«Жалею, что родился в Российской Федерации» 

Национал-социалист

2012 год. В Харькове октябрь, «золотая осень», только что закончился марш националистов в честь 70-летия Украинской повстанческой армии (УПА). На ковре из желтых листьев стоит блондин. На нем коричневый шарф и военная куртка с флагом Германии на рукаве. Дает интервью: «Мы, русские, с Белгорода приехали, с Воронежа, из Москвы, — поддержать украинских националистов, которые отмечают 70-летие основания УПА», — объясняет он журналистам, которые почти все одеты в черное. 

В этом интервью белгородец Роман Стригунков представляется участником Русского национал-социалистического движения. Эту организацию провластные ресурсы называли «карликовой», но Стригунков состоял и в более массовых и известных структурах: например, в РНЕ и в движении близкого к русским националистам политолога Валерия Соловья «Новая сила». В «Живом журнале» у Стригункова был ник hitlerolog. 

Десять лет назад в Харькове 

предлагал налаживать новые партнерские и добрососедские отношения с Украиной на условиях братства и высказывался за «морально-этическую реабилитацию УПА». 

Российские власти всегда считали ее бойцов пособниками нацистов (а в 2022 году, уже во время войны, даже признали УПА экстремистской и запретили ее деятельность в России). «Русские — за УПА, мы уважаем их героев, и хотим, чтобы со стороны украинской нации было подобное уважение в сторону России», — говорил Стригунков на той видеозаписи.

— А русские герои — это кто? — спрашивал его журналист.

— Атаман Краснов, например, Деникин… — отвечал Стригунков.

— А к Власову как относитесь?

— Достаточно неоднозначная фигура, но большей частью Власов, наверное, предатель, — подумав, сказал русский националист.

Спрашивали его и про отношение к лозунгу украинских националистов «Москаляку на гиляку», который звучал и на том харьковском марше. Но Стригункова врасплох застать было непросто: он ответил, что «москали» — это «имперские амбиции, которые сейчас выражены в экономической эксплуатации природных ресурсов корпоративными транснациональными компаниями вроде «Газпрома»». То есть их, мол, и не жалко. Закончился же разговор в Харькове тем, что Стригунков согласился с журналистом: русские и украинцы — один народ; а репортер почему-то сказал: «Не дай бог [будет] война».

Спустя почти 11 лет 39-летний Роман Стригунков рассказывает мне, что в 2012 и 2013 году не просто участвовал в маршах УПА, но и был их соорганизатором (в те же годы он называл себя и организатором белгородских «Русских маршей»). «Я вообще в украинской тематике и проблематике с 2005 года — с момента моего знакомства с [Дмитрием] Корчинским, бывшим лидером УНА-УНСО», — говорит он мне. Тогда, действительно, русские и украинские националисты хорошо общались: тот же Корчинский сотрудничал с Дугиным и с Арестовичем.

— Русский националист и УПА… Это какое-то странное сочетание, — задумчиво говорю я. Известно, что война на Донбассе быстро расколола националистов на тех, кто поддержал Россию, и тех, кто уехал воевать за Украину, но до этого поддержка УПА явно не была мейнстримом.

— Русские должны признавать за Украиной ее самостийность и незалежность, и я уже тогда толкал тренд на партнерские взаимоотношения, и, собственно, по этому поводу и стал известен, — объясняет Стригунков.

— Признавать право на независимость — это одно, а организовывать марши УПА — это другое.

— Я понимаю, что это, может, диссонирует, — косноязычно отвечает Стригунков, — но в то время у меня такая позиция была. 

Неудивительно, что осенью 2013 года, когда Стригунков узнал, что на него заводят уголовные дела, то уехал в Украину, где как раз начинался Майдан. Дела, по словам Стригункова, на него завели по части 1 статьи 280 статьи УК РФ (публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности) и якобы за публичные призывы к свержению конституционного строя Российской Федерации и сепаратизм (подтверждений этого не нашлось).

В 2017 году Стригункова вместе с другими националистами обвинили в участии в деятельности организации «Правый сектор» и даже заочно арестовали в Басманном суде Москвы. Но до приговора, судя по открытым источникам, не дошло ни одно из этих дел, хотя в список террористов и экстремистов Росфинмониторинг Стригункова добавил.

На Майдане

Еще в декабре 2013 года на Майдане установили палатку с российскими флагами. В репортаже RTVi Стригунков рассказывал, что вместе с товарищами приехал «заразиться накалом страстей и революционной ситуацией, чтобы потом уже и в России скинуть лживый и продажный коррупционный режим Путина».

На Майдане Стригунков не только «зиговал», но и раздавал интервью про созданный там «Русский легион». 1 февраля 2014 года на сайте «Правые новости» появился призыв присоединяться к новой организации: «Друзья и соратники! На Евромайдане создается отряд русских националистов для участия в активных акциях сопротивления — «Русский легион». Именно в этот момент мы должны стать плечом к плечу с нашими украинскими братьями. Происходящие события в Киеве являются ударом и предупреждением прежде всего для правящего в России истеблишмента, для олигархата и продажных чиновников. Это начало конца. Начала конца путинского режима. Именно сейчас мы должны быть здесь, чтобы вершить историческую судьбу России!»

Хотя сам Стригунков говорил, что «Легион» выполняет на Майдане скорее наблюдательную функцию, потому что нельзя «вмешиваться в дела иностранного государства», бойцы «Русского легиона», судя по всему, в боях с «Беркутом» участие всё же принимали. На Майдане, в частности, погиб «русский легионер» Игорь Ткачук из Калининградской области, а сам Стригунков жаловался на травмы от резиновых пуль. Как бы то ни было, большой роли в событиях Майдана «Русский легион», кажется, не играл: во всяком случае я, проработав на Майдане три месяца, первый раз услышал о нем, готовя этот материал.

После Майдана Стригунков в Россию уже не вернулся. В декабре 2014 года он жаловался, что ему не дают в Украине политического убежища, да и вообще он «находится на грани выживания». Приютившую его страну он тогда еще, хоть и в собственном стиле, но хвалил: «Для меня это такое же русскоязычное государство, как Россия. Здесь комфортные условия в языковом и культурном плане. У людей такая же ментальность, за исключением ряда моментов. Здесь жить дешевле, продукты питания дешевле, проезд дешевле в 10 раз, чем в Москве. Кроме того, если сравнивать с Москвой, здесь нет такого количества мигрантов, нет этнической преступности». 

В 2017 году Стригункову Украина всё-таки дала на 5 лет статус лица с дополнительной защитой (беженство оформить не удалось — Стригунков считает, что из-за его российского гражданства), и он продолжал жить в Киеве до полномасштабного вторжения российской армии. 

Война

«9 марта 2022 года я абсолютно голый стоял в какой-то чужой крови на коленях под дулом автомата. От меня требовали дать признание в том, что я являюсь действующим сотрудником ФСБ Российской Федерации», — вспоминает Стригунков. 

В этой неловкой ситуации национал-социалист оказался, потому что после 24 февраля решил поскорее уехать из Украины, а не идти на фронт, чтобы помочь ей отразить вторжение. Он так спешил, что даже бросил в Украине свой российский паспорт, который хранился в миграционной службе. «Меня упорно не выпускали! Я сидел в подвалах СБУ, в военной комендатуре Киева, опять же в СБУ в Ужгороде, потом в СБУ Львова. Меня считали агентом госбезопасности Российской Федерации», — практически кричит в разговоре со мной Стригунков. 

Спасли Стригункова знакомства с украинскими националистами. Сотрудники СБУ, по его словам, начали прозванивать весь контакт-лист из планшета Стригункова, и нашлись известные люди, которые за него поручились. 

— со смехом говорит националист.

Интересно, что в 2014 году националист, по его словам, отправился воевать в зону АТО на Донбассе. «Тогда был энтузиазм. Я поехал с черными человечками, предтечей «Азова». Но там опять начали меня под Мариуполем проверять — опять СБУ, полиграф. Я никаких гарантий не получил, ни о каком гражданстве речи не шло, поэтому я оттуда уехал в близлежащий Мелитополь. Девушку себе там нашел и начал по-другому смотреть на вещи», — рассказывает Стригунков о своих скоротечных похождениях на войне. 

— Могли бы сейчас пойти в легион «Свобода России»?

— [Экс-депутат Госдумы Илья] Пономарёв мне предлагал, но я ему сказал: «Вы, Илья Владимирович, на девять лет опоздали. Когда мы это предлагали в 2014 году, на нас смотрели, как на брутальных идиотов». Я сказал [Пономарёву], что хочу гарантий — квартиру в Киеве, — и тогда я вернусь! А из Нидерландов или Германии ехать на войну и жить в окопах, залитых собственными испражнениями, у меня желания большого нет, — отвечает национал-социалист, явно привыкший в Европе к комфорту.

Не нравится Стригункову и отношение в ВСУ к россиянам: «Буквально два дня назад общался с человеком, который только-только оттуда уехал. Ему всё не понравилось. Отношение скотское: их как граждан Российской Федерации бросают в конкретные мясорубки, в том числе в Бахмут».

Без убежища

Вырвавшись из лап СБУ, Стригунков оказался сначала в Польше, потом в Нидерландах и в Бельгии. В последней, по его словам, «одно из самых высоких пособий, но наплевательское отношение к беженцам», поэтому он отправился в Германию.

В своем досье для получения в этой стране убежища Стригунков о национал-социалистическом прошлом умалчивает, зато пишет о том, что является «потомком раскулаченных крестьян Обоянского уезда Курской губернии, ставших жертвами Голодомора», «сторонником оппозиционного федерального политика Алексея Навального» (хотя в 2014-м именно Стригунков говорил в интервью, что «Навальный становится аутсайдером, и однажды проснется и увидит в зеркале Немцова»), а также «активным участником и организатором публичных общественно-политических акций оппозиционного характера в Белгороде, Москве, Киеве, Харькове и Полтаве в период с 2010 по 2013 годы». Отдельно Стригунков указывает, что на философском факультете МГУ был однокурсником бывшего пресс-секретаря Навального Анны Ведуты и участницы Pussy Riot Надежды Толоконниковой. 

«Упрощенная процедура согласно § 24 Закона о проживании возможна также для беженцев без гражданства Украины. Эта упрощенная процедура доступна и беженцам без украинского гражданства, которые на 24 февраля еще проживали в Украине. Германия должна предоставить им защиту, если они не будут в безопасности, если вернутся в страны своего происхождения», — говорится в документе.

«Сначала Стригункову дали «Фикцион» (Fiktionbesheinigung — справка, которая дается до получения ВНЖ), но в предоставлении ВНЖ отказали и в марте не стали продлевать «Фикцион», забрали ключи от комнаты в общежитии и лишили пособия», — рассказывает Татьяна Григорьева, которая активно помогает Стригункову добиться легализации в Германии.

По словам националиста, немецкие чиновники постоянно требовали от него биометрический паспорт Украины, хотя, по его словам, в законах Германии такого не прописано. «Это какая-то самодеятельность чиновников! У меня его и не может быть, — практически кричит Стригунков. — Потому что Украина мне гражданство не давала. Если бы у меня была гражданство, я бы и приехать не смог — был бы на передовой». По словам Григорьевой, его просят хотя бы продлить просроченный статус лица, нуждающегося в дополнительной защите, но в консульстве не отвечают, а в Украину ехать он не желает.

В своем досье Стригунков довольно подробно описывает, как мыкался в Германии: после того как его выселили из общежития в Арнсберге, он поехал в Лейпциг, где проживает его супруга, брак с которой из-за отсутствия у него действующего паспорта отказались регистрировать. Из Лейпцига, не дав времени забрать необходимые вещи из ее квартиры, Стригункова отправили в Унну, где его принять отказались, сообщив, что здесь находится вторичный центр, и он должен за свой счет ехать в первичный пункт приема беженцев в город Бохум.

«Мне пришлось ночевать на улице, только на следующий день друзья помогли мне добраться до Бохума, где мне в лагере заявили, что я должен ехать в Арнсберг, потому что там я имею право проживать в общежитии, и сказали, что мне выдадут ВНЖ в Нихайме, в миграционной службе. Я приехал в Арнсберг только благодаря помощи других людей, так как чиновники не выдали мне пособие и билеты. 

— пишет он в досье. 

В итоге в середине мая Стригункову всё-таки дали Fiktionsbescheinigung, действительный до ноября, но про ВНЖ так ничего и не сказали. 

Новые взгляды

«Со мной бюрократия Германия ведет борьбу. Мне непонятно, что это за бред вообще. Всё настолько запутано — я и сам местами не способен разобраться вообще, что происходит», — жалуется националист, и рассказывает, что другие россияне с таким же статусом в Украине документом смогли получить немецкий ВНЖ. Например, актер Сергей Анисифоров, который уехал в Украину, прошел Майдан и Самооборону Одессы. 

Мое предположение, что на сговорчивость немецких чиновников могли повлиять политические взгляды Стригункова, националист отвергает. Во-первых, по его мнению, вся проблема исключительно в некомпетентности рассматривающих его дело специалистов. «[Работающую в отделении по работе с беженцами] молодую девчонку, фрау Беккер, скорее интересуют модные показы по телевизору, тряпки какие-то, в общем, собственная жизнь, а не политика», — говорит Стригунков со свойственным ему, судя по всему, пренебрежением к другим людям.

Он уверен, что фрау Беккер «не совсем понимает объективные обстоятельства войны России с Украиной». «Она не понимает, что я не могу ни поехать в Украину, которая находится под бомбежками, ни вернуться в Россию, ни обратиться в посольство или консульство Российской Федерации, потому что там от меня требуют хоть каких-то действующих документов, а я их предоставить не могу», — говорит он.

Во-вторых, Стригунков настаивает, что с прошествием лет изменился и больше национал-социализм не исповедует. «Мои взгляды, скажем так, трансформировались в более либеральную, более космополитическую форму убеждений. Я уже давно не такой подвижник ультраправых идей. Причислять себя к людям с неадекватным восприятием действительности, знаете, тоже не хотелось бы. В большинстве своем это какие-то отбитые на голову антисемиты, квасные патриоты», — критикует он бывших коллег по ультраправому движению. 

Теперь Стригунков, по его словам, придерживается «более современной версии национализма — национал-демократии» (когда-то давно так позиционировал себя и Навальный). «Правда, запрос на это в России был до 2014 года, а сейчас я и вовсе стараюсь себя к правым не определять. Мне это уже совершенно неинтересно. Политическая полярность утратила свою актуальность в эпоху постмодернизма, и сейчас взгляды не так важны», — объясняет Стригунков, напоминая мне, что на филфаке МГУ учился на политолога. 

Антиукраинство

Изменилось у Стригункова и отношение к Украине, где он прожил почти 10 лет, к стране, которая дала ему убежище от преследовавших его российских силовиков. В статье «Википедии» (сейчас рассматривается вопрос о ее удалении из-за недостаточной значимости персоны) о Стригункове среди прочего говорится, что он «исповедует идеи украинства». «Не знаю, кто делал эту страницу, но мне очень понравилось, что я, оказывается, занимался продвижением идей украинства, — говорит Стригунков и смеется. — Обхохочешься!» 

В разговоре со мной он объясняет свое разочарование в Украине персоной экс-президента Украины Петра Порошенко. «Петро Алексеевич с Украиной поступил, мягко скажем, не самым приятным образом. Это, наверное, самый худший президент Украины. Все наши ожидания от Майдана он просто растоптал», — говорит Стригунков, называя себя «горячим поклонником» Владимира Зеленского. 

О своем разочаровании Майданом после 2014 года он неоднократно рассказывал и российским государственным СМИ, которые разыскивали таких персонажей для пропагандистских целей. В 2014 году в сюжете телеканала «Россия-1» Стригунков заводит корреспондента в палатку, где живут «бойцы, готовые сражаться за идеалы революции украинской и в будущем русской», и говорит: «Мне кажется, Небесная сотня погибла зря, олигархи остались прежними, и даже стали губернаторами (явно намекает на Коломойского. — Прим. авт.)». 

В 2018 году он выступил в статье РИА «Новости» «Полезные идиоты»: «Я и там, и здесь чужой. С одной стороны, никто в России не хотел слышать моих слов о том, что я не видел «Правого сектора» на Майдане. С другой — на меня буквально набрасывались российские оппозиционеры и украинские националисты: «Ты зрадник! (предатель) Ты не имеешь права так отзываться об Украине!» За то, что я говорил очевидные вещи: во власть после Евромайдана пришли олигархи, местный политикум-паноптикум и не собирался выполнять то, что его представители декларировали на площади». 

В той же статье Стригунков говорит про себя и других россиян, приехавших в Украину: 

Большинство из тех, кто воевал в Донбассе, не может получить ни статуса участника боевых действий, ни гражданства. Одни находятся в федеральном розыске, другие — в международном».

Стригункова явно смертельно обидело, что ему не дали украинский паспорт. «У них вообще какая-то странная ситуация с этим гражданством Украины! Как будто речь идет не о третьесортном государстве, которое находится уже девять лет в состоянии войны, а о государстве типа Израиля или, не знаю, Австралии, — возмущается бывший национал-социалист. — Они очень трепетно относятся к тому, чтобы предоставлять гражданство сочувствующим, проукраинским лицам типа меня. Мне это всегда было непонятно. Что они о себе возомнили, собственно говоря? Почему не предоставили мне гражданство?»

Стригунков рассказывает, что вместе с Корчинским «прорабатывал момент, когда мне можно было бы выдать гражданство по той простой причине, что я родился в городе Белгороде, который в разные периоды находился в составе Речи Посполитой, державы Скоропадского, Украинской советской республики и прочее». Но по словам националиста, «тема сорвалась, не найдя поддержки в комитетах Верховной Рады, где не понравилось, что какие-то белгородцы поедут в Украину и будут принимать гражданство».

— А почему бы вам сейчас не поехать в Украину и не забрать свой паспорт?

— Даже если теоретически допустить, что я поеду в Украину, не случится ли еще более какая-нибудь ненормальная ситуация, что они вообще меня прибьют там? — с удивлением отзывается Стригунков.

По его словам, миграционная служба Киева «морозится полностью» — «ответов не дает ни на электронную почту, ни письменно, потому что опять куда-нибудь переехала».

— Это звучит странно. А как же куча ваших знакомых? Кто-то мог бы выяснить хотя бы актуальный телефон.

— Большинство моих знакомых находятся вне Киева. Я же общался с националистами, а они сейчас все на передке. В том числе и депутаты. Никого у меня в Киеве нет, — отвечает националист. Он полагает, что его паспорт может находиться даже в Тернополе или Львове, а узнавать точнее не хочет. И понятно, почему.

Тату-мастер

Стригунков признается мне, что даже после окончания войны не собирается возвращаться не только в «третьесортную» Украину, но и на родину. 

«С каждым днем у меня всё увесистее мнение о том, что я в Россию никогда не вернусь. Я довольно скептически отношусь к тому, что происходит сейчас в российской оппозиции, — все эти склоки непонятные. У нее нет никаких политических шансов. 

— говорит он и уточняет у меня: «Я надеюсь, это не звучит как чушь?»

— А что вы будете делать-то за рубежом? Просто жить обычную жизнь?

— Да, обычную обывательскую жизнь. Мне 40 лет в этом году исполняется. Я уже решил для себя, что хватит этих политических глупостей. Вернуться в Россию и до седин в бороде заниматься восстановлением этого путинского бардака у меня желания нет никакого, — объясняет Стригунков.

— А нет ощущения, что вас и в Европе не слишком ждут?

— Пожалуй, но мне сказали, что депортировать не будут. А тут с любым параграфом в принципе можно жить более-менее сносно, — отвечает он и смеется.

Он рассказывает, что в Германии ему как беженцу с Украины выдают неплохое пособие — 500 евро: «После Украины, мне кажется, это шикарно. Я в Киеве такие деньги не зарабатывал. Конечно, уровень жизни несколько другой, и потребительская корзина, скажем так, отличается. Но вполне себе можно так выживать». 

Тем не менее, Стригунков всё равно хочет получить вид на жительство, чтобы «посещать интеграционные курсы, нормально работать, платить налоги и стать законопослушным гражданином». «Я не только в МГУ учился, но я еще и художник, гравировщик, татуировщик. Как тату-мастер неплохо бы себя здесь чувствовал», — говорит он.

— Не жалеете, что вы, получается, 20 лет занимались тем, что не имело смысла?

— Жалею, конечно, — смеется он. — Жалею, что я вообще родился в Российской Федерации. Но у нас, как известно, не выбирают родителей и Путина. 

Когда мы уже прощаемся, Стригунков вдруг обеспокоенно спрашивает: «Надеюсь, материал не будет исповедью сумасшедшего?»

P.S. Хотя «друзья по Майдану» советовали Стригункову ехать к ним в «порядочные страны типа Финляндии или Швеции», а не «заниматься глупостями [в Германии]», бывший ультраправый пока остается в Германии. По совету знакомых правозащитников он решил отказаться от борьбы за свое право получить ВНЖ как беженец из Украины, а будет пробовать добиться своего как политический беженец из России. 

Когда мы разговаривали с ним 24 июня, в день начала мятежа Евгения Пригожина, Стригунков, несмотря на свое нежелание возвращаться домой, с воодушевлением написал мне: «Ситуация меняется форсированно. На начало июля в Харькове провозгласим Незалежность БНР/Белогорья! 😀 Сами видите, что маятник Гражданской войны крутится позитивно в нашу пользу».