День шахтера — грустный праздник 

Сколько на Донбассе осталось шахт 

В конце марта 2023 года Донецкая областная военная администрация сообщала: в области продолжает работать 21 шахта, 15 из которых — в госсобственности. Это предприятия в Новогродовке, Горняке, Украинске, Мирнограде, Торецке, Покровске, Доброполье. В общем, в Донецкой и Луганской областях находятся около 150 шахт, но большинство из них — около ста — оказались на территориях, подконтрольных России. Это и государственные предприятия, и частные, например, шахты компании ДТЭК. Что сейчас происходит на этих предприятиях, сложно сказать. 

«ДТЭК потерял контроль над предприятиями, в том числе и угледобывающими, на оккупированной части Донбасса еще в марте 2017 года. С этого момента ДТЭК не контролирует работу этих предприятий. Среди них ЧАО «ДТЭК Шахта Комсомолец Донбасса», ООО «ДТЭК Свердловантрацит», ООО «ДТЭК Ровенькиантрацит», которые расположены на оккупированной территории и были изъяты так называемыми «ДНР» и «ЛНР»», — комментирует «ДТЭК Энерго».

Сейчас у ДТЭК на Донбассе осталась лишь шахта «Белозерская» в Донецкой области и две углеобогатительные фабрики — «Кураховская» и «Добропольская». 

Что до захваченных территорий, то, несмотря на то, что там сконцентрировано две трети шахт, многие из них остановились. В 2020 году «Восточная правозащитная группа» сообщала: за шесть лет войны оккупационные администрации прекратили работу 41 шахты.

«На сегодняшний день государственный сектор угледобывающей отрасли в «ДНР» представлен пятью государственными унитарными угледобывающими предприятиями, в состав которых входят 16 шахт. Из них деятельность по добыче угля осуществляют десять шахт. По ряду причин, в том числе и в связи с боевыми действиями, остановлены работы по добыче угля на восьми шахтах», — говорил в конце прошлого года экс-«министр угля и энергетики» группировки «ДНР» Андрей Чертков.

То есть работают на неподконтрольных территориях лишь несколько шахт.

Неосуществимые планы оккупационных администраций

Прокремлевские администрации предпочитают особо не говорить о тех проблемах, которые накапливаются в угольной отрасли. А таких немало. Например, нехватка кадров в результате принудительной мобилизации. В конце декабря 2022 года глава группировки «ЛНР» Леонид Пасечник сообщил Владимиру Путину: в Луганской области более половины шахтеров отправлены на фронт. В связи с этим на шахте «Должанская-Капитальная» мужскую работу стали выполнять женщины. Не лучше ситуация и на Донетчине. На шахте «Торезантрацит» в прошлом году мобилизовали 224 человека. Предприятие теперь работает в две смены вместо четырех. Как оккупационные власти планируют решать эту проблему, неясно, ведь война не заканчивается, а с передовой особо никого не возвращают. 

Кроме этого, 

но проблема нарастает, как снежный ком. На днях «министр угля и энергетики ДНР» Виталий Власов заявил, что этот вопрос обсуждается на федеральном уровне. В то же время на недавней встрече с Владимиром Путиным Денис Пушилин даже не упомянул о задержках зарплат шахтерам. 

Несмотря на всё это, планы у кремлевских прокси якобы грандиозные. В конце 2022 года группировка «ДНР» заявила: настало время возрождать шахты. Экс-«министр угля и энергетики» Андрей Чертков назвал угольные предприятия перспективными для инвестиционных вложений. По его словам, есть большой спрос на уголь марки А — антрацит.

Мы понимаем, что назрела необходимость в большой реконструкции», — говорил он в интервью ТАСС, подчеркивая, что уже практически найдены инвесторы для десяти шахт.

Тем не менее прошло восемь месяцев, но в «ДНР» ничего не изменилось. 

«В России сейчас проблема с экспортом угля. Не только с нефтью и газом. И в России достаточно угля для своих нужд, я думаю, что там есть избыток. Поэтому какой смысл кому-то вкладывать средства в эти украинские шахты? Что они будут делать с этим углем? Я думаю, что это совершенно невозможно. В России не найдутся люди, которые захотят инвестировать», — комментирует «Новостям Донбасса» бывший министр топлива и энергетики Украины (2005–2006 годы), глава Всеукраинской энергетической ассамблеи Иван Плачков.

Он добавляет: инвестиции в шахты долговременные, но при этом очень большие. Прибыль инвестор начнет получать минимум через пять лет. Как бы ни относился российский бизнес к так называемой «СВО» и как бы ни верили инвесторы в путинскую армию, риски всё равно очень большие. 

Затопление шахт — путь к катастрофе

За девять лет войны на Донбассе, по информации от разных источников, было затоплено около 50 шахт. Сразу после начала локального конфликта, еще в 2014 году, Донецкая областная администрация сообщала: продолжается затопление шахт «Трудовской», «Бутовской», «Ясиновской глубокой», «Прогресс», «Енакиевской», «Полтавской», «Иловайской». Процесс этот быстрый. Уже после начала полномасштабного вторжения, буквально в первые месяцы, в воде оказались шахты Угледара. Угольные предприятия затапливаются на той части Луганской области, которая была захвачена в прошлом году. Чтобы избежать затопления, шахты нужно постоянно поддерживать, а это, как говорят эксперты, России не нужно. При этом именно затопление экологи считают одной из самых серьезных проблем, последствия которой оценить пока сложно, ведь к оккупированной территории доступа нет. 

«Если учесть, что таких шахт, вероятно, не одна-две, а десятки, это может быть огромной техногенной катастрофой, потому что и вода сама по себе очень загрязнена. Она включает в себя хлориды, сульфаты, нефтепродукты, тяжелые металлы», — говорит руководитель отдела энергетики Центра экологических инициатив «Экодия» Константин Криницкий.

Он подчеркивает: вода в шахте должна откачиваться постоянно, даже если предприятие закрывается. Иначе населенные пункты, которые находятся рядом, оказываются под угрозой.

«Такая вода может загрязнять источники питьевой воды, подземные и наземные. В общем, это может влиять на тех людей, которые живут рядом, то есть это оползни и влияние на те участки земли, которые находятся рядом. С другой стороны, гораздо более широкая проблема — это именно загрязнение резервуаров воды, подземных и наземных», — уточняет эксперт.

Болезненными для Донецкой области Константин Криницкий называет и вопросы водоотведения и очистки шахтной воды. 

«Почти все громады, с которыми мы говорили о потенциальных проектах в энергетике, они все говорили о проектах обращения с шахтной водой. Они все понимают, что с этим что-то нужно делать. И очень много было идей по очистке этой воды до технического состояния, чтобы ее можно было использовать», — говорит Криницкий.

Что же означает экологическая консервация шахт? Есть два варианта: мокрая и сухая консервация. В первом случае устанавливается насос, который постоянно откачивает воду, направляет ее в резервуар, где она до какой-то степени очищается. Второй вариант применим к шахтам, где нет угрозы затопления. В этом случае забой просто засыпается. Например, в Польше и Германии на месте засыпанных шахт создавались технопарки.

как это лучше всего сделать. Плюс всегда есть вопрос обращения с терриконами, потому что терриконы очень часто загораются», — добавляет Константин Криницкий.

И таких опасных терриконов, которые, помимо прочего, загрязняют окружающую среду пылью, на Донбассе большинство.

Что будет делать Украина после деоккупации

Что до возрождения шахт на оккупированных территориях Донецкой и Луганской областей после их освобождения, то эксперты уверены: те шахты, которые уже затоплены, восстановить невозможно. Точнее, попробовать можно, но это очень дорого, и никто не гарантирует, что они будут функционировать. Что касается остальных шахт, то уголь всё-таки нужен для теплоэлектростанций. Поэтому какая-то часть из них еще будет работать. 

«Они будут нам нужны, и мы будем наращивать как потребление электроэнергии, так и производства. И будем наращивать производство на тепловых электростанциях. На какой-то период, я уверен, до 2040–2045 года, даже до 2050-го, нам уголь потребуется для электростанций. Нам нужно будет восстанавливать экономику. Когда мы определимся, какой объем электроэнергии, какой объем угля нам нужен, мы посмотрим на положение дел. И скажем: здесь мы восстанавливаем добычу, здесь нет. Разумеется, вкладываются деньги не только наши. Это будут деньги партнеров, репарации», — говорит Иван Плачков.

Параллельно, еще до войны, Киев взял на себя обязательство закрывать ТЭС и переходить к зеленой энергетике. В июне Минэнерго на конференции по восстановлению Украины в Лондоне заявило: от угля необходимо отказаться до 2035 года.

«То есть до 2035 года принадлежащие государству шахты и электростанции будут постепенно закрываться. Мы не говорим, что это нужно делать прямо сейчас. Это вопрос будущего. И мы всё равно к этому идем. 

Страны Европейского союза, может, кроме Польши, но большинство стран, должны отказаться от угля», — говорит Константин Криницкий.

И к этому, подчеркивает эксперт, нужно готовиться. Ведь закрытие шахт станет большим ударом для громад, которые зависят только от угольной промышленности. Например, Мирноград, Покровск, Доброполье — те города, которые образовались благодаря шахтам и вокруг шахт. 

«Поэтому еще один вопрос, к которому мы апеллируем, — это приобщение представителей угольных регионов к этим процессам планирования. Потому что большинство мэров угольных городов, с которыми мы общаемся, понимают, что шахты в будущем будут закрываться и лучше готовиться к этому уже сейчас. Думать о диверсификации экономики, открытии новых предприятий, новых отраслях промышленности. Думать о чем-то другом, чтобы потом, спустя пять лет, это не стало сюрпризом», — говорит Константин Криницкий.

Такое планирование позволит, по мнению эксперта, избежать того, чтобы города на Донбассе, которые строились вокруг шахт, после их закрытия превратились в призраки и просто исчезли.