На Западном фронте — для России он Западный — без перемен. Почти по Ремарку. И бомбежки продолжаются, и воздушные тревоги по всей Украине, и гибнут и защитники, и агрессоры. Но что-то изменилось в воздухе. Уже пятнадцать месяцев февраль, а тут вроде запахло мартом.
Запад дает оружие. Не всё, наверное, что надо бы, но явно больше, чем раньше, постоянно заходя за самим же для себя поставленные флажки. Вот уже и истребители F-16 становятся реальностью. С Зеленским во время его последней поездки в Европу говорили уже просто как с победителем — еще не победил, но победит неизбежно.
Украина сбивает всё больше ракет и самолетов. И над своим небом — даже «принципиально несбиваемые» «Кинжалы», — да и над российским. В Брянске и вовсе четыре летательных аппарата за раз (украинцы, кажется, и здесь говорят, что это не они, — стало быть, союзные им марсиане).
Атаки дронов и прочего летающего на российские объекты уже вообще никого не удивляют. Идут просто в ряду новостей.
Ореол победительности, исходящий сейчас от Украины и украинцев, — необходимое условие их победы в тяжелейшей войне, которую они ведут с превосходящим их по численности и по экономическому потенциалу врагом, которому безразличны не только их, но и свои потери — бабы еще нарожают. Думаю, и оружие пошло быстрее именно из-за этого предощущения победы — победитель, пусть и потенциальный, вызывает симпатию и желание быть рядом с ним. Дай им Бог — они не только за себя сражаются, но и за весь мир, в том числе и за нас — в их победе шанс и на наше освобождение.
Но здесь есть и опасность. Наша оценка любой ситуации определяется не абсолютными значениями, а соотношением реальности (или того, что нам кажется реальностью) с нашими ожиданиями. Ожидали, например, что с полок всё исчезнет, но не исчезло, стало просто хуже, — всё отлично, все довольны. Думали, без вины, совсем ни за что посадят в тюрьму, но не посадили, а только оштрафовали (тоже ни за что, заметьте), — счастье. Думали, зарплату прибавят на двадцать процентов, а прибавили лишь на десять, — ограбили. В данном случае то же самое. Если люди настроятся на то, что Украина молниеносным ударом освободит Крым, а она «всего лишь» перережет сухопутный коридор, то неизбежным будет разочарование. Не знаю, каковы могут быть последствия такого разочарования в самой Украине (или там люди смотрят на положение дел адекватно, а потому и разочарования не будет), но на Западе оно может выразиться в усталости, в желании не приближаться к Украине, как сейчас, а, наоборот, дистанцироваться от нее. А такие настроения среди избирателей неизбежно усилят позиции разнообразных демагогов или просто недалеких людей (а их среди политиков ничуть не меньше, чем среди «простых граждан»), которые и те начнут призывать подумать, наконец, не об Украине, а о самих себе, да и вообще не вмешиваться в дела бывшей Империи, идя на риск ядерной войны.
Правда, президент Зеленский эту опасность, кажется, осознаёт. Во всяком случае, он неоднократно предостерегал от завышенных ожиданий. Но ведь всем хочется верить.
Моральный подъем среди союзников Украины вполне объясним. А вот загадкой выглядит очевидная паника среди Z-патриотов в России. Панические настроения, так же ничем их не обосновывая, как и в свое время ничем не обосновывая обещания легкой победы, выдают и так называемые военкоры, и даже гранды российской пропаганды. По телевизору! И сбивают украинцы российские самолеты прямо эскадрильями, и, если и дальше так пойдет, мы проиграем (конечно, проиграете, но раньше вы об этом молчали).
У меня есть совсем не политологическое объяснение этой загадки. Дело в самой сути этой войны — правда в ней на стороне украинцев. Как когда-то, после 22 июня 1941 года, она была на стороне СССР, несмотря на тот очевидный факт, что Сталин был не меньшим злодеем, чем Гитлер. Но советские солдаты, в том числе и предки сегодняшних бойцов ВСУ, защищали Родину, а немецкие, среди которых были разные люди, в том числе и хорошие, пришли как оккупанты и агрессоры.
И потому, в частности, у нас и тогда, и потом были сложены такие замечательные песни о том периоде, не бравурные, а человеческие, и пела их вся страна. А у Германии о тех годах таких песен нет, не сложились. И у нас сейчас о нынешней войне таких песен не будет. И не потому, что авторов не хватает, а потому, что сегодня мы — гитлеровцы, и ничего, кроме ролика с этим убогим Шаманом, государство российское создать не может. А у украинцев прекрасных песен об этой войне, то есть о людях на этой войне, уже много, а будет еще больше.
И я думаю, что эта правда украинцев видна любому, кто побывал на фронте или, как российские «военкоры», рядом с фронтом. И понимание этой правды приводит к ощущению неизбежности поражения и к страху, который пробивает сейчас экран, к истерическим призывам сделать, наконец, что-нибудь. Не в боевой мощи поставляемого Западом оружия здесь дело, не в устаревшем характере и нехватке нашего, а в понимании того, что за кем правда, за тем и сила.
Со стороны украинцев — ярость благородная, а с российской — ничего, кроме злобы, ненависти к жизни и обиды на весь мир. С этим не выиграешь.
Да никто и не собирается выигрывать. Путин объявил войну вечным и естественным состоянием страны. Он уже давно не говорит ни о сроках победы, ни о том, в чем она, собственно, будет состоять. А «фронтмены» войны — Кадыров, Медведев, Пригожин и прочие — никак не способствуют тому, чтобы победа стала желаемой для нормального человека. Люди же не хотят жить под властью Кадырова или по понятиям Пригожина, не хотят реализации смутных фантазмов Медведева, не хотят триумфа бандитов и сумасшедших. А потому, когда украинцы победят, не будет у народа никакой депрессии, а будет только облегчение, что всё это, наконец, закончилось. И никакой поддержки ни войны, ни Путина не останется.
Будет апрель!