Кому мы нужны

Высоцкий как-то сказал, что «мы в Париже нужны, как в бане пассатижи!». Прав был.

Путин, изгнав нас из страны, лишил нас очень многого — дома, привычной среды, работы и тысячи других вещей. А еще он лишил нас тех, кому, кроме собственной семьи, мы были нужны. Студентов, коллег, родственников и друзей. И вообще страны, которой мы были нужны.

А человек должен чувствовать себя нужным! Одна из проблем жизни в изгнании — именно то, что так четко сформулировал Высоцкий. Собственно, это вопрос о смысле собственной жизни, который всегда не в тебе самом, а в чем-то большем, чем ты.

Конечно, оказавшись не по своей воле за рубежом, люди тратят огромные силы на обустройство: где и на что жить, как легализоваться? А еще банки, страховки, школы для детей — список проблем бесконечен. И это отвлекает человека от ощущения бессмысленности и пустоты. А что делать после того, как ты эти проблемы худо-бедно решил?

Многие, конечно, надеются вернуться. Этот режим не простоит три поколения, как большевистский, кто помоложе — успеет. Но нельзя жить на чемоданах: ожидаемых всеми нами событий всё не происходит, чемоданы надо распаковывать, выстраивая жизнь — жизнь, а не временное пребывание — там, где волею судеб оказался. Конечно, надо надеяться на лучшее, но готовиться-то — к худшему.

Да и в России становится всё однозначнее. Вот уже Песков сказал, что релоканты — идиотское слово, согласитесь — вполне могут возвращаться. Ну, кроме тех, конечно, кто желает победы Украине. Обратите внимание: он говорит не о тех даже, кто что-то делает ради победы Украины, а о тех, кто просто желает этого, то есть чувствует неправильно. С их точки зрения неправильно. А кто не понял, так тому Володин объяснил: прямо из Шереметьево на рудники.

Кто-то в ответ на это всячески старается забыть Россию, планирует, как это делали многие эмигранты предшествующих волн, стать немцем, израильтянином, чехом. Или чтобы новая идентичность появилась как минимум у детей, пусть они даже язык забудут.

А как здесь жить, а не выживать тем, кто не готов перечеркнуть свою предыдущую жизнь, отказаться от всего, что было дорого? Да, там ужасно, «но есть еще Черная речка…» — это Галич, которому 19 октября, когда я это пишу, исполнилось 105 лет. Кому мы здесь нужны?

Как ни странно, мы нужны Западу. Именно как граждане России, а не только как инженеры, программисты и так далее. Западная цивилизация переживает очень серьезный кризис — Россия просто уже свалилась в ту пропасть, на краю которой стоит Запад. 

Наш негативный опыт мог бы помочь отойти от края. Как говорила Гиппиус, «мы не в изгнании, мы в послании». Но реализация этого нашего потенциала, увы, зависит в основном не от нас, а от элиты приютивших нас стран.

Но больше всего мы нужны своему сообществу — внезапно образовавшейся в последние полтора года русской диаспоре, а это сотни тысяч человек. И чем лучше ваше положение в смысле финансов и условий жизни, тем большая ответственность лежит на вас. 

Приехавшие (бежавшие) из России нуждаются в прямой поддержке — деньгами, транспортом, помощью в преодолении бюрократических барьеров, чтобы получить самое необходимое для жизни на новом месте. Многие это делают — помогают. Но эти проблемы не главные: большинство всё это преодолевает, а ощущение бессмысленности, экзистенциальный вакуум сохраняется.

Нашей диаспоре надо помочь сохранить идентичность — продолжать чувствовать себя не просто русскими (российскими) людьми, но и гражданами, проигравшими сражение, но не войну. А для этого они должны встречаться друг с другом и как-то свою гражданскую позицию реализовывать — помогать украинцам и друг другу, проводить политические акции, писать письма политическим заключенным, собирать деньги и так далее. И здесь важно, чтобы это делал не только каждый сам по себе, а чтобы это происходило именно в сообществе, чтобы человек постоянно видел таких, как он, и желательно тех, кто уже преодолел столь болезненные для него проблемы: значит, и это возможно. 

Организацией такой работы наши соотечественники занимаются практически во всех крупных городах нашего нового местопребывания. В Берлине, например, есть организация «ДемократиЯ» — молодые ребята, которые постоянно проводят то митинги, то встречи и дискуссии, то еще что-то. И это великолепно — не только в силу политического эффекта таких действий, а он есть хотя бы в том, что немцы, проходящие мимо группы людей с бело-сине-белыми флагами, понимают, что не все русские за войну и Путина, а значит, может, и не надо ставить крест на России, рассматривать ее только как территорию, с которой исходит угроза, может, надо разделять режим и людей? Но куда более важным для меня является то, что участие в подобной активности повышает самооценку, позволяет преодолевать практически неизбежную депрессию и отчаяние. Это по факту групповая психотерапия: ты видишь людей, таких же, как ты, ты понимаешь, что не один, что твои проблемы не уникальны, а значит, у тебя есть шанс.

Но самое, по-моему, важное — и здесь прямая ответственность лежит на публичных, известных людях нашего сообщества, на тех, кто имеет трибуну, чей голос слышен, — это помощь в сохранении не просто идентичности, а того, что в психотерапии называется successful identity, — успешной идентичности. 

Сегодня нам со всех сторон говорят, что Россия проклята, что естественны для нее жестокость и самовластье, а свобода ей чужда, что в каждом, сколь бы цивилизованным он ни выглядел, сидит раб. Что Путин — это и есть эманация русского народа, что Александр II, Керенский, Сахаров — лишь случайности, а вот Грозный и Сталин — закономерности. Что после победы Украины Россию надо обнести «рвом с крокодилами», раз уж ее нельзя уничтожить. Что мы, после всего, что сделано нашим именем, не имеем права поднимать глаз, что отныне и навсегда удел наш — покаяние и только покаяние. Ну а если кто-то продолжает любить свою страну или хоть что-то в ней, то это и обличает в нем агрессора и фашиста. 

Нашим согражданам говорят, что они все виновны в сегодняшнем кошмаре. Все — вне зависимости от того, что они думали и даже делали. Это говорят украинцы, что понятно и естественно, это говорят граждане других стран — не все, слава Богу. И это говорят некоторые наши, причем часто люди известные! И многие начинают им верить, даже не спрашивая, кто дал им право обличать. Даже не интересуясь, а не превратили ли они обличения в бизнес, не зарабатывают ли они на этом известность или даже просто деньги.

Когда что-то о нас, пусть даже то, с чем я не согласен, говорит сражающийся с нашей армией украинец, а тем более защищающий Украину с оружием в руках русский, я не могу возражать: не время, и язык не поворачивается. Но почему столь же смиренно я должен принимать обвинения от молодого здорового украинца, который фронту предпочел Берлин или Прагу? Только потому, что моя страна напала на его страну? Так я не нападал, а он не защищает. Почему я должен признать прокурорские полномочия за тем россиянином, который уехал из России в достаточно вегетарианские времена, не связывает свое будущее с Россией, не хочет туда возвращаться, научился отделять себя не только от режима, но и от страны. И который много лет смотрел на автозаки не изнутри, как очень многие из нас, а по телевизору? Я не признаю за ним такого права. Говорить, что хочет, — да, но вот раздавать оценки, определять виновность — нет.

И те из нас, у кого есть для этого ресурсы, должны защищать своих сограждан и свою страну — а она наша, а не чекистов — от этого потока, где на правду о преступлениях и ужасах, сегодняшних и прошлых, накладывается ложь обо всех нас. Преступления очевидны, покаяния, репарации, суды необходимы. 

— посмотрите хоть на Германию, да и не только на нее. И если мы, именно мы, уклонимся сегодня от защиты своих соотечественников, дезертируем с поля боя, то замечательные люди, которые сейчас оказались в изгнании, растворятся в разных странах, как это уже случилось сто лет назад. Мы не имеем права это допустить.

Собственно, само существование нашей страны, ее сохранение не просто как территории, а именно страны или группы стран, зависит сегодня от того, сумеем ли мы убедить мир и, главное, самих себя, что Бог отвернулся от нас не окончательно, что у нас достаточно ресурсов для того, чтобы на руинах, которые останутся после Путина, построить не новый кошмар, а нормальную жизнь, что мы хотим и заслуживаем свободы не меньше, чем все остальные.

Мы нужны!