«Общество поставлено в такие условия, при которых невозможно безопасно высказываться»

Кого и как судят за оправдание терроризма

Кагарлицкий не первый человек, против которого возбуждают дело о призывах к терроризму за посты про Крымский мост. В мае за это же начали преследовать актера Алексея Панина, который сейчас проживает в Испании. За это же учителя из Коми Никиту Тушканова приговорили к пяти годам и шести месяцам лишения свободы.

Адвокат Дмитрий Захватов отмечает, что юридически квалифицировать подрыв Крымского моста как теракт неправильно.

«Мост — это всё-таки логистический объект, через который на фронт поступают боеприпасы и другое снабжение. Когда вы находитесь в состоянии широкого военного конфликта с иностранным государством, и это государство в ответ на ваши обстрелы запускает ракеты по вам, чтобы помешать вам вести боевые действия, это невозможно квалифицировать как теракт», — считает он.

Однако это не останавливает правоохранителей от преследований людей в интернете.

И несмотря на то, что высказывание не может повлечь за собой никаких общественно негативных последствий, они начинают ходить по соцсетям и выискивать комментарии про это событие. После этого гребут всех людей, которые высказались одобрительно про действия того или иного «террориста»», — рассказал Захватов.

Взрыв Крымского моста не единственное событие, одобрение которого, по мнению ФСБ, подпадает под состав статьи 205.2. Адвокат Захватов называет «классическим случаем» преследование по этой статье за комментарии в поддержку 17-летнего анархиста Михаила Жлобицкого, который в 2018 году устроил взрыв в архангельском УФСБ.

В мае суд приговорил московского активиста Михаила Кригера к семи годам колонии по статье об оправдании терроризма за пост двухлетней давности, в котором упоминался Жлобицкий. В марте суд оштрафовал тетю Жлобицкого на 300 тысяч рублей за репост стихов о своем племяннике. В обоих случаях в высказываниях не было одобрения убийств сотрудников правоохранительных органов — и Кригер, и тетя Жлобицкого в своих публикациях критиковали власть.

Среди других событий, за одобрение которых судят по статье 205.2, есть атака дронов на Кремль, поджоги военкоматов, убийство «военкора» Владлена Татарского и даже атака ВСУ на нефтебазу в Белгородской области.

Нередко статья 205.2 становится дополнением к другим обвинительным статьям. Как отмечает адвокат «Первого отдела» Валерия Ветошкина, часто статья об оправдании терроризма идет рука об руку со статьями о публичных призывах к экстремизму (ст. 280 УК) и о возбуждении ненависти или вражды (ст. 282 УК).

Но могут быть и другие «комбо». Например, в конце июня автора тру-крайм телеграм-канала «Настоящее преступление» Руслана Ушакова приговорили к восьми годам лишения свободы по четырех статьям: помимо оправдания терроризма его обвиняли в распространении «фейков» про российскую армию (п. «д» ч. 2 ст. 207.3 УК), реабилитации нацизма (ч. 4 ст. 354.1 УК) и возбуждении ненависти либо вражды (п. «а» ч. 2 ст. 282 УК). А крымского художника Богдана Зизу, который облил желто-синей краской мэрию Евпатории, суд приговорил к 15 годам лишения свободы по статьям об оправдании терроризма (ч. 2 ст. 205.2 УК), подготовке к теракту (ч. 1 ст. 30, ч. 1 ст. 205 УК) и вандализме (ч. 2 ст. 214 УК).

«Самый типичный пример оправдания терроризма — одобрительные комментарии к тому, что российские власти считают терроризмом, — отмечает адвокат Ветошкина. — Но есть и очевидно не соответствующие действующему законодательству дела: например, преследование Евгении Беркович и Светланы Петрийчук за пьесу «Финист ясный сокол»».

Дело Беркович и Петрийчук действительно отличается от остальных. В первую очередь потому, что привычный повод для возбуждения дела по статье 205.2 — комментарий в интернете. Адвокат Захватов считает, что не стоит искать логику в действиях правоохранительных органов.

«Статья об оправдании терроризма — это не закон. Это репрессивный инструмент. Когда властям необходимо совершить акт террора против граждан, они берут этот репрессивный инструмент, как молоток, и приступают к террору. Я не знаю, чем не угодила властям Беркович, кроме того, что она еврейка. От ее преследования попахивает антисемитским душком, как раньше попахивало от дела Михаила Кавуна (Михаил Кавун — российский геолог, которого обвиняли в финансировании «Правого сектора». В феврале дело против него прекратили, и он уехал из России. — Прим. ред.). Не знаю, чем не угодил властям Кагарлицкий, но предполагаю, что это может быть актом запугивания сотрудников Шанинки, которая славится свободой мысли внутри своих стен. Что я хочу сказать: нужно разделять то, что произошло с Кагарлицким, и преследование людей за посты в соцсетях. Это явления разного порядка, но произошедшие с использованием одного репрессивного инструмента», — говорит Захватов.

Что собой представляет эта статья?

Статья 205.2 — «Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности, публичное оправдание терроризма или пропаганда терроризма» — состоит из двух частей. В первой говорится, что призывы к терроризму, его оправдание и пропаганда наказываются штрафом в размере от 100 тысяч до 500 тысяч рублей или лишением свободы на срок от двух до пяти лет.

Во второй части статьи сказано, что использование интернета при совершении деяния является отягчающим обстоятельством. За «оправдание» или «пропаганду» терроризма в сети может грозить штраф в размере от 300 тысяч до 1 млн рублей или лишение свободы сроком от пяти до семи лет.

Ветошкина отмечает, что чаще всего судят по второй части статьи. Преследовать могут за любую активность в интернете — посты, комментарии, репосты.

Кроме того, в статье есть несколько примечаний, в которых даются определения некоторых понятий, использованных в законе. Так, по мнению российских законодателей, публичное оправдание терроризма — это «публичное заявление о признании идеологии и практики терроризма правильными, нуждающимися в поддержке и подражании». 

Под террористической деятельностью в статье понимается совершение преступлений по статьям 205 («Теракт»), 206 («Захват заложника»), 208 («Организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем»), 211 («Угон судна воздушного или водного транспорта»), 220 («Незаконное обращение с ядерными материалами»), 221 («Хищение либо вымогательство ядерных материалов»), 277 («Посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля»), 278 («Насильственный захват власти»), 279 («Вооруженный мятеж»), 360 («Нападение на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой»), 361 («Акт международного терроризма»).

В российском законодательстве уже существует очень похожая статья — о публичных призывах к экстремистской деятельности (ст. 280 УК). По ней в данный момент судят бывшего «министра обороны» самопровозглашенной ДНР Игоря Стрелкова (Гиркина).

А совсем скоро появится и вовсе идентичная статья об «оправдании экстремизма». Как правоохранительные органы будут различать, что подпадает под оправдание терроризма, а что — под оправдание экстремизма, непонятно.

«Экстремизм — еще более широкое понятие, чем терроризм, и его определение раскрывается в ст. 1 федерального закона от 25 июля 2002 года № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности». Согласно закону, многие проявления экстремизма должны быть связаны с проявлением насилия, но Фонд борьбы с коррупцией и движение «Весна» признали экстремистскими организациями за обычную оппозиционную политическую деятельность», — говорит Ветошкина.

Захватов считает, что все эти законы намеренно делают одинаковыми.

Они принимают огромное количество законов, которые не отвечают критерию качества законов. То есть таких законов, которые не дают людям представить условия, при которым к ним могут быть применены эти репрессивные меры, — говорит адвокат. — Вы можете подойти к краю обрыва, но, если вы не сделаете шаг в пропасть, вы не упадете. Это придает вам уверенности. В нашей ситуации не так. Власть намеренно делает почву под ногами зыбкой, чтобы люди просто молчали и вообще никак не комментировали события, происходящие в стране, потому что грань критики, которую не следует переступать, очень расплывчатая».

Как защититься?

Ветошкина предупреждает, что «если силовики поставили себе цель посадить кого-то, они этой цели добьются». Однако отмечает, что привлечение к ответственности не всегда влечет за собой реальные сроки. «Можно вместо реального лишения свободы в случае привлечения к уголовной ответственности впервые получить штраф, как это было со Светланой Прокопьевой (В 2018 году журналистка Светлана Прокопьева прокомментировала в эфире «Эха Москвы в Пскове» самоподрыв Жлобицкого, связав его с политической ситуацией в стране, после чего на нее завели уголовное дело об оправдании терроризма. — Прим. ред.), или лишение свободы условно», — считает адвокат.

По мнению Захватова, есть способ свободно выражать свое мнение в интернете, но делать это придется анонимно.

«Общество поставлено в такие условия, при которых невозможно безопасно высказываться на страницах в социальных сетях, зарегистрированных на подлинное имя того или иного гражданина. 

Никаких последствий для вас это не повлечет. Однако анонимный аккаунт и VPN — это два сопутствующих условия, одно без другого не работает», — говорит адвокат.

При этом Захватов отмечает, что нужно быть предельно осторожным.

«Вы должны понимать, что вы живете в стране, в которой действует тоталитарная власть. Представьте, что вы живете в Афганистане, и к вам каждый день домой заходит «Талибан», — сравнивает адвокат. — И вы должны в своих публичных заявлениях исходить из того, что «Талибан» внимательно за вами следит. Не нужно воспринимать эти структуры как структуры, которые занимаются правоохранительной деятельностью. Они фактически занимаются контролем и подавлением общества».