Ядерный шантаж Берии

Дело Берии — это история про смену власти после тридцатилетней диктатуры. Теоретически в такой ситуации возможны четыре варианта крушения режима: социальный бунт, поражение в войне с внешним противником, верхушечный переворот и смерть самого диктатора.

Социальный бунт в СССР в 1953 году исключен. Страна давно пребывает в состоянии стокгольмского синдрома: несмотря на жесточайшие массовые репрессии, жизнь впроголодь, тяжелейший коммунальный быт в городе и крепостное право в деревне, подавляющая часть населения предана своему тирану.

В войне одержана победа, которая списала и до сих пор позволяет списывать все злодеяния власти.

Остаются два варианта смены власти: переворот и смерть диктатора.

Переворот в 1953 году может быть только узковерхушечным. Многолетняя сталинская система исключала саму идею создания более широкой номенклатурной опоры для переворота. Это станет возможно позже, когда будут смещать Хрущева. Тогда, после оттепели, мнение секретарей обкомов будет восприниматься как существенное.

И, наконец, последний вариант — смерть. Которая и случилась. Правда, сразу после смерти выяснилось, что переворот всё-таки не был исключен.

План Сталина: забрать всех с собой на тот свет

В январе 1952 года профессор Виноградов, лечащий врач Сталина, обнаруживает у него резкое ухудшение состояния здоровья и делает запись в истории болезни о необходимости строгого режима с полным уходом от всякой деятельности. Сталин в бешенстве. Это последний визит профессора Виноградова. Он пойдет по «делу врачей». Собственную историю болезни Сталин приказывает уничтожить. Более того, Сталин, вождь страны с атомным оружием, вообще отказывается от медицинской помощи.

Сталин понимает, что главные лица в его окружении — Берия, Молотов, Маленков, Микоян — переживут его. Действия этой верхушки непредсказуемы, если он, Сталин, начнет быстро дряхлеть. И значит, их надо ликвидировать сейчас.

На самом деле, страх перед заговором и переворотом у Сталина присутствовал всегда. Этот страх — вечный спутник любого диктатора. Достаточно посмотреть на устройство сталинских дач. Несколько совершенно одинаковых спален, по которым Сталин каждую ночь незаметно для охраны перемещался. И спал не раздеваясь, в сапогах.

Перед смертью Сталин готов начать последнюю в своей жизни чистку ближайшего окружения, выжившего в годы предыдущих репрессий.

Первые два — Молотов и Микоян. Эти двое получили черную метку еще в 1948 году.

Из личных заметок Микояна: «В декабре 1948 года по возвращении Сталина из отпуска я вместе с другими членами Политбюро приехал к Сталину на Ближнюю дачу. Разговор велся вполне мирный и приятный. Внезапно в самый разгар ужина со своего места поднялся Поскрёбышев (заведующий особым отделом ЦК, фактически секретарь Сталина. — Прим. ред.). Поскрёбышев встал и заявил: “Товарищ Сталин, пока вы отдыхали, Молотов и Микоян здесь, в Москве, готовили против вас заговор”». Далее Микоян пишет: «Я выкрикнул: “Негодяй!” — и схватил стул, чтобы бросить в него. Берия удержал меня. Молотов сидел как статуя. Другие тоже молчали. По-видимому, всё это было запланировано, и Поскрёбышев лишь выполнил поручение Сталина. Сталин повел беседу на другую тему».

В 1948 году у Молотова уже арестована и сослана жена Полина Жемчужина. Она осуждена по делу Еврейского антифашистского комитета, сфабрикованному в ходе так называемой борьбы с космополитизмом и тлетворным влиянием Запада. 

В реальности богатое название «борьба с космополитизмом» слегка камуфлирует массовую кампанию преследования евреев, то есть официальный сталинский государственный антисемитизм. Словесный камуфляж потребовался по той простой причине, что с момента окончания войны, в ходе которой нацистами были уничтожены 6 млн евреев, прошло всего три года. Сталин счел, что напрашивающаяся аналогия между двумя режимами для мира будет избыточна. Хотя в СССР ни для кого не было секретом, что космополит и еврей — одно и то же, а сама антисемитская кампания не встретила никакого сопротивления со стороны населения и перешла в массовый антиеврейский психоз. Молотов после ареста жены остается на своем посту.

Берия курирует атомный проект, а затем и создание водородной бомбы. Дело нешуточное, надо дождаться, когда он завершит эту работу.

Но в 1951 году Сталин не отказывает себе в удовольствии намекнуть, что ни атомная, ни водородная бомбы не являются гарантией выживания для Берии. 9 ноября 1951 года выходит Постановление ЦК ВКП(б) «О взяточничестве в Грузии и об антипартийной группе товарища Барамия». Это начало так называемого «мингрельского дела». Оно запускается как уголовное антикоррупционное, но мгновенно превращается в политическое. Упомянутый в постановлении второй секретарь ЦК Компартии Грузии Барамия — мингрел по происхождению. Вместе с ним арестованы 36 человек. Более 400 сняты с постов. Подавляющее большинство — мингрелы. Они обвиняются в связях с националистической эмиграцией и западными спецслужбами.

Сталин с дачи в Новом Афоне постоянно связывается с главой грузинского МГБ Рухадзе и с новым, только назначенным первым секретарем ЦК Компартии Грузии Мгеладзе. Сталин требует применить к арестованным меры физического воздействия с целью добиться их признания в шпионской работе. 16 ноября 1951 года появляется Постановление ЦК ВКП (б) «О выселении с территории Грузинской ССР враждебных элементов». В соответствии с постановлением начинается отлов и высылка. В Казахстан отправлено 11200 мингрелов. Берия в это время в Новом Афоне вместе со Сталиным. Берия — мингрел. Село Мерхеули, где родился Берия, как раз совсем недалеко от Нового Афона.

В 1949 году на XIV съезде КП Грузии Берию ставят в один ряд со Сталиным. При выборах ЦК Берию единогласно избирают почетным членом. При голосовании по кандидатуре Сталина много воздержавшихся.

По указанию Сталина начинается слежка за родственниками Берии в Грузии. На квартире его матери в Тбилиси установлена прослушка. С началом «мингрельского дела» Сталин назначает Берию главой партийной комиссии по расследованию и направляет его в Тбилиси. Берия уверенной рукой выполняет возложенные на него функции: следит за эффективностью чистки, арестов, высылки, а также осуществляет закрытие мингрельских газет. Но намерения Сталина в отношении Берии от этого не меняются. 

Публично свое отношение к главным персонажам из ближайшего окружения Сталин счел нужным продемонстрировать осенью 1952 года.

16 октября 1952 года проходит Пленум ЦК. Он продолжается часа два с небольшим. Из них полтора часа — речь Сталина. Как вспоминал член ЦК академик Румянцев, Сталин вошел в зал под бурные аплодисменты. Подойдя к столу, он глухо, неприязненно, с сильным акцентом сказал: «Чего расхлопались? Что вам тут, сессия Верховного Совета или митинг в защиту мира?» Сталин сказал, что обстановка в мире тяжелая. Что он стар и приближается время, когда его работу придется выполнять другим. И тут Сталин заговорил о Молотове.

Сталин неприкрыто груб: «Товарищ Молотов так сильно уважает свою супругу товарища Жемчужину, что не успеем мы принять решение Политбюро по тому или иному важному вопросу, как это становится известным товарищу Жемчужиной. А ее окружают друзья, которым нельзя доверять».

Сталин продолжает выступление на пленуме: «Теперь о товарище Микояне. Он, видите ли, возражает против повышения сельхозналога на крестьян. А ведь мужик — наш должник. Мы же дали колхозам землю. Вот мужики и должны отдавать долг государству. Что тут Микояну не ясно? Кто он, наш Анастас Микоян?»

Молотов и Микоян выходят на трибуну и оправдываются. Константин Симонов, присутствовавший на пленуме как кандидат в члены ЦК, напишет: «Молотов и Микоян выступали, а мне казалось, что это не люди, а белые маски, очень похожие на лица и в то же время совершенно непохожие, уже не живые». Симонов добавляет: «Сталин целенаправленно бил по своим многолетним соратникам. Сталин бил, вышибая из строя своих возможных преемников. И хотел это дать понять всем, кто собрался на Пленум».

Берия играет против всех

Из всех, намеченных на отстрел, Берия стоит особняком. Он готов к игре со Сталиным на выживание. И достаточно оснащен для этого.

Он исключительно инициативен, информирован и обладает рычагами в силовых структурах, включая военных и интеллигенцию, связанную с производством атомного и водородного оружия. 

Лаврентию Берии 54 года. Сталинская нацеленность на его, Берии, ликвидацию для него очевидна. Он слишком опытен, чтобы не отдавать себе в этом отчет. И он не намерен умирать. Он участвовал в репрессиях, руководил ими и осуществлял их в 30-е годы и в Грузии, и в стране в целом. Он знает механизм репрессий. И трудно заподозрить, что с этим знанием он пойдет в 1953 году на заклание.

Времени на сколачивание группы сторонников у Берии немного, месяца полтора до того, как Сталин разыграет задуманную комбинацию с «делом врачей». Сфабрикованные обвинения против ведущих советских медиков имеют не просто антисемитскую направленность — замысел гораздо шире.

Суть этой комбинации в следующем. Cледователи выбивают показания о связях арестованных врачей с Молотовым и Микояном. Картина должна быть стройной. Главный враг — Соединенные Штаты. Их агенты — профессора-евреи, которым покровительствуют лица из высшего руководства страны. Плюс пятая колонна из евреев-врачей по всей стране и вообще всех евреев как готовых агентов влияния США. То есть «дело врачей» — это не только решение еврейского вопроса в СССР, оно тянет за собой полное и окончательное устранение старого сталинского окружения. Реализация этого плана ориентировочно намечена на март. Значит, переворот — единственный вариант.

С Берией долгие годы в дружеских отношениях Микоян. Он уже получил черную метку и ждет ареста в любой момент. Есть еще одно обстоятельство. Микоян в силу занимаемых должностей имеет реальное представление о советской экономике, прежде всего о катастрофическом положении с обеспечением продовольствием. Хотя и не таком объеме, как Берия, потому что Берия — зампред Совмина и лицо, обладающее эксклюзивной экономической информацией по линии НКВД — МГБ. Многолетний хозяин ГУЛАГа, он в курсе того, что советская лагерная экономическая система не в состоянии конкурировать с западной экономикой периода научно-технического рывка. 

Берия также в курсе настроений в стране. У него сводки по письмам граждан в газеты. Вот, к примеру, колхозники Кикнурского района Кировской области Смирнов, Деминцев, Овчинников пишут: «В колхозе сеять нечего, семян нет, а из рабочей силы остались одни старики, а молодые разбежались кто куда. Скот кормить нечем, и он гибнет. Мы дожили до того, что дальше жить невозможно. Придется нам, наверное, бежать. Неужели нам обращаться в Америку?»

Берию, несомненно, трудно заподозрить в том, что называется государственнической позицией. Но прагматически в личных целях он способен использовать глубочайший развал в экономике как козырь в решающей игре против Сталина. Микоян в этом может оказать ему поддержку. 

Микоян в воспоминаниях напишет: «В 1952 году вышла брошюра Сталина “Экономические проблемы социализма в СССР”. В ней утверждалось, что товарно-денежные отношения в экономике исчерпали себя, что надо переходить к продуктообмену между городом и деревней. Это был невероятно левацкий загиб. Сталин, видимо, всерьез планировал осуществить построение коммунизма в нашей стране еще при своей жизни».

Сталинская новая экономическая идея грозит полным хаосом в стране. Дальнейшее насилие над экономикой становится опасным для власти, а значит, Берия, вероятно, обсуждал это с Микояном. Действия Берии после смерти Сталина это подтверждают. И Микоян будет осторожно поддерживать Берию даже в момент, когда того будут арестовывать.

Что касается Молотова, то он был главным объектом гнева Сталина в 1952-м на пленуме. До смерти Сталина между ним и Берией никакой конфронтации нет. К аресту жены Молотова Берия отношения не имеет. Молотов ценит Берию, прежде всего за энергичность.

Сын Берии Серго говорит: «Георгий Константинович Жуков (я сам слышал разговор у нас в доме) предлагал отцу устроить военный переворот».

С Маленковым у Берии давний тандем. Маленков — член Политбюро, секретарь ЦК и по партийной линии формально второй человек в ВКП(б) после Сталина. Последнее обстоятельство особенно опасно: Сталин может счесть, что Маленков метит в преемники. На Маленкова Берия делает основную ставку.

Ворошилов с пленума 1952 года также ходит с клеймом «английского шпиона».

Хрущёва Берия недооценивает. И в этом Берия, кстати, не оригинален. Того, что Хрущёв — потенциальный номер один, не усматривает в начале 1953 года никто. Все перечисленные, вероятно за исключением Хрущёва, уже одной ногой в могиле и готовы, за неимением собственной инициативы, идти за Берией.

Они вслед за Берией распрощались со Сталиным до момента его физической смерти. 

Будущий расклад ясен до этого момента. Еще 3 марта разосланы приглашения на совместное заседание пленума ЦК КПСС, Совмина СССР и Президиума Верховного Совета СССР. Заседание проходит вечером 5 марта. Продолжается сорок минут. 

Согласованность назначений и удивительная слаженность в распределении постов говорят о том, что всё это обдумано и проговорено заблаговременно. Экспромт во всём этом не ощущается. Константин Симонов, наблюдавший Берию и Маленкова на том заседании, пишет в воспоминаниях: «Что до Берии и Маленкова, они оба говорили с трибуны живо, энергично, по-деловому. Что-то в их голосах не соответствовало скорбным концовкам их выступлений, связанных с болезнью Сталина. Они были какие-то распелёнатые, что ли».

Но при всём при этом нельзя сказать, что смена власти произошла путем переворота. Сталин всё-таки выиграл у Берии, потому что взял и умер.

Но это только половина истории о смене власти после Сталина. Есть и вторая часть, более интересная.

Десталинизация по Берии

Период с марта по июнь 1953 года, то есть до ареста Берии, — это время его записок и документов, принятых или непринятых в результате этих записок. Берия возглавляет новое министерство, которое объединило старое МВД и министерство госбезопасности. Первый же документ за подписью Берии в новом качестве демонстрирует изменение терминологии. Профессора, проходящие по «делу врачей», давно и повсеместно именуемые «врачами-вредителями», в документе, вышедшем всего через неделю после смерти Сталина, названы «арестованными врачами». Формулировка, отдающая реабилитацией.

8 апреля в Президиум ЦК КПСС направляется записка Берии о неправильном ведении дела о так называемой мингрельской националистической группе. Берия в своей записке воспроизводит показания арестованных о применении к ним пыток. Более того, и это впервые, Берия пишет: «И. В. Сталин требовал применения к арестованным физических мер воздействия».

И никакого «товарищ» перед именем Сталина.

26 марта следует бериевская записка о проведении амнистии. Амнистированы 1 201 738 человек, отбывающие сроки до пяти лет. Не подлежат амнистии отбывающие срок за бандитизм и убийства, а также осужденные по 58-й, политической статье.

Через два дня, 28 марта, появляется письмо Берии в Президиум Совмина о передаче лагерей и колоний из МВД в министерство юстиции. В составе МВД остаются особые лагеря для осужденных по 58-й, политической статье и бывших военнопленных. 

Еще через неделю выходит приказ Берии «О запрещении применения к арестованным каких-либо мер физического воздействия». Документ начинается словами: 

Берия продолжает: «Следователи подсовывали им сфабрикованные признания об антисоветской и шпионско-террористической работе».

То есть в бериевском приказе от 4 апреля 1953 года черным по белому написано, что масса людей безосновательно обвинена в шпионаже и терроризме. И осуждена по 58-й статье на основании показаний, данных под пытками. Произнесено «а», за которым маячит «б» — пересмотр дел и вал реабилитаций тех, кто без вины был осужден на сроки и расстрелы по политическим статьям. А это уже ревизия трех десятилетий жизни страны, ревизия всего сталинского правления. Теперь, весной 1953 года, для этого нужна только политическая воля руководства страны. 

Между тем Сталин умер всего месяц назад. Только месяц прошел с того дня, как Советский Союз отрыдал по Сталину. Готовность страны взглянуть на себя свежим взглядом в начале апреля 1953 года совершенно не очевидна. 

У Берии есть возможность в этом убедиться. 1 апреля Берия пишет записку о реабилитации лиц, привлеченных по так называемому «делу врачей». 3 апреля на основании его записки выходит постановление Президиума ЦК, реабилитирующее арестованных врачей. 4 апреля сообщение об этом появляется в газете «Правда». Аналитики МВД фиксируют ответную реакцию. Вот наиболее характерная: «Но как же так?! Народ был возмущен врачами-убийцами, народ устраивал митинги, и вдруг — врачи не виноваты. После смерти великого Сталина творятся дела, вызывающие недоумение». Это пишет в «Правду» Крюков В. Ф. из Свердловска. Пишут студенты юридического факультета Львовского университета: «Это же в корне подрывает авторитет наших юридических и следственных органов. А в какое положение поставлено МВД? В кого же теперь верить? Где искать правду?» 

То есть в своем рывке во власть Берия действует рискованно, не задумываясь о вероятной непопулярности. Он, душегуб Берия, хочет войти во власть, а значит, в историю как человек, выводящий страну из сталинизма. Тактически он обречен именно на это. Он сотрет Сталина и вместе с ним собственное прошлое. И всех соперников. Он сыграет с ними на своем поле. Всё оставшееся после Сталина руководство страны не меньше измазано в крови, чем он, Берия. Он владеет информацией на них. Они — Хрущёв, Маленков, Молотов — это знают и ощущают постоянно. Берия торопится. Сейчас он, как никогда, близок к власти. 

Пришедшие после Берии Маленков, а затем Хрущёв также возьмут на вооружение идею отказа от Сталина. И будут применять ее в разных дозах в целях внутрипартийной верхушечной борьбы. То есть в целях получения личной власти. Но это будет потом. 

Сейчас они смертельно боятся Берию, с которым только что играли против Сталина. А Берия каждым новым предложением приводит их в оторопь.

Прежде всего, своим проектом по оздоровлению политической обстановки в Германской Демократической Республике.

Документ от 2 июня 1953 года констатирует массовое бегство жителей ГДР в Западную Германию. Большая часть бежавших — трудовые элементы: рабочие, крестьяне, а также домашние хозяйки, представители интеллигенции и члены правящей партии СЕПГ. Документ указывает: «Причина бегства сотен тысяч людей — неправильный курс на ускоренное строительство социализма». То есть Берия говорит, что политический и экономический курс, введенный в ГДР Сталиным, пагубный и разрушительный. Между тем это тот самый курс, по которому Сталин гнал СССР в течение 30 лет. И значит, Берия, говоря о ГДР, позволяет себе, пусть в узком кругу, ревизию сталинского строя.

Для исправления создавшегося в ГДР положения, пишет Берия, необходимо отказаться от курса на форсированное строительство социализма. Привлечь в экономику частный капитал. Принять меры по обеспечению демократических прав граждан. И, наконец, Берия произносит: «В настоящее время главной задачей является борьба за объединение Германии на демократических и миролюбивых началах».

Берия сам зачитывал текст. Первым против предложений Берии выступил Молотов. Хрущёв поддержал Молотова. Их поддержал министр вооруженных сил Булганин. В том же духе выступили другие члены Президиума ЦК. Молотов в тот же день предложил Хрущёву перейти на «ты».

Между тем крайне важны причины, по которым Берия решился на обсуждение столь радикальных предложений, как отказ от социализма в ГДР и начало объединения Германии. Берию толкает на это советская экономика, прежде всего ситуация в сельском хозяйстве. Оно требует вложения денег. Но всякие вложения неэффективны. Сельское население деградировало вследствие многолетней сталинской политики. Советская промышленность не обладает достаточным потенциалом для увеличения вложений в сельское хозяйство. Сводки МВД, которые поступают Берии, реалистично отражают картину. Проблемы в сельском хозяйстве могут легко перерасти в проблемы политические. Маячит необходимость повышения цен на продукты. Это грозит стихийным возмущением. Разрыв между военно-промышленным комплексом и гражданскими отраслями увеличивается. Берия, как никто другой, знает истинную цену атомного проекта для советской экономики.

В силу всех этих причин Берия ищет кредиты за границей. Надежд на помощь США на фоне холодной войны нет. Ожидать содействия от международного еврейского капитала, который помогал СССР во время войны, больше не приходится. Предсмертный сталинский государственный антисемитизм, переориентация Израиля на США исключили помощь с этой стороны. Остается Германия. Вот за объединение этой Германии Берия и хочет получить отступные, а именно долгосрочный кредит. Прощупывание почвы Берия намерен поручить актрисе Ольге Чеховой, уже имеющей опыт щепетильных заданий со стороны советского руководства. 

13 мая 1953 года появляется записка Берии об упразднении паспортных ограничений и режимных местностей.

«Такой практики паспортных ограничений не существует ни в одной стране, — пишет Берия. — В США, Англии, Канаде, Финляндии, Швеции о судимости никаких отметок в личных документах граждан не делается… Режимность и паспортные ограничения тормозят экономическое развитие».

Далее. Берия предлагает строительные управления и промышленные объекты ГУЛАГа передать из МВД в отраслевые министерства. То есть он предлагает ликвидировать лагерную основу советской экономики.

Далее. Берия предлагает отменить введенные Сталиным и непосильные для граждан госзаймы. Отказаться от увеличения оборонных расходов. Прекратить дорогостоящие стройки как не имеющие первостепенного значения для нужд народного хозяйства. Повысить закупочные цены в сельском хозяйстве. Переориентировать экономику на производство товаров народного потребления.

Далее. Берия предлагает написать новую, более объективную историю Великой Отечественной войны.

Повысить роль национальных кадров в республиках. Поднять вопрос о возвращении Японии спорных островов Курильской гряды. Восстановить отношения с Югославией. Сократить численность советской разведки в капиталистических странах.

Предлагает запретить использовать во время демонстраций портреты вождей, как умерших, так и живых.

Трудно сказать, как долго обдумывал Берия эти предложения. Но очень похоже, что это результат долгого анализа, знание неэффективности режима, понимание его исчерпанности вопреки кажущейся незыблемости. Вероятно, весна 1953 года могла бы оказаться контрапунктом всей последующей отечественной истории. Страна ошарашенно приняла бы новый курс. В особенности вчерашние фронтовики, которые помнили свои европейские впечатления. Фронтовики, в то время совсем молодые мужики, могли бы стать мотором новой страны.

Летом 1953 года всё должно было разрешиться. Вопрос стоял просто: кто кого? Выиграет Берия или группа Хрущёв — Молотов — Булганин?

Берия шел напролом: либо они поддерживают его в его программных действиях, включая обличение Сталина, и тем самым обеспечивают его фактическое восхождение на высшую ступень власти в белых одеждах освободителя от тирании. Либо он арестовывает их, открывает свои архивы и устраивает открытый процесс, где все они, по локоть в крови сталинского террора, оказываются врагами народа, а он выступает их судьей и защитником измордованной страны.

Хрущёву оставалось одно — действовать. И он действует. Времени нет, счет идет на дни. Хрущев разговаривает с Маленковым: «Слушай, товарищ Маленков, неужели ты не видишь, куда дело клонится? Мы идем к катастрофе. Берия ножи подобрал». «Я вижу это, — говорит Маленков, — но что делать?» Хрущев говорит: «Сопротивляться». Маленков — председатель правительства, но постоянный напор со стороны Берии в противоход остальным страшит его.

Берия и не скрывает своего напора. 

Маленков в разговоре с Хрущёвым дает согласие на общую игру. Хрущёв уже переговорил с министром вооруженных сил Булганиным и едет к Молотову. «Берия очень опасен, — замечает Молотов. — Я считаю, что надо, так сказать, идти на крайние меры».

Хрущёв вспоминает: «Мы решили, что надо форсировать события, потому что могут нас подслушать или кто-либо может как-то проговориться».

Переговорили с членами Президиума Сабуровым и Первухиным. Каганович тоже высказывается за. Хрущёв должен обсудить это с Микояном. «Позиция Микояна была такая: товарищ Берия имеет отрицательные качества, но он не безнадежный, он в коллективе может работать. Это была его особая позиция, которую никто не занимал», — вспоминал Хрущев.

Арест Берии и водородная бомба

Берия был арестован на заседании Президиума Совета министров. Сначала все, кроме Микояна, по очереди негативно высказывались по поводу деятельности Берии в последние месяцы. Потом решили поставить на голосование вопрос о снятии Берии со всех постов. Но голосование не состоялось. Маленков со страху раньше времени нажал на кнопку, вошли военные и произвели арест. Берию осудили как шпиона иностранной разведки и расстреляли. Приговор — абсолютно в сталинском стиле, выдвинутое обвинение ложное. Могли бы расстрелять Берию за активнейшее участие в массовом терроре против советского народа, это была бы чистая правда, но не рискнули. А он бы рискнул.

Кстати, если бы не арест, он готов был пойти еще на один риск.

Он больше, чем просто сталинский наместник в атомном и водородном проектах со всеми их военными и людскими ресурсами. Андрей Дмитриевич Сахаров рассказывал, как его старший коллега академик Зельдович говорил: «Наш Лаврентий Палыч».

В июне 1953 года, перед самым своим арестом, Берия запустил этот механизм шантажа уже с помощью водородной бомбы.

Академик Александров вспоминал: «Мы были посланы на объект с четким поручением Берии — быстро закончить работу и передать изделие, то есть бомбу, генералам… Вот у меня такое впечатление получилось, что Берия хотел использовать эту подконтрольную ему бомбу для шантажа. И не только у меня — у Курчатова тоже было такое впечатление. Мы по этому поводу с ним говорили, прогуливаясь там в садике».

Идея заключалась в следующем: перекрывают в Москве шоссе Энтузиастов, в Кремль ввозят водородную бомбу, которую создал Сахаров. Окончательная сборка производится в спецпалатке возле Царь-пушки. Затем объявляется, что бомба в Кремле и может быть взорвана в любую минуту. 

Берия тогда опоздал буквально на день.

С тех пор смена власти в стране не требовала таких экстремальных ходов, но следует помнить, что такая опция имени Берии существует.