Евангелие от Богомолова 

Первый этап. Скандалист и либерал

«Братцы. Пока мы едины — мы непобедимы! Не будем разделяться! Еще будет время повоевать!» — нет, это не строки из колонки Константина Богомолова о смерти в эмиграции, это слова из его поста в фейсбуке 2011-го с призывом выйти на Болотную площадь. Тогда 36-летний режиссер был одним из участников протестного движения. Сын известного кинокритика Юрия Богомолова, начинавший как поэт, он нашел себе место в театре, отучившись на режиссера в ГИТИСе. На тот момент его театральная карьера только шла в гору: Константин Богомолов работал в театре «Табакерка», был лауреатом премии Фонда Олега Табакова, а его спектакли «Старший сын» и «WONDERLAND-80» были номинированы на федеральную премию «Золотая маска». 

Хотя «болотные» протесты во многом были вызваны «рокировкой» Дмитрия Медведева и Владимира Путина и пониманием, что последний снова возвращается в президентское кресло, в Москве сохранялась особая обстановка. Слова о важности модернизации, о свободе, которая лучше несвободы, и о борьбе с коррупцией пока еще воспринимались с надеждой. Окончательно эти надежды рухнут только в 2014 году, когда на место идеи модернизации надолго придут «традиционные ценности». Но тогда специфический государственный либерализм, не просто допускавший, но и поддерживающий современное искусство, заигрывавший с прогрессивной интеллигенцией, был готов идти навстречу ее запросам. И в то время, когда сотрудничать с властью было не столь постыдно, Константин Богомолов находился в оппозиции. На митинге Навального после победы Сергея Собянина в 2013 году режиссер заявил:

Тогда собравшиеся кричали: «Пересчет!», не принимая нового мэра, бывшего руководителя администрации президента. Сам Константин Богомолов тогда еще верил в то, что театр может напрямую влиять на политику: «Всё влияет по капле, в том числе копится и недовольство властью. […] И театр — один из факторов, который может повлиять».

Впрочем, в оппозиции Константин Богомолов находился не только к центральной власти, но и к большей части театрального сообщества. Если просвещенная критика и была готова к экспериментам режиссера, то зрители и публицисты — нет. Например, спектакль «Король Лир» 2011 года в петербургском «Приюте комедианта», где режиссер перенес действие в сталинский СССР, получил в ответ рецензии с такими названиями: «Король — голый. Режиссер кастрировал Шекспира» и «Голый король». И если первое название — это статья в газете «Невское время», то второе — рецензия журнала «Вопросы театра», который издает государственный институт искусствознания. 

Взлет карьеры Константина Богомолова был во многом связан с Олегом Табаковым, в чьем театре он и выпустил первые заметные работы, поэтому логично, что талантливый режиссер оказался в МХТ, где его мэтр был художественным руководителем. В 2013 году Богомолов выпустил спектакль «Идеальный муж», который идет и поныне. Взяв сюжетную канву из произведения Оскара Уайльда, режиссер перенес место действия в современную Россию. Вместо английской знати — бывшие бандиты, ставшие частью высшего общества. Параллельно развивается история кремлевского властителя, заключившего договор с художником. Тот должен нарисовать портрет правителя, обеспечив тем самым ему бессмертие. Уже в год премьеры православные активисты пытались сорвать спектакль из-за эпизода, где актриса с голой грудью, подвешенная над сценой, изображает распятого Христа. Оскорбленные верующие во главе с Дмитрием Энтео даже угрожали Богомолову уголовным делом. Однако постановка продолжила жить, делая хорошую кассу театру.

Но скандал скандалу рознь. В том же 2013 году Константин Богомолов объявил об уходе с должности помощника художественного руководителя МХТ. Причина — новый спектакль «Братья Карамазовы», в который, по словам режиссера, руководство театра требовало внести недопустимые изменения. Какие именно коррективы предлагал Табаков, неизвестно, во время конфликта он отказывался давать комментарии. Сам Богомолов допускал даже отмену показов новой постановки, однако этого не случилось. Вскоре Богомолов помирился с Табаковым и проработал его помощником вплоть до его смерти в 2018 году.

В театральной среде многие считали, что именно Богомолов может стать одним из преемников Олега Табакова на посту худрука МХТ, — возможно, именно к этой роли и готовил его сам Олег Павлович. 

Второй этап. Осторожный консерватор

Для многих «деятелей культуры» третий срок Владимира Путина стал временем разочарования и желания обмануться. Надежды на перемены рухнули после аннексии Крыма, санкций и ужесточения режима. Девизом культурной политики стала фраза министра культуры Владимира Мединского: «Пусть растут все цветы, но поливать мы будем только те, которые нам нравятся».

При этом власть, особенно в столице, продолжает строить образ европейской развитой страны. Мэр Москвы Сергей Собянин в рамках новой градостроительной политики проводит реконструкцию исторических зданий, благоустройство улиц, прокладывает пресловутые велодорожки. Зельфиру Трегулову назначают на пост генерального директора Третьяковской галереи в 2015-м. Еще в 2013-м руководительницей Пушкинского музея стала Марина Лошак, а Кирилл Серебренников открыл «Гоголь-центр».

Государство создавало вроде бы все условия для того, чтобы публичные лица имели возможность дальше работать. Ведь если у тебя есть что терять, например, театр или музей, то ты будешь меньше рисковать. Да и зачем вообще рисковать, если Москва на пути к тому, чтобы стать одной из главных европейских столиц?

Карьера Константина Богомолова в это время развивается немного странно. С профессиональной точки зрения трудно назвать этот период неудачным для режиссера. В 2014 году его «Идеальный муж» получил первую в карьере «Золотую маску». Спектакли Богомолова пусть и остаются скандальными, но привлекают всё более разнообразную публику. Большая часть постановок коммерчески успешна. Богомолов становится модным в светской среде режиссером. В то же время сам режиссер порой говорит о творческом кризисе, о том, что он ставит спектакли по инерции, потому что просто умеет это делать. Говоря о своих желаниях, Константин Богомолов рассказывает, что мечтает уехать на море и заниматься литературой.

Общественная позиция Богомолова не то чтобы резко противоречила принципам прошлых лет, скорее она стала менее явной. Режиссер делает всё меньше прямых заявлений с критикой властей, формулировки всё более уклончивы. Остается пренебрежительное отношение к властям, в первую очередь к чиновникам от культуры. Впрочем, это не помешало заявить Богомолову в 2017 году: «Я не чувствую никакой цензуры, потому что считаю, что человек свободен настолько, насколько он стремится и готов быть свободным. Только твой собственный страх делает тебя несвободным». 

На смену демократическим идеалам приходит нечто другое — воспевание профессионализма. У каждого человека есть работа, предназначение. И самое важное — делать то, что должно, а политика — это то, куда не стоит влезать. Эта идея останется с Константином Богомоловым надолго. И дело не в искренней вере в нее, а в том, что она дает возможность договариваться с властью. Самый яркий пример того, как работает эта логика, — позиция режиссера по делу «Седьмой студии», где одним из обвиняемых был его коллега Кирилл Серебренников. В интервью «Правилам жизни» Богомолов сказал так:

Позднее Константин Богомолов написал письмо министру культуры Любимовой с призывом прекратить дело «Седьмой студии» из-за отсутствия оснований.

Но невмешательство в политику оказалось выборочным. С официальной властью у Богомолова сложились другие отношения. Неожиданно для многих коллег Константин Богомолов стал доверенным лицом Сергея Собянина на выборах мэра Москвы. Публичный образ кандидата от власти был прост: мэр всех москвичей. Его поддерживает и творческая интеллигенция, и простые работяги, и жители центра, и недавно поселившиеся на окраинах. Константин Богомолов стал частью этой симфонии городской власти и общества. Правда, он стал не просто доверенным лицом, но и агитатором, рассказывая во всех социальных сетях, что Сергей Собянин — достойный мэр Москвы. В 2019 году в интервью «Дождю» Богомолов сказал, что видит, как из оппозиции «уходит энергия и талант», и бравировал тем, что ездил на форум «Валдай».

Вопрос искренности режиссера в его поддержке мэра не очень интересен. В конце концов, залезть в голову Константину Богомолову нам не под силу. Тем более со стороны невозможно оценить степень влияния, которую на эту трансформацию оказала свадьба с Ксенией Собчак. Важнее другое: для культуры 2010-х годов такая сделка — возможность работать в обмен на декларативную политическую лояльность — типична. Кто-то шел на нее в целях благотворительности, как, например, Чулпан Хаматова и Нюта Федермессер, кто-то — ради искусства. Искренность можно сыграть по желанию. Тем более сделка оказалась выигрышной: через год после мэрских выборов Богомолов получил должность руководителя Театра на Малой Бронной. В управленческих навыках режиссеру не отказать: был создан фонд поддержки театра, а в репертуаре появились десятки новых спектаклей, которые регулярно собирают полные залы.

Скандал вокруг поддержки Собянина оказался в биографии Богомолова не самым долгоиграющим. В конце 2018 года на сцене петербургского БДТ Константин Богомолов поставил спектакль «Слава» по пьесе сталинского драматурга Виктора Гусева. Сюжет представляет собой типичный для канонов того времени конфликт между хорошим и лучшим героями, которые рвутся спасать ГЭС в далеком городе. На режиссера обрушились театральные критики за оправдание сталинизма. Популярной характеристикой спектакля стал отзыв критика Антона Хитрова: «Никаких иронических кавычек в спектакле нет, это честный такой соцреализм, но качественный, современный, без архаики. Режиссер тебе не подмигивает, ожидая, что ты сам себе подмигнешь». Фестиваль «Золотая маска» официально отказался показывать «Славу» Богомолова. Причина — недостаточно явное этическое осуждение преступлений сталинизма. Другие критики увидели в работе режиссера как раз интеллектуальный анализ, а не поддержку ностальгии по Сталину. Например, Дмитрий Ренанский писал: 

Но и в рамках этого скандала Богомолов держался позиции «профессионализм выше политики». Во многом предугадывая обвинения, еще в интервью 2018 года режиссер отмечал: «Я сказал актерам, что мне в высшей степени вульгарным и пошлым кажется строчить на полях пьесы ремарки вроде: «А в это время в ГУЛАГе…» или «С такого-то по такой-то годы расстреляно столько-то». Мы говорили о том, что наша задача — создать чистый продукт. Что перед нами старинный механизм, запыленный, проржавевший, и мы должны взять этот механизм, подремонтировать его, очистить — и завести, чтобы он заработал».

Если в начале 2010-х годов Константин Богомолов — оппозиционер и скандальный режиссер, то к началу 2020-х он стал уже вполне респектабельным артистом и успешным руководителем театра. У него есть своя публика, достаточно большая, внимание коллег, уважение властей. Оказалось, что для этого нужно было лишь отказаться от политических амбиций и работать. 

Третий этап. Публичный интеллектуал

— Десять лет назад, когда вы работали в МХТ, мы начинали беседу с вопроса Остапа Бендера: «Ваше политическое кредо?»

— И что же, интересно, я ответил?

— Что ратуете за личную свободу. Везде.

— Вряд ли повторю это сейчас. Не потому, что выступаю против свободы, нет. Но приоритеты сменились. Сегодня важно работать. Вот мое нынешнее политическое кредо. Работать!

Эта цитата из интервью ТАСС с Константином Богомоловым 2023-го, на первый взгляд, еще раз подтверждает то, чему режиссер научился за предыдущее десятилетие. Но это будет неверная трактовка. Нарочитый отказ от участия в политике и профессиональный конформизм не могут существовать в вакууме: в какой-то момент ему приходится искать новые способы себя оправдать. И в эту секунду, чтобы и дальше не участвовать в политике, приходится ей заниматься. В этом ключевое отличие нового этапа в общественной карьере Богомолова, который начался с публикации в «Новой газете» манифеста «Похищение Европы 2.0» от тех времен, когда он поддерживал Собянина. 

Чтобы поддерживать мэра, достаточно один раз поучаствовать в его пиар-кампании, но чтобы самому стать лидером мнений и сохранять свои привилегии, политикой приходится заниматься постоянно. Так Константин Богомолов стал воинствующим защитником «профессионализма», подыскивая под это политические, моральные и исторические основания.

Пересказывать тексты Константина Богомолова, которые он написал за это время, не имеет большого смысла. Отчасти они и так на слуху. Пандемия коронавируса, а потом и война задвинула скандалы в искусстве на дальний план. Важнее другое: Богомолов своей карьерой и публицистикой сейчас проговаривает, а может, и формирует социальный контракт между творческой интеллигенцией и властью. Положение режиссера дает ему такую возможность. Он один из крупнейших театральных артистов, оставшихся в России, интеллектуал, медийное лицо, признан государством, а к тому же руководитель театра, то есть в каком-то смысле обладает «административным ресурсом». На последних спектаклях Богомолова до войны в одном зале сидели и московская интеллигенция, и Дмитрий Песков. А в спектакле «На всякого мудреца» в финале герои говорили о том, что «Украины нет, всё — Россия». Правда, эти фразы с началом войны режиссер изъял из постановки, якобы опасаясь обвинений в конъюнктуре. Нынешний контракт Богомолова с властью можно описать тремя словами: профессионализм, консерватизм, формализм. 

О профессионализме мы уже сказали немало. Добавим только, что эта идея у Константина Богомолова сильно связана с концепцией «богоизбранности» художника. Тот стоит выше общественных проблем, морали, а порой и закона. Его главная задача — реализовать божественный дар, свое предназначение. Примечательно, что с началом полномасштабной войны России с Украиной Богомолов настойчиво стал показывать, что он остается в Москве и не собирается уезжать. Реагируя на статью Антона Хитрова о режиссере Андрее Могучем, Богомолов прямо сказал:

Иначе говоря, старое деление людей на толпу и художников для Богомолова вполне актуально. Такая постановка вопроса логично приводит нас к идее «сложного человека» и к ценностям консерватизма.

Первый программный текст Богомолова, «Похищение Европы 2.0», как раз и стал манифестом консерватизма. Европа погрязла в попытках создать абсолютно безопасное общество и уничтожила творческую индивидуальность. Россия же должна стать подлинной Европой, где свобода духа и сложного человека победят. Забавно, но уже с началом войны журналист Андрей Перцев писал, что похожие идеи есть и в администрации президента. Впрочем, сразу после публикации манифеста Богомолова в его авторстве заподозрили Вячеслава Суркова. Сам экс-идеолог администрации президента на текст Богомолова ответил немногословно: «Костя теперь против Навального. И это главное. И это очень хорошо».

Ничего ужасного в самом слове «консерватизм» нет. Но в интерпретации Богомолова буквально уничтожается любая возможность политического существования. Оно прямым текстом отменяется за ненадобностью. Например, уже в статье «Диетическое горе» 2023 года Константин Богомолов пишет: «Надо отбросить презрение к своей стране и своему народу и услышать гул истории и голос людей». Положение художника в таких условиях он проговорил в следующей статье «Я умру, а вы останетесь?», объясняя пагубность эмиграции: «Для художника это омертвение таланта. Он всегда и неизбежно питается соками родной речи и родной культуры, родных пространств и пейзажей, звуков и запахов».

История в таком понимании — это рок, с которым можно только смириться. Это мистическое оправдание конформизма как раз и растет из предпосылки, что агрессивный профессионализм, не замечающий ничего кроме своей работы, становится единственной точкой зрения.

Фатализм и защита власти вполне предсказуемо подталкивают и к следующему шагу, к формализму. Я имею в виду подход к искусству, где эксперимент со средствами выражения становится ключевым, а его задачи просто ситуативны. Вот отрывок из выступления Богомолова на петербургском экономическом форуме о фильме «Александр Невский»: 

С государством несложно договориться: достаточно просто сделать в произведении ясное читаемое верноподданническое содержание. Но ведь для художника главное работать, получить «свободу формотворчества». Тогда и несложно пойти на сделку с государством.

Такая сцепка идей — вполне продуманное предложение для артистов, оставшихся в России. Оно избегает многих противоречий, моральных вызовов, но при этом не связывает себя напрямую с агрессивной повесткой сегодняшнего дня и войной. Скорее оно предлагает способ продолжать успешно жить в таких условиях. Эффективность ее измерить пускай и сложно, но легко поверить, что такое предложение будет востребовано. Константин Богомолов во многом стал типичным представителем культурной индустрии: в молодости был оппозиционером, а теперь работает на больших государственных проектах, боится «культуры отмены» и верит в роль «великого художника».