Тысяча и одна 

Всё выглядело как в кино о начале войны. Банальнейшая фраза, но что делать, если было именно так. 

Три взрыва. Далекий, ближе и совсем близко, когда под ногами дрогнул пол. Мы не ложились спать, работал телевизор. Война уже давно висела над головой, и всё равно. «Это… Киев бомбят?» — «Да». За темным окном расползалось зарево. Только тогда, очнувшись, завыла сирена. Начинался первый киевский час из целой тысячи часов воздушных тревог, что набрались к 575 суткам широкомасштабного вторжения России в Украину. К 21 сентября, — к Международному, между прочим, дню мира, — который перед рассветом ознаменовался массированными ракетными атаками по Киеву, Херсону, Харькову, Черкассам, Дрогобычу и Ровно. 

Что вчера пережил Киев? Повреждена пятиэтажка в Голосеевском районе. Вынесло окна, кровь на руках и ночных сорочках женщин просто от порезов. Тяжелых нет. Сомнительный повод для радости, но сомнительный лишь для мирных времен. Дарницкий район: обломки сбитой Х-101 упали на станцию техобслуживания, общежитие профтехучилища. Семеро пострадавших. Задело и жилой дом, среди раненых — девочка девяти лет. В Шевченковском районе повреждена газовая труба: обошлось без возгорания. В части моего района — Святошинского — пропал свет. Восстановили за несколько часов. 

Сейчас столица прикрыта системами ПВО надежнее прочих мест, и, тем не менее, абсолютная безопасность не гарантируется никому. 

Шесть ударов по Харькову. Разрушения гражданской инфраструктуры, трое раненых. Харьков — стоик, Харькову Россия мстит за ее обманутые ожидания насчет настроений большинства здешнего населения. В Черкассах ранним утром обломки упали на гостиницу в центре города, боевая часть ракеты натворила горя. Обрушение с пятого по второй этаж, пожар, завалы, десятки травмированных. Огонь перебросился на торговые павильоны рынка. Пострадали и прохожие. 

Херсон — сплошная боль. Попадание в общежитие, трое погибших, четверо госпитализированы с ранениями и травмами разной степени тяжести. Примерно через полчаса после отбоя сигнал тревоги в Киеве и в ряде регионов прозвучал снова. Знакомо ли вам состояние концентрированной ненависти? 

Такие ночи, как минувшая, упрямо напоминают: нет у нас, в Украине, фронта и тыла в том смысле, что заложен в законы и обычаи войны. Одна страна, единые вызовы. Те, кто непосредственно не воюют, должны заботиться о собственных жизнях хотя бы в рамках возможного, чтобы не доставлять спасателям дополнительных проблем своим поведением. Не игнорировать сирены. Противный, нарастающий звук (каждый раз тянет выругаться), тем не менее, «свой»: государство предупреждает, что будет сейчас отражать вражеский налет и просит помочь. То есть: спуститься в укрытие или применить «правило двух стен», не снимать работу ПВО, не выкладывать в режиме реального времени в сеть последствия атак. Совсем несложно по сравнению с тем, что приходится делать украинским воинам.

Первая моя воздушная тревога проходила в телефонных разговорах со всем, кажется, миром: друзья, родственники, журналисты. Адреналин вытеснял страх, отсутствие подобного опыта — здравый смысл. Посреди очередного диалога поперлась на застекленный балкон, откуда собеседнику по скайпу еще лучше слышно и видно, как бахает вокруг. Сделала несколько впечатляющих фото-видео. Вспомнила о фейсбуке. Открыла, высказалась: «Пошел, сука, на свою погибель!» 

Потом накрыло. Ванная комната стала представляться единственным местом, где ракета не достанет. Особенно если накрыться с головой толстым одеялом. И там листать полыхающую ленту новостей. К счастью, интернет работал, хоть и с перебоями. Написал отчаянное, с мольбой: «Мы ничего не смогли, простите нас!» — молодой, талантливый коллега из Москвы. Набрала ответ: «Остановите его. Киев разносят, как Алеппо!» — «Как? ПлАчу», — прилетело мигом. 

До сих пор нахожусь в раздумьях: что именно он имел в виду? Неужели то самое «Киев за три дня»? 

Позже пошли в мини-маркет (в большом сетевом магазине стояли очереди за хлебом). Собрали с полок, что осталось: снеки, шоколадные батончики, еще по мелочам. Вечером, во дворе, на детской площадке, мы с соседями долбили лед, — помню женщину с топориком для мяса, она размахивалась изо всей силы, аж колючее крошево летело по сторонам! — добывали смерзшийся песок из песочницы, насыпали его в строительные мешки. Парень с шевроном «Азова» учил, как выкладывать из мешков баррикаду. Словосочетание «уличные бои» никто, кажется, не произнес. Сколько раз выла сирена? Перестали считать. 

Вчера, после очередной атаки, гуляли в парке Шевченко, напротив Красного корпуса национального университета. На дизайнерских лавочках сидели пенсионеры с планшетами и курсанты в военной форме, со стаканчиками кофе. Наигрывал уличный джаз. На газонах, пользуясь теплом, расстелили пледы, расставили шезлонги возле клумб с огненными сальвиями. 

Утром 10 октября прошлого года сюда прилетела российская ракета. Одна из 83, запущенных по Украине. Только в столице тогда погибло пять человек, более полусотни получили ранения. Один из ударов пришелся по детской площадке в парке. Воронка напоминала кратер с обгоревшими стволами деревьев по краям. К счастью, в тот момент на «горках»-качелях еще не было малышей с бабушками и нянями, хоть осень стояла золотая. Просто высадило окна и покорежило двери в исторических зданиях вдоль улицы Терещенко: в Национальном научно-природоведческом музее академии наук Украины, в Национальном музее Тараса Шевченко и в Национальном музее искусств имени меценатов Богдана и Варвары Ханенко. 

Поверх слоев фанеры, которой зашиты мешки с песком, прикрывающие памятник и постамент, появился металлический каркас с запорными креплениями по углам. А наверху, рядом с головой Тараса, из песчаной толщи пробилась на свет тополиная поросль. 

Похожим образом и мы врастаем в войну. Учимся в ней выжить, жить и не сломаться.

Киев