«Ребята, у вас с коробочкой вообще всё в порядке?»

«Ребята, вы бы против России лучше не выступали»

Людмила, 63 года, планирует вернуться из Латвии в Россию

До 28 лет я жила в Астрахани. А в 1988 году вышла замуж за латыша и переехала в Ригу. Познакомились на пляже в Юрмале: я приехала туда отдыхать с трехлетней дочкой, вечером мы собирались уходить домой и как-то зацепились языками с моим на тот момент будущим супругом и так и остались вместе. Через год поженились. Потом [Советский] Союз распался, Латвия отделилась. На моей жизни тогда это никак не отразилось. Семья мужа говорила по-русски, поэтому ни я, ни дочка латышский не учили. Я работала старшим поваром в чудесном ресторанчике на [улице] Бривибас. Там коллеги тоже говорили по-русски, мы все были очень дружны и, конечно, не ощущали себя людьми из разных стран. Для меня Латвия так и осталась частью СССР даже после ее отделения. То, что на бумажке статус изменился… Ну знаете, написать всё что угодно можно. 

Украинцы сейчас все говорят на украинском, но мы знаем, что до войны они говорили преимущественно на русском. Моя сестра живет во Львове — я знаю, о чем говорю. Что еще раз доказывает, что отделение было просто формальностью. Так что формально это отдельная страна, но для меня это все части моей большой страны.

Я люблю Юрмалу, люблю Ригу, но, конечно, тоска по родному городу всегда у меня была. Мы с семьей часто ездили [в Россию] к моим родным, хотя переезжать обратно у меня мысли не было, потому что ну мы как-то уже приросли к Латвии, тут у нас весь быт, мы обросли друзьями. Но когда началась война и пошла эта волна на русских в Латвии, я была шокирована. Значит, у страны [Латвии] нет собственной мощи, армии, но они решили, как собака из-за угла, тявкнуть что-то в сторону России. Я тогда подумала: «Ребята, у вас с коробочкой вообще всё в порядке? Вы бы против России лучше не выступали». Как говорится, не вступай в схватку, если не уверен, что сможешь победить. Когда латыши принялись сносить памятники, мне было и смешно, и больно. Смешно, потому что [хотелось спросить]: серьезно? Вы решили ежа голой жопой напугать? Думаете, памятники снесли — и что? Россия теперь вас боится? Смешно, ну. И противно. А грустно было до слез, потому что это моя история, потому что советские воины спасли их, а они просто взяли, как варвары, и всё растоптали, обесценили. Тупость тут теперь процветает. И многие со мной согласны.

Тогда я стала часто поднимать на домашнем совете вопрос, что не хочу больше оставаться в этой стране, нам нужно уезжать в Россию. Иначе здесь я ощущаю себя предателем родины. Идет война, тысячи российских мальчишек погибают каждый день, а я сижу буквально с врагами, с теми, кто желает моей стране поражения, ем их хлеб и улыбаюсь им. И ради чего я здесь продаю свою совесть? Хотя здесь (в Латвии) многие поддерживают Путина и искренне желают победы России, но всё же я хочу быть со своей страной, когда она переживает тяжелые времена. Муж сопротивляется, говорит: «Потерпи, скоро всё закончится». У него здесь пожилая мама, друзья, всё ему здесь легко, но он понимает меня. Ничего страшного, это справедливо: в свое время я оставила дом ради него, теперь жизнь вынуждает его сделать то же ради меня. Мы планируем переезд в октябре. Поедем в Астрахань. Да, сложно, тем более в нашем возрасте, но ничего. Праведная дорога легкой и прямой не бывает. Моя дочка и наш сын уехали работать в Германию, у них там семьи, всё хорошо. Пусть там и будут, за скобками конфликта. А мы будем помогать моей старенькой маме, решим вопрос с пенсией, разберемся, и всё у нас будет хо-ро-шо.

«Я из России, и Пушкин из России. Еще есть вопросы?»

Александр, 31 год, планирует вернуться из Чехии в Россию

В 11-м классе я стал призером Всероссийской олимпиады по биологии и мог поступить в любой российский институт без экзаменов. Но я мечтал жить в Европе, а родители, спасибо им, финансово могли позволить мне жизнь за рубежом. Поэтому я поступил на медицинский факультет Карлова университета в Праге. После учебы устроился работать в больницу.

Мне нравилось, что здесь и у врачей, и у пациентов больше прав, больше уважения друг к другу, нет этого ужаса, который есть в большинстве российских лечебных учреждений. Но я всё больше склоняюсь к тому, чтобы на время войны вернуться в родной Петербург. Это сложное решение. 

Но здесь с начала войны, когда в компании своих друзей я представляюсь каким-то новым людям и говорю, что я из России, я каждый раз делаю это, опуская глаза. Глаза уже сами машинально опускаются. Я опускаю голову на всякий случай. Что-то вроде «только не бейте — я русский». Это несправедливо. И знаешь, что в этом самое тупое? Самое тупое то, что я-то против войны в Украине. У нас что, своих проблем было мало? Российское здравоохранение в глубокой жопе: дети умирают, так и не получив нужного лечения, сколько человек умирает от онкологии, ни оборудования, ни нормального образования в мединститутах, все экзамены за взятки, в больницах всё за взятки. А если отъехать от Москвы и Петербурга и поехать в какую-нибудь больничку Липецка? Это же треш. Потолки обваливаются, лекарств нет, врачи все злые. А почему злые? Да потому что голодные. Работают за копейки.

Я хочу, чтоб ты поняла, что я не ватник. Я за мир, видишь, с тобой вот разговариваю, хоть вы [«Новая газета Европа»] и «нежелательные». Но я ценю себя, я знаю, что я чего-то стою, я хочу уважения, я не хочу всю молодость проходить с опущенной головой, стесняться в такси ответить на вопрос, откуда я. Да идите вы в жопу. Я устал. Я из России, и Пушкин из России, и Чайковский, и Чехов, и Вавилов, и Сеченов. К ним тоже претензии? Еще есть вопросы?

То же самое в тиндере. Общаемся-общаемся, потом [девушка пишет]: «Мм, [ты] русский?» И гоустит (молча перестает отвечать). А сколько я на работе наслушался за этот год… Люди разные: есть те, кто всё понимает, а есть реально [те, кто говорит] «я к русскому не пойду». Адекватные это люди, по-твоему? Тебе бы хотелось после этого помогать? Про увольнение русских разговоров в моей клинике пока нет, но я прожил полтора года в фоновом страхе: а что если завтра решат уволить? И это не зависит от того, хорошо ли я работаю, а просто от воли конкретного руководителя, просто из-за цвета паспорта. То есть повлиять на это я никак не смогу.

Ты не поверишь, однажды я был с другом на заправке, говорили между собой по-русски. Он сам чех, но его родители знают русский, поэтому и он тоже может говорить.

Отец поддержал меня в решении вернуться, а мать отговаривает. [Говорит:] «Сынок, а если призовут? Сынок, тебя же там убьют». А я уже так заебался, честно сказать. Призовут — тогда и буду переживать. Буду решать проблемы по мере поступления. Пока из двух зол я выбираю меньшее.

«Что было бы, если бы в 1941-м все из СССР убежали?»

Тамара, 47 лет, планирует вернуться из Польши в Россию

Я инженер, переехала в Варшаву в 2007 году. Меня тогда после одной из международных конференций, на которую я ездила, позвали на работу в польскую железнодорожную компанию. Я была после развода, сын скоро должен был пойти в первый класс. Я была полна сил, хотелось радикальных перемен, начать жизнь с чистого листа. А я как раз всегда мечтала перебраться в Европу. Правда, скорее в более развитые страны, чем Польша, — в Германию, Францию, Великобританию. Но и от Польши решила не отказываться, почему бы и нет.

В Польше я вышла замуж еще раз, родила дочь — и еще раз развелась. За это время у меня здесь случилось много хорошего, я обрела тут подруг, мы много путешествовали с детьми по Польше. Какая-никакая, а Европа, чего. Красивая архитектура, много схожего с Москвой. Идеализировать не буду: как везде, есть и хорошее, и откровенно плохое. Но я прижилась и полюбила свою жизнь здесь.

Для меня всё изменилось, когда началась война. Поляки просто посрывались с цепей. Было такое ощущение, как будто сто лет сидели и ждали повода, и вот он нашелся: они увидели, что Россия сейчас уязвима и можно напасть. И как они это сделали? Исподтишка. Стали травить гражданских людей, обычных русских людей. Что ни день, то новый закон против русских. Вы к нам не приезжайте, вы тут не сидите, вы тут не дышите. Товарищи, я работала на благо вашей страны больше 12 лет… И вы были довольны. А тут в один день оказалось, что русские плохие. Я всё понимаю про войну, но мы не знаем, какие там причины побудили его [Путина] ее начать.

Живя в России, я очень идеализировала Европу и европейцев, да и американцев, была такая наивная русская девочка, которая думала, что знает всё о мире, хотя все знания — из голливудских фильмов. Как-то у нас, россиян, принято считать себя говном, а остальных — гениями и благодетелями. Но в Европе люди тоже не живут припеваючи. В России часто ругают медицину. Особенно, кстати, в медиа наподобие вашего. Вы пишете: «Смотрите, какая плохая медицина! А в Европе она такая прекрасная, такая бесплатная, все там так здоровы и счастливы». Ну не правда же это, вранье. Люди здесь платят огромные налоги, вся эта «бесплатная» медицина — на деле еще какая платная. И если в России ты пришел в поликлинику — тебя тут же приняли, то здесь, отвалив кучу бабла, ты еще будешь ждать записи на прием по три месяца. То же самое с людьми. Помню, мама всегда смотрела телевизор и говорила, мол, вот в России все такие смурные, а в Европе все такие улыбчивые, такие уступчивые. Ну ничего подобного. Есть [в Польше] да, добрые, милые люди, а есть и хамло, всякие есть. Так же и в германиях, и в парижах.

А сейчас такая ситуация, что пошло притеснение по национальному признаку. И кто из нас фашист? Легко делить всё на черное и белое, а я вас спрашиваю, как называется государство, в котором отношение к человеку зависит от его национальности? Я решила, что не хочу терпеть всё это. 

И я не хочу жить в этой обстановке, где другие с этим не согласны на государственном уровне. Может быть, они сейчас русским во въезде отказывают, а завтра головы нам брить на улицах начнут. Начало ведь уже положено, и оно вполне конкретное.

Мои дети решили оставаться в Польше. Они провели здесь всю жизнь, у них тут друзья, любови, учебы, работы, вся жизнь, а я хочу до Нового года вернуться домой. Выселю квартирантов и буду жить в своей прекрасной двушечке на Маяковской, и никто мне слова не скажет. Заново построю жизнь. В своем доме и стены помогают, как говорится. Главное — жить в свободе и ни под кого не прогибаться.

Кроме того, мне кажется, что это очень по-человечески. Потому что, знаете, очень легко жить в стране, в которой тишь да гладь да божья благодать, а вот остаться в трудный момент может только любящее сердце, верное и преданное. В эти моменты и становится ясно, кто любит свою страну, а кто просто ею пользовался. Все из нее бегут, как крысы, а я вернусь. Что было бы, если бы в 1941-м все убежали? Сказали бы: «Ах, раз этот магазин с колбасой из СССР ушел, то и я вслед за этой колбасой перееду». А сейчас народ хитросделанный пошел. Бегут, наплевав на родину, чтобы сохранить свой комфорт. Ищут место послаще, а прикрываются красивыми словами и либеральными идеями, чтоб не выглядеть трусами.