однажды мы ехали со Славяногорска. Его и наше село объединяет одна трасса. Видим поле, там уже стоят пушки, 11 штук, мы посчитали. Муж еще смеялся: “Ребята, у меня тут дом рядом. Вы хоть эти пушки немножко приподымите”. Солдаты с нами тоже посмеялись, — говорит Жанна. — Мы как раз домой заехали, только встали, а они ка-а-к начали стрелять! Дочка так закричала. Мы думали, мы ее потеряли. Стекла повылетали. Мы все в подвалы заховалися. Вместе с нами свекруха, которой тогда под 80 было. Очень страшно было. Слава богу, тогда в дом не попало. Снаряд в огород прилетел».

Юсуповы были против войны. Жанна говорит, что их семья хотела, чтобы «Украина оставалась цельная, единая». На вопрос, кто виноват в произошедшем, отвечает коротко: «Янукович. Не смог договориться с Россией».

В 2016 году Юсуповы вместе с пожилой матерью Байрама уехали от войны в Турцию — в город Эрзинджан, где жили их родственники. Семье пришлось снова, почти с нуля, обустраивать свою жизнь. Жанна отучилась на кондитера и пошла работать в местную пекарню. Байрам работал охранником. Сыновья Бекир и Абдулла в то время еще заканчивали школу. Единственной, кто остался в Украине, была Амина, которая в то время училась в медицинском колледже города Изюм Харьковской области.

«Ребята очень скучают по Украине, — признается Жанна. — Особенно Бекир. Он там родился, вырос. Хоть он и турок, в Турции ему тяжело было. Я тоже турчанка, но Украина мне больше нравилась. Если бы не война, мы бы и с места не сдвинулись».

В 2020 году Байрам похоронил в Турции свою мать, и в 2021-м, когда Юсуповым «показалось, что в Украине все наладилось», они решили вернуться в Крестище. К тому моменту бои в Донбассе, по их словам, шли уже не так активно.

Приехав в родное село, Жанна занялась ремонтом дома, обветшавшего за пять лет без присмотра. Юсуповы оклеили новые обои, поменяли двери, побелили осыпавшиеся потолки.

Жанна подумывала открыть в селе кафе и возобновить работу фермы — даже купила несколько коров. Но прежнего спроса на фермерские продукты уже не было: в селе с прежним населением около двух тысяч человек, со слов Жанны, «почти никого не осталось».

Байрам говорит, что их «прежней жизни больше не было». Торговля шла хуже, без соседей Жанне было очень одиноко. Вскоре Юсуповы снова вернулись в Турцию, но все так же продолжали время от времени навещать свой дом. Последнюю поездку Байрам и Бекир запланировали на 8 марта 2022 года. За полторы недели до этого, 24 февраля, Россия начала полномасштабное вторжение в Украину. Юсуповы никуда не поехали. О том, что происходит в Крестище, им сообщают оставшиеся в селе соседи. Сейчас, по их словам, в доме Юсуповых живут украинские солдаты.

Жанна показывает мне одно из последних присланных соседями видео своего дома. Стекла выбиты, свежая штукатурка осыпалась, пол залит водой. Серая шиферная крыша изрешечена дырами от снарядов. Снаружи, на бетонном заборе, висит покоричневевший, некогда алый ковер. Соседи говорят, что он сушится от крови солдата, убитого в доме осколком.

***

Шанс уехать в Америку семье подарила 27-летняя дочка Жанны Амина, лично заставшая начало войны в Украине в феврале прошлого года. После медколледжа, в 2018 году, она вышла замуж и с тех пор жила в харьковском селе Красноград.

«В нашем районе только вертолеты летали. Помимо них, опасности [в начале войны] не было. Бомбардировок мы не слышали, — рассказывает мне Амина по телефону. — А вот в полутора часах езды от нас были ужасные ситуации. Много людей погибло. Мы в новостях смотрели (речь, видимо, идет об обстрелах Харькова, которые начались еще в начале марта и продолжаются до сих пор — Е. К.)».

Летом прошлого года муж Амины Руслан Сарваров отправился в Турцию для оформления «гуманитарного пароля» по U4U. Идея переждать войну в США принадлежала его дяде, давно туда эмигрировавшиму. Он предложил выступить спонсором Сарваровых — человеком, который обязуется их поддержать, в том числе финансово, на время действия программы. Обычно «пароль» дается украинцам на два года с возможностью продления.

Спустя два месяца, когда документы на всю семью была готовы, Амина с двумя маленькими детьми выехала к мужу на 35-часовом автобусе: сначала до Днепра, потом до Одессы, оттуда — в Молдову, Румынию, Болгарию и, наконец, в Турцию. Следом был выматывающий перелет через океан до Ньюарка в штате Нью-Джерси, а затем долгий путь на машине до маленького мичиганского городка под названием Окемос.

Штат великих озер

Мичиган находится на северо-западе США и граничит с Канадой. Это демократический «синий» штат. Он занимает 41-ю строчку по качеству жизни, 36-е место по уровню экономики и 35-е по уровню преступности. Самый опасный город штата — Детройт, который, впрочем, постепенно превращается из города-призрака обратно в «автомобильную столицу мира».

«Штат Великих озер» не пользуется такой большой популярностью среди иммигрантов, как, например, Нью-Йорк или Калифорния. Несмотря на то, что цены на жилье и продукты в Мичигане значительно ниже, зарплаты здесь тоже соответствующие: минимальная ставка 10,1 долларов в час в сравнении с нью-йоркскими 15 и калифорнийскими 15,5 долларами.

«Перед тем, как сюда приехать, мы мечтали, что будем зарабатывать три, четыре, пять тысяч долларов в месяц. Я отдельно, и муж отдельно. Десять тысяч в дом будет приходить, будет хорошо. Но все, конечно, пошло не так, — делится со мной Амина. — Первое время мы сидели дома, потому что не было рабочих документов. Деньгами, которые мы заработали в Украине, оплачивали маленькую трехкомнатную квартиру: каждый месяц по 1,300 долларов. Разрешение на работу нам пришло только спустя семь месяцев после приезда в США».

Амина говорит, что «с работой в Мичигане очень плохо». Сейчас она работает в двух местах. Днем — поваром в известной сети ресторанов Olive Garden, но там смена длится всего 3-4 часа. После нее Амина идет в арабский ресторан, где нарезает овощи и готовит соусы — это работа тоже не предполагает полную занятость. В сумме Амина зарабатывает от 570 до 1,200 долларов в месяц.

Ее муж Руслан попробовал работать в популярной среди иммигрантов сфере грузоперевозок. В марте родственники помогли ему взять в заем пикап-трак с прицепом, чтобы развозить на нем грузы. Но заработанных денег хватало лишь на ежемесячную оплату кредита, автостраховки, телефонов и аренды жилья. Остальное шло на уплату налогов.

В июне Руслан продал пикап. Сейчас он учится водить крупногабаритную фуру с надеждой, что на ней грузоперевозки окажутся более прибыльными.

«Вместе с нами сюда приехали сестры мужа со своими семьями. Как и мы, они сейчас работают, но на руках у них тоже ничего не остается. Мы каждый день сидим, думаем, куда тратим денег… Мы никуда не тратим, ничего особо не покупаем, а денег насобирать вообще не получается, — говорит Амина. — У нас здесь судьба не сложилась. Срок нашего “пароля” действует до сентября 2024 года. Когда он закончится, мы думаем уехать обратно в Украину».

Бенефиты

Семью Амины, финансы которой были и остаются сильно ограниченными, выручали социальные льготы, или бенефиты, как их здесь называют русскоязычные иммигранты (от англ. social benefit — социальное пособие).

Бенефиты положены людям, у которых нет дохода, или этот доход низкий. На федеральном уровне таковым считается годовой заработок ниже 20120 долларов на семью из одного человека. Как правило, для получения социальных льгот необходим легальный иммиграционный статус. Среди них, в том числе, «гуманитарный пароль», который присваивается украинцам.

Оформлением бенефитов для семьи Амины начали заниматься их спонсоры-родственники, когда те еще «были в самолете». Поэтому соцпомощь они стали получать почти сразу же после приезда в США. Им одобрили бесплатную медицинскую страховку Medicaid, карточки на еду (SNAP, или food stamps) в размере около тысячи долларов в месяц и бесплатные продукты по программе Women, Infants and Children (WIC).

Родителям Руслана, приехавшим в Мичиган через месяц, также одобрили медстраховку, food stamps на 450 долларов и еще около 400 долларов финансовой помощи наличными. Спустя год социальная поддержка в виде карточек на питание для Сарваровых была прекращена.

Республиканцы против льгот

Следом за Аминой, в июле этого года, в Штаты по программе U4U приехали и остальные Юсуповы. Но так вышло, что не в Мичиган. Друг семьи Юсуповых позвал их к себе в Джорджию. 

Джорджия — штат на юго-востоке США, занимающий 21 строчку по качеству жизни, 21-е место по уровню преступности и 11 по уровню экономики. Минимальная зарплата в «Персиковом штате» — всего 7,25 долларов в час, но при этом уровень безработицы здесь ниже (30-е место), чем в Мичигане (40-е место).

Юсуповы в течение месяца, как и положено, получили разрешение на работу. Но со сложностями трудоустройства они тоже столкнулись, поскольку не знают английского языка. Их взяли на работу в автосалоне Five Brothers Auto в Розвелле, который держат русскоязычные турки-месхетинцы Таштановы. Они родились в Узбекской ССР, но Юсуповых лично не знали. Зато были знакомы и дружили их прадеды.

Работа, которой в салоне сейчас занимаются Байрам с сыновьями, — сложная: ремонт, покраска и сборка автомобилей, попавших в аварию. Никакого опыта в этом деле у них раньше не было. Поэтому и зарплата их сейчас невысокая. Жанна, которая еще ищет работу и пока в основном занимается домашним хозяйством, говорит, что, как и семье Амины, им «еле удается сводить концы с концами»:

«В прошлом месяце мы отдали три тысячи долларов за аренду дома. Оплатили счет за воду на 200 долларов. Взяли машину, да еще должок за нее пока висит: четыре тысячи. Купили продуктов: а мне их нужно много на трех мужчин. И вот от зарплаты уже ничего не осталось».

Юсуповы, по примеру дочери, как только приехали в Джорджию, тоже подались на социальные льготы, в частности, на медстраховку Medicaid и денежную помощь (TANF). В последней им в августе отказали, поскольку в их семье нет несовершеннолетних детей — а это одно из условий программы в штате. Рассмотрение заявки на Medicaid зависло вплоть до конца сентября, когда Жанна попала в больницу с болями в животе.

Джорджия — «фиолетовый» штат: в крупных городах здесь преобладают демократы («синие»), а в сельской местности, охватывающей большую часть территории региона, — республиканцы («красные»). Последние активно выступают против программ социального обеспечения для бедных и малоимущих, поскольку, по их мнению, это «поощряет лень и зависимость от государства».

Сейчас Джорджия находится на одном из последних мест по государственным тратам на соцпомощь. Это касается и Medicaid. Сделать медстраховку доступной для американцев было ключевым пунктом во время президентства Барака Обамы в 2010 году. Но в десяти штатах, в том числе в Джорджии, для получения Medicaid, помимо низкого дохода, необходимо соответствовать и дополнительным критериям. Здесь страховка положена детям, беременным, инвалидам, людям старше 65 и тем, кто проживает в доме престарелых.

В этом году в Джорджии обсуждалось снятие этих ограничений. Так, губернатор штата, республиканец Брайан Кемп предложил давать страховку взрослым, чей заработок не превышает 14580 долларов в год на семью из одного человека, но при условии, что они работают, учатся или занимаются волонтерством. Критики этой идеи отмечали, что многие люди не могут пойти работать — как раз потому что у них плохое здоровье. А поправить его без страховки не получается — слишком дорого.

А как в «синих» штатах?

Гораздо быстрее и проще проходит процесс получения бенефитов в демократических штатах, отмечают опрошенные «Новой» беженцы из Украины. Гаянэ Налбандян, 32-летняя HR-специалистка, приехавшая в США в октябре прошлого года из Киева, подавалась на соцльготы в округе Лос-Анджелеса, Калифорния.

«Я оформляла бенефиты в Глендейле. Там это все происходит настолько легко, что мне сложно поверить, что где-то бенефиты получить сложно, — рассказывает мне Гаянэ. — Когда я пришла в офис, в очереди стояли в основном армяне, русские, украинцы и мексиканцы. Соцработница фактически сама заполнила за меня анкету. И в тот же день я получила карточку food stamps примерно на 300 долларов, на следующий день — кэш около 700 долларов и, наверное, через неделю — медицинскую страховку. Через год мне должны были урезать бенефиты, потому что я не замужем, и у меня нет детей. Кроме того, в октябре я устроилась на работу в Америке, и у меня появился пусть и небольшой, но официальный доход. Я сообщила об этом соцработникам. Но поскольку в сумме мой годовой доход не превысил минимального порога, мне продлили бесплатную страховку еще на год».

Гаянэ отмечает, что такой положительный опыт был у всех ее знакомых украинцев, кто оформлял документы в Глендейле. При этом тем, кто подавал заявку на бенефиты в соседнем округе Ориндж, по ее словам, приходилось сложнее. Девушка связывает это с тем, что в Глендейле находится самая большая армянская диаспора в США, здесь живет много русскоговорящих. И поэтому в округе Лос-Анджелеса соцработники лучше осведомлены о положении иммигрантов, приезжающих из стран СНГ.

Свои трудности есть и в других «синих» штатах. Гаянэ приводит пример своих друзей-украинцев, живущих в демократическом штате Нью-Джерси. Семейная пара с двумя маленькими детьми ждала одобрения денежной помощи TANF целый год, но в результате им ее так и не одобрили.

Сложная ситуация с социальной помощью и в соседнем Нью-Йорке (город в одноименном «синем» штате), переживающем сейчас иммиграционный кризис. На середину октября, по данным СМИ, с весны 2022 года в Нью-Йорк прибыло больше 130 тысяч иммигрантов, преимущественно из Венесуэлы. Власти города подсчитали, что в этом фискальном году они потратят около 5 миллиардов долларов на бесплатное жилье и еду для новоприбывших, и 12 миллиардов за последующие три года, если беженцы продолжат приезжать в Нью-Йорк в таком же количестве.

Нью-Йорк неоднократно запрашивал у Вашингтона дополнительные денежные ресурсы на соцподдержку, а также призывал ускорить выдачу разрешений на работу, чтобы иммигранты быстрее становились финансово самодостаточными. Но пока ситуация не меняется. Мэр города Эрик Адамс заявлял, что Байден «подвел» Нью-Йорк тем, что не сделал большего для разрешения иммиграционного кризиса.

Угроза шатдауна

Трудности в получении льгот добавляет и политика США в отношение войны в Украине. Каждой осенью конгресс утверждает финансирование на будущий фискальный год. Если этого не сделать до 1 октября, в стране случается шатдаун — приостановка работы правительства и, как следствие, отправка сотен тысяч госслужащих в неоплачиваемый отпуск.

В этом году, как сообщали СМИ, «15-й за 42 года шатдаун казался неизбежным». Одним из центральных был вопрос о военной и гуманитарной помощи Украине. Для демократов продолжение этой поддержки было ключевым требованием. Республиканцы же выступали резко против, обращая внимание на нерешенные внутренние проблемы, как например, иммиграционный кризис на южной границе с Мексикой.

Буквально «за несколько минут» до шатдауна, поздно вечером 30 сентября, президент США Джозеф Байден все же подписал «компромиссный» проект бюджета на следующие 45 дней. Помощь Украине в него не вошла.

Несмотря заявление Байдена о том, что демократы «ни при каких обстоятельствах» не позволят, чтобы «американская поддержка Украины была прервана», решение властей по бюджету на украинцах сказывается уже сейчас. Речь идет, в том числе, об украинских беженцах, которые находятся в США по U4U.

Так, с 1 октября им временно не предоставляется соцпомощь, которая финансируется Офисом по переселению беженцев (ORR). На тех, кто приехал раньше, новое правило не распространяется. Исключением также являются беженцы, приехавшие после 1 октября, но чьи супруги уже находились здесь по «паролю» до этой даты. В этом случае они и их дети тоже имеют право получать бенефиты от ORR.

Действие проекта о временном бюджете заканчивается 17 ноября. До этого конгрессу предстоит принять решение о долгосрочном финансировании, иначе в США снова произойдет шатдаун.

Войдет ли в окончательный проект на 106 миллиардов долларов дополнительная помощь Украине — все еще под вопросом. Байден требует выделить для украинцев 61,4 миллиарда долларов. Из них 481 миллион — на помощь украинским беженцам внутри США, остальное — на вооружение и поддержку военной разведки Украины. Туда также входит поддержка Израиля на 14,3 миллиарда.

31 октября республиканцы представили проект о выделении помощи Израилю отдельно от Украины. Байден в ответ заявил, что если поддержка двух стран будет разделена, то он наложит на эту инициативу вето.

Опрошенные «Новой-Европа» украинцы из республиканских штатов отмечают, что вне зависимости от голосования по бюджету процесс получения социальных бенефитов для них, скорее всего, не изменится и останется таким же непростым.

«Когда мы сюда ехали, то не думали, что будет так тяжело, — признается Жанна Юсупова. — Но я не жалею, что оказалась в США. Если бы из семьи кто-то в другом месте был, муж или дети, то тогда бы жалела. А сейчас все они здесь. Дочка, вот, пополнение ждет».