«Не звери нажимают курок»

Язык не поворачивается произнести слово «оппозиция» в отношении группы «Би-2» даже в самом расширенном смысле. Оппозиция — те, кто последовательно выступает против действующей власти, чего Лёва и Шура, насколько я знаю, сроду не делали. Богатые и успешные люди против власти — это как пчелы против меда. 

Но в том и парадокс нынешней ситуации, что огромные и не очень чистые деньги первых путинских сроков приучили многих к комфорту и свободе на грани вседозволенности (часто за гранью). А спустя время оказалось, что за это надо платить компромиссами и лояльностью, поступками, за которые потом в приличные гости не пустят. И люди стали отказываться.

Первый отказ «Би-2» лично я зафиксировал в 2014 году. 24 сентября 2014-го, в самый разгар донбасской катастрофы, выходит их антивоенный клип «Забрали в армию». 

Видео очень красноречиво — забрызганные кровью белые костюмы. И текст не оставляет сомнений:

Я воспитывал чувства в монастыре, 

Постигал Заратустру и Пуанкаре. 

Но внезапно святые сменились в раю, 

На зачистку святилищ 

Забрали в армию!

Я, признаться, не думал, что может быть так: 

Кто вчера был мне другом — сегодня мой враг. 

Мы в прощальных объятиях стоим на краю, 

Ведь в друг друга стрелять нас 

Забрали в армию!

Над рекою пылает взорванный мост. 

Нам победу над слабым бросают, как кость. 

В долгих поисках правды верим вранью, 

Дальше думать не надо: 

Забрали в армию! 

Написано как будто сейчас. Но каждый раз они словно пугались своих смелых поступков, замолкали, говорили обтекаемыми фразами: мы просто развлекаем народ, мы ничего такого не думали. 

Перед одним из интервью Лёва показал мне закладки в своем смартфоне: «Медуза», «Эхо», «Новая»… Но говорить на эту тему категорически отказался. Сказал только: 

Причина проста: все знали, что у них заграничные паспорта, у одного израильский, у другого австралийский, как они говорили. И любое неосторожное слово могло привести к запрету на въезд. А это значит, что будет разрушена большая корпорация, гигантская машина развлечений, огромный бизнес, который они строили все эти годы в России. 

Но это, так сказать, личные обстоятельства, а был еще общий тренд. Вы удивитесь, но многие, кто выступает сейчас против путинской власти и поддерживает Украину, в прежние годы панически боялись резких перемен. Более того, по мере сил противодействовали им. 

Мегапопулярной стала в 2004 году (в год первого Майдана, напомню) песня «Би-2» «Революция». Как фильм «2-Асса-2», как многие песни Шнура, она выразила общее мнение, эдакий анти-Цой: «Мы больше не хотим перемен!». Текст такой: 

Брат Че вышел в тираж, 

Но кто-то хочет узнать еще раз, 

Как рушится небо над головой. 

Две тысячи лет ночь за бортом. 

Самое время спросить — что потом? 

В «Революции» сконцентрировано сразу несколько либеральных штампов. 

1. Ничего не изменится, только зря кровь прольют. Потом всё равно всё вернется на круги своя. 

2. Хочется остаться чистенькими. Они так и поют: 

Не оставит чистым, 

Мажет чёрная 

Революция. 

3. Фукуямовский «конец истории», фиксация статус-кво: 

Революция — она похожа на женщину, которая даст тебе 

Самое большое счастье на свете, но наутро убьёт тебя. 

Именно поэтому не будет в мире больше революций, потому что 

Не осталось у этой женщины женихов. 

Иными словами, дураков больше нет, пусть всё остается как есть. 

А на первом сроке Путин вообще был красавчиком, это потом с ним что-то произошло. Не с нами, именно с ним. 

В прозе Лёва объяснял мне это чуть-чуть иначе. 

— Значит, революций не будет? 

— Не хочется, честно говоря. Ни одна революция не привела ни к чему хорошему. Самое сложное — не кричать и стрелять, а каждый день делать свое дело и делать его хорошо. Я всегда восхищался людьми, которые всю жизнь на протяжении 20–25 лет ходили на одно и то же предприятие. Вставали утром, выполняли свою работу, заботились о детях. Вот настоящие герои… 

Тоже классика: героизация обыденной жизни. Путинская стабильность. Оставьте нас в покое со своей политикой, дайте просто пожить. 

И вдруг он восклицал с воодушевлением, как на протестном митинге: 

— Однако пришло время для перемен! Глобальных и смелых. Молодое поколение должно научиться брать ответственность на себя за своё будущее, минуя крайности. Пока не стало поздно! 

Пауза. И уже спокойнее, на тон ниже: 

— А меня в данный момент интересует творчество, написание песен. Я даже пить бросил, чтобы больше времени оставалось на музыку. 

С одной стороны, свежий ветер свободы, молодость, драйв, идеалы… А с другой — это же придется и свою жизнь менять, придется чем-то пожертвовать, а не хочется. 

Следующий заметный прорыв случился в 2017-м, в год столетия революции. «Би-2» выпускают альбом «Горизонт событий», само название которого отсылает к актуальной повестке. Там была в числе прочего песня «Родина» со словами: «Ну за что, скажи мне, я пытаюсь понять, на меня империя зла?». Но хитом на радио стала «Виски», про бухло. Бухло легче усваивается. 

Клип «Виски» собрал больше 2 млн просмотров. 

Сюжет такой. Двое мошенников, по виду американцы, приезжают в русскую глубинку продавать крестьянам паленый виски. Попадают в деревню вурдалаков, а вурдалак, напившийся виски, страшен вдвойне. И начинается кровавая вакханалия, по сравнению с которой «Техасская резня бензопилой» выглядит детским садом. На фоне оторванных рук, ног и голов — безмятежный припев: «Что в Иркутске, что в Норильске какой русский не пьет виски». 

Шура сказал тогда: 

— Это шутка. Просто хотелось снять русский хоррор. 

И добавил без тени улыбки: 

— Хоррор Пятницкого. 

Их сразу же обвинили в русофобии. Кто-то обвинил, а кто-то порадовался. Цитирую комментарии: 

«Странно, что до сих пор не набили морды Шуре и Лёве. Деградировали, поддались на европейскую пропаганду»; «За убийство ватника в конце — лайк»; «Прикольно показан “русский мир”, жестокий, в пьяном угаре»; «Да идите вы со своим виски, евреи!»; «Не суйся с “прогрессом” в глухомань, сожрут». 

Сами того не желая, «Би-2» попали в нерв общественного противостояния. Вдумайтесь, какая метафора: мошенники впаривали деревенским дурачкам западную культуру (в виде паленого виски), а нарвались на вурдалаков. Можно ведь трактовать и так. 

Тогда, в 2017-м, еще можно было что-то изменить. Уже совсем немногое, но все-таки еще можно. Лёва сказал мне в интервью: 

— А что ты предлагаешь? Чтобы мы возглавили какое-нибудь общественно-политическое движение? 

Вести должны хорошие парни, а мы плохие. Какие из нас моральные авторитеты? Мы рок-н-ролльщики. 

Шура добавил: 

— Как-то наши промоутеры брали интервью у зрителей, выходивших с концерта. Люди говорили, что они на два часа выпали из реальности. Мы дали им два часа счастья, мы молодцы. 

— Шура, это не счастье, это анестезия. 

Он долго думает, морщится. Недоволен. 

Потом говорит: 

— Согласен. Анестезия.

Проходит еще три года. Начинается ковид, репрессии идут уже в полный рост. Причем не абстрактные, далекие, а в том числе против артистов. Политика приходит в твой дом. 

Они по-прежнему избегают прямых высказываний, по-прежнему играют заказные концерты, но настроение резко меняется. За несколько недель до войны выходит клип «Я никому не верю». Лёва пишет: 

«Чем больше испытаний проходит человечество, тем больше общество погружается в ложь. Со всех сторон несется вранье, и ты уже не можешь определить для себя, что является истиной. Пандемия обнажила эту проблему. Люди перестали верить друг другу, даже друзьям.

Смело, бескомпромиссно, но это вновь про некие абстрактные ценности. Вы всё врете, правды мы никогда не узнаем. Во внешнем мире сплошная ложь. «При любой погоде я внутренне свободен», — поет Лёва. Примерно так же рассуждали независимые музыканты при советской власти. Пусть они там творят что хотят, а я буду играть свою музыку, я хороший, меня это не касается. Но и этой иллюзии оставалось жить уже совсем недолго. 

Начинается война, они по-прежнему стараются не делать резких движений, приспосабливаются к ситуации и даже планируют большие концерты. В первые месяцы после начала войны не только им, многим казалось, что, если особо не нарываться, не тронут. Мы же за всё хорошее, мы ничего плохого не делаем, поем об общечеловеческих ценностях. 

Бомбануло 28 апреля в Омске. Группа отказывается играть стадионный концерт из-за плаката «Zа президента». Это красная линия, которую Лёва и Шура перейти не смогли. Поколение свободных девяностых легко шло на компромиссы, легко договаривалось со своей совестью, приспосабливалось к власти, старалось не замечать чудовищных вещей, которые происходили в России, но одобрить убийства все-таки не смогло. Что угодно, только не это. 

Сейчас, оглядываясь назад, думаешь: почему это продолжалось двадцать лет? Неужели было непонятно? Понятно. Но раньше их не загоняли в угол, а теперь загнали, и, если хочешь сохранить себя, выход только один. 

После Омска на «Би-2» обрушилась волна хейта. Люди с патриотизмом головного мозга требуют выгнать их из страны. Как смеют Шура и Лёва (у одного израильское гражданство, у другого австралийское) зарабатывать деньги в России! Вот если бы они радовались обстрелам украинских городов, тогда другое дело, тогда чужое гражданство простительно. Выяснилось, что для травли и отмены совсем необязательно быть против, достаточно не быть за. А еще это стадионная группа, у нее огромный охват аудитории, таким людям в России сейчас никто не позволит оставаться над схваткой. 

Отменены концерты в Пензе, Астрахани, Уфе и Казани. В Петербурге перенесен на неопределенный срок спектакль «Квартета И» с участием «Би-2». А в июне выходит антивоенный клип «Колыбельная». На экране Шура разбивает молотом кирпичную стену, на лице мучительная гримаса.

Я прошел сквозь отрицание зла, 

Только счастья от чужого добра 

Не будет. 

Мир животных изначально жесток, 

Но не звери нажимают курок, 

А люди. 

С завязанными глазами он тащит за собой телевизоры, видимо, хочет выкинуть. Этот жест вполне вписывается в рок-н-ролльную мифологию. Первое, что делали пьяные и обкурившиеся западные рок-звезды на гастролях в 60-70-х, — выкидывали телевизор в окно номера. После чего крушили всё вокруг под тяжелый рок. Именно так поступает Пинк в фильме «Стена» Алана Паркера и «Пинк Флойд». 

Проходит еще несколько месяцев. Они всё еще в России. Примерно в это время в радикальном Z-канале я увидел скан их комментариев в соцсетях. Лёва пишет: «Вся эта “спецоперация” — огромное преступление». Независимо от того, правда это или фальшивка, выбор сделан, прятаться уже смысла нет. 

Это только кажется, что война запугала людей и покончила со свободой слова. В случае с «Би-2» всё произошло ровно наоборот. Много лет они молчали, боялись высказать свою позицию, хотя взгляды у них либеральные, в этом нет никаких сомнений. Боялись, что будут проблемы на границе при возвращении с гастролей или из отпуска. Боялись, что пострадает бизнес. 

2023-й. Начинается всемирный тур в честь альбома «Аллилуйя». На 10 июня намечен концерт в Москве. 13 мая во время гастролей в США Лёва пишет в соцсетях: 

«Вы убийцы. Путин и вся его умственно отсталая шваль уничтожила вашу страну. Всё, что вызывает сейчас путинская Россия, — омерзение и брезгливость. Я не вернусь в Россию». 

Через две недели его признают иноагентом. 

И вот главный вопрос: почему нельзя было всё это понять и произнести вслух двадцать лет назад, когда путинизм только зарождался? Ведь именно в этом нас всех сейчас упрекают. Это и есть коллективная вина, о которой говорится так много. 

Было еще не так плохо? Чеченская война не затронула? Казалось, что «умственно отсталая шваль» может сделать что-то другое, кроме того что она сейчас сделала, и привести страну куда-то в другое место? 

Ответа нет. Но представить себе Лёву и тысячи других сегодняшних противников режима говорящими эти слова в 2000 году невозможно. Тот, кто может это представить, не жил тогда в России или заставил себя забыть то время. Забыть либеральных политологов, убеждавших массы в том, что России нужен новый Пиночет, чтобы спасти страну от возвращения коммунистов. Пиарщиков, радовавшихся встающей с колен стране… 

Даже сейчас многие отказываются верить, что война — это на самом деле. Открываешь фейсбук: «Лёву Би-2 признали иноагентом. А его-то за что?». 

Трудно себе представить.