Банк с пауками 

В середине апреля подъемный кран демонтировал огромную вывеску «Райффайзен Банк» со здания детской библиотеки на Калужской площади в Москве. Произошло это через две недели после того, как стало окончательно ясно, что австрийский Raiffeisen Bank International принял решение покинуть Россию. Заявленный руководством банка процесс ухода с российского рынка может занять порядка семи месяцев, сейчас кредитная организация обязалась начать снижать деловую активность в России. После заявления в «дочке» Райфа решили, что поддерживать узнаваемость бренда в такой ситуации бессмысленно, и не стали продлевать контракты на размещение рекламы на крышах. 

Первым шагом к сворачиванию бизнеса стало ограничение долларовых SWIFT-переводов для значительной части клиентов банка, а также повышение минимального порога для переводов в долларах и евро сначала до 10 тысяч, а потом до 20 тысяч (для других валют ограничения остались прежними). По данным Financial Times, на российский Райффайзен Банк сейчас приходится 40–50% всех платежей между Россией и остальным миром. SWIFT-переводы здесь занимают несколько дней, а порой и всего несколько часов, что делает Райффайзен одним из самых простых и доступных инструментов по выводу денег из России. Сейчас услуга доступна только клиентам, которые по состоянию на конец февраля были подключены к пакетам «Премиальный» или «Премиальный 5» или обслуживаются в подразделении Friedrich Wilhelm Raiffeisen. 

Эксперт финансового рынка Андрей Бархота называет введение банком ограничений на валютные переводы сигналом международным регуляторам, что всё серьезно. Принятое решение можно интерпретировать как готовность соблюдать санкционный режим — для этого кредитная организация даже отказывается от предоставления услуг, которые она фактически монополизировала. 

— Тем самым Райффайзен буквально сообщает: 

— объясняет Бархота. 

Но в ближайшее время ухода кредитной организации ждать не стоит. Как полагает эксперт, вполне вероятно, что Райф будет затягивать этот процесс настолько, насколько возможно. Этому способствуют как ограничения российских регуляторов, которые фактически взяли иностранные компании в заложники, так и прибыль, которую банк получает в России. 

Работа на российском рынке в 2022 году принесла компании рекордные 2,2 млрд евро — больше 60% от ее общей мировой прибыли. Насколько сильно введенные ограничения сократят доходы банка, сказать не так просто: новые условия всё еще остаются приемлемыми как для крупных переводов физлиц, так и для юридических лиц — компаний-импортеров, которым нужны трансграничные переводы и которые сильно пострадают от ухода банка. 

Ограничение SWIFT, как и демонтаж вывесок, в таком случае — демонстративное действие, на которое банк идет скорее для создания у западных стран ощущения своего грядущего ухода из России. Монополистам реклама не нужна. 

Конец стабильности 

История австрийского Райффайзен Банка — одного из крупнейших в Центральной и Восточной Европе — отсчитывается с конца XIX века. На российский рынок кредитная организация вышла в 1996 году под названием «Райффайзенбанк Австрия». Изначально российская «дочка» специализировалась на инвестиционно-банковских операциях и была ориентирована на корпоративных клиентов. Как рассказывал нынешний председатель правления Райффайзен Банка Сергей Монин, в тот момент в компании работали около пятнадцати человек — все помещались в одной комнате московского офиса. 

Пережив дефолт 1998 года, во время которого организация потеряла 140 млн долларов, Райффайзен первым из иностранных банков начал работать с физическими лицами и открывать филиалы по всей России. На открытие офиса в Петербурге в 2001 году приезжал президент Австрии Томас Клестиль. Уже тогда банк входил в топ-10 банков России по объему привлеченных от населения средств. В 2007 году Райффайзен стал крупнейшей кредитной организацией в России с участием иностранного капитала. Его клиентами были свыше 1,3 млн человек.

Дела шли крайне успешно. В России в группу Райфа вошли также лизинговая, страховая и управляющая компании. В феврале 2013 года бывший глава банка Герберт Степич в интервью «Ведомостям» даже не смог назвать минусы в условиях работы в стране и довольно сдержанно ответил на вопрос о политическом климате и его влиянии на бизнес. Несмотря на то что Степич заметил, что правительству необходимо наладить работу правовой системы и без этого развития экономики не будет, в России он видел возможности для хорошего будущего. 

Что появилось при правлении Путина (а я знаю, что прежде этого не было), так это стабильность. Это значит, что российские компании, как и международные, могут работать — и работают на этом рынке годами, я бы сказал, вполне безопасно, в устойчивой обстановке, — рассказывал Степич. 

К 2022 году у «дочки» Райфа работало 90 отделений в разных регионах, а клиентская база насчитывала больше 4 млн человек. По размеру активов среди банков Райффайзен занимал десятое место. 

Однако с началом полномасштабных боевых действий в Украине стабильность на российском рынке закончилась. 

Ловушка для иностранцев 

Когда в первые недели войны многие иностранные компании начали уходить из России, Райффайзен Банк принял решение продолжить работу и согласился с ограничениями, введенными российским Центробанком. По информации Forbes, во время разговора с инвесторами в начале марта руководители группы сообщили, что не собираются покидать рынок, а российская «дочка» и в таких условиях может получать прибыль. Прибыль действительно была даже в первые недели паники после 24 февраля. Несмотря на то что количество клиентов Райфа в России за первый квартал 2022 года снизилось на 600 тысяч человек (14,7%) и стало даже ниже, чем было к началу 2021 года, показатель чистой прибыли остался на уровне, сопоставимом с аналогичным периодом год назад: за первые три месяца банк заработал 96 млн евро. 

В середине марта 2022 года в Райффайзене сообщили, что рассматривают вариант «тщательного продуманного выхода» из России. После этого глава Райфа Йохан Штробль рассказал, что группа получила «необязывающие предложения о заинтересованности» в покупке «дочки». Но активных действий по уходу из России (по крайней мере, публично) группа не предпринимала, даже когда другие иностранные игроки начали разными путями прекращать работу в стране. В мае 2022 года французская финансовая группа Societe Generale закрыла сделку по продаже Росбанка инвестиционной компании «Интеррос» Владимира Потанина, который в прошлом владел Росбанком. В какую сумму обошелся бизнесмену возврат активов, не раскрывалось, однако известно, что группа понесла убытки при уходе из России в размере 3,3 млрд долларов. Аналитики полагали, что банк мог быть продан за 104–125 млрд руб. или 1,27–1,53 млн евро — практически за бесценок. От российского банка Хоум Кредит избавилась и чешская группа PPF.

Со значительными потерями уходит с российского рынка и Citigroup (банк начал сокращать деятельность в стране еще в 2021 году). В августе прошлого года стало известно, что компания не будет продавать свои активы, а просто продолжит сворачивать бизнес: под сокращение попадут 2,3 тысячи сотрудников и 15 филиалов. Расходы, которые Citigroup понесет в связи с уходом с российского рынка, в компании оценили примерно в 170 млн долларов.

Райффайзен Банк всё это время продолжал работать в России и зарабатывал рекордные деньги. Прибыль международного Райффайзена за 2022 год увеличилась в два с половиной раза по сравнению с 2021-м (тогда она составила 1,4 млрд). Большую ее часть банк получил за счет России. Успех во многом был обеспечен санкциями, которые оставили многие банки в стране без SWIFT. По оценкам эксперта финансового рынка Андрея Бархоты, валютные переводы в рекордном доходе «дочки» Райфа за 2022 год могли составить 20–40%. 

— Для банков в ситуации, когда всё хорошо, [доля международных транзакций] составляет максимум треть чистой прибыли. Обычно это 10% или 20%. Но 

— объясняет Бархота. 

Вывести прибыль, полученную на российском рынке, бизнес по большей части не мог: в прошлом году в России было установлено регулирование, позволяющее резидентам из «недружественных» стран получать дивиденды только на банковские счета типа «C», с которых средства нельзя дальше переправить за границу. С этого счета их можно потратить, например, на налоги или покупку облигаций федерального займа (государственные облигации, выпускаемые Минфином). В декабре законодательство несколько ослабили и разрешили выводить из России до половины доходов, но только компаниям, которые собираются продолжать работу в стране. 

Были у Райфа и большие потери: репутационные издержки, вызванные продолжением работы в России, обошлись компании падением акций более чем на 40% с начала войны. 

Постепенно российскими регуляторами сокращались и возможности для ухода иностранных организаций с рынка. Власти делали всё, чтобы, с одной стороны, не допустить ухода иностранных компаний с рынка, а с другой — превратить их желание уйти в инструмент, с помощью которого можно возвращать заблокированные на Западе российские активы. 

Еще в марте прошлого года в России запретили проводить любые сделки нерезидентов по продаже акций или долей в кредитных организациях без разрешения специальной структуры внутри правительственной комиссии по контролю за иностранными инвестициями. Спустя несколько месяцев замминистра финансов Алексей Моисеев заявил, что структура больше не будет одобрять продажу дочерних банков иностранных кредитных организаций в России. В августе 2022 года это решение задокументировали: президент Владимир Путин подписал указ о запрете продажи некоторых финансовых организаций до конца года без специального разрешения от президента РФ. Впоследствии действие документа продлили до конца 2023 года. 

В президентском указе говорилось, что меры коснутся банков из определенного списка, который на момент принятия документа еще не был сформирован. По словам Моисеева, решение стало реакцией на запрет работы российских банков за рубежом. С проблемами в Европе, к примеру, столкнулись «дочки» ВТБ и Открытия: их активы заблокировали. Бархота считает, что ответная мера в отношении нерезидентов в России могла бы вынудить страны Запада начать диалог по обмену активов застрявших в Европе российских банков на активы зарубежных банков в России. По сути, иностранные кредитные организации стали в России заложниками, взятыми с целью обмена. 

Экономист Олег Вьюгин объясняет введение ограничений также стремлением российских властей максимально избежать оттока зарубежных банков из страны. Массовый исход означал бы, по сути, ликвидацию крупных конкурентоспособных банков. Без них в стране остались бы только большие государственные и не такие большие частные банки (исключением можно назвать Альфа-Банк, который всё еще держится на плаву). 

В октябре стало ясно, для кого именно покинуть Россию будет непросто: Владимир Путин утвердил перечень из 45 кредитных организаций, в отношении которых вводится запрет на совершение сделок с их акциями, а также долями в уставном капитале. В числе таких банков оказался и Райффайзен Банк, угодивший таким образом в ловушку. 

Между Сциллой и Харибдой 

«Банк — это не киоск, торгующий колбасой, который можно закрыть за неделю», — говорил Штробль в марте прошлого года репортеру Financial Times о судьбе Райффайзена в России. 

Как полагает Вьюгин, в начале войны австрийская группа собиралась переждать кризис: «Видимо, надеялись, что business as usual будет продолжаться, и ситуация сама собой разрешится». По словам основателя и главы аналитического агентства INFOLine Ивана Федякова, за это время неподсанкционное положение сделало Райффайзен «ручейком связей», в том числе финансовых, который мог позволять европейским странам взаимодействовать с иностранными компаниями в России и помогать им катапультироваться. Но, как считает Федяков, банковская группа в России засиделась. Прибыль, которую в организации сделали на ситуации, многих в мире раздражает. 

В родной Австрии Райф с начала войны давления не испытывал. Глава МИД страны Александер Шалленберг в интервью газете Der Standard в марте этого года говорил, что банк сам вправе выбирать свою стратегию работы в России, и назвал выжидательную тактику организации правильной. Шалленберг также напомнил, что, по данным швейцарского института IMD и Университета Санкт-Галлена, Россию покинули менее 9% зарубежных компаний, в том числе и иностранных банков. К примеру, работу в стране продолжают венгерский ОТП банк и итальянский ЮниКредит, хотя они тоже думают об уходе. 

Не было и давления со стороны правительства: по данным Financial Times, многие австрийские министры и депутаты тесно связаны с Райффайзеном, который является «домашним банком» для правящей правоцентристской Австрийской народной партии.

Однако в мире реакция на продолжение работы Райфа в России была несколько иной. В феврале 2023 года топ-менеджмент банка попал под украинские санкции. Кроме того, по данным Reuters, Управление по контролю за иностранными активами (OFAC) Минфина США инициировало расследование в отношении RBI в связи с российским бизнесом группы. Ведомство запросило у банка подробности о его работе в России, частично оккупированном Донбассе, Украине и Сирии, в том числе о сделках и деятельности определенных клиентов. В конце марта агентство также писало, что Европейский центральный банк (ЕЦБ) потребовал от Райффайзена уйти с рынка или как минимум предоставить план движения в этом направлении. 

Политолог, эксперт по европейской политике Татьяна Романова обращает внимание на то, что австрийский банк оказался в центре внимания международного сообщества даже не столько из-за того, что обеспечивал транзакции из России, сколько из-за предоставления кредитных каникул мобилизованным. Как и все российские банки, «дочка» австрийской группы должна была предлагать эту услугу, что для всего мира означает косвенную поддержку «спецоперации» в Украине.

— Сложности заключаются в том, что, с одной стороны, регулятор австрийского Райффайзенбанка — это Европейский центробанк. Но он по данному вопросу может давать банку только рекомендации. Теоретически можно внести RBI в санкционные списки, но это уже прерогатива Совета Европейского союза, — говорит Романова. — С другой стороны, «дочка» группы функционирует по российскому законодательству. Условия ее работы устанавливает Центробанк России. Ситуация здесь двоякая:

особенно для банка Евросоюза (доля российских активов RBI составляет до 15% от общего баланса. — Прим. ред.).

Романова также отмечает давление на группу со стороны миноритарных акционеров. Сейчас они контролируют 41,2% акций группы, остальной пакет принадлежит сети из восьми региональных банков Райффайзен в Австрии. Однако реальное влияние миноритариев оценить сложно: Financial Times со ссылкой на анонимного австрийского корпоративного советника отмечала, что в системе собственности понять, кто на самом деле главный и принимает решения, практически невозможно.

На отношение к Райффайзену также потенциально может влиять политическая ситуация вокруг самой Австрии. Для Кремля это всё еще страна, которая не входит в НАТО. Кроме того, политика Австрии в отношении России традиционно воспринималась как прагматичная. В австрийский парламент входит правопопулистская «Партия свободы» — прокремлевская партия ЕС, у которой с 2016 по 2021 год даже было соглашение о сотрудничестве с «Единой Россией». Сейчас партия занимает позицию нейтралитета в отношении войны в Украине, но в Европарламенте, к примеру, всё же играет на руку Путину: евродепутаты от нее крайне редко выступают против антироссийских резолюций, во многих случаях воздерживаясь от голосования. Не так давно уже в австрийском парламенте депутаты «Партии свободы» покинули зал во время обращения Владимира Зеленского. 

Несмотря на то что сейчас «Партия свободы» находится в Австрии в оппозиции, в правящей правоцентристской «Австрийской народной партии» Кремль всё равно может видеть силу, с которой возможно договориться. Австрия, как и Швейцария, поддерживает политику нейтралитета — из-за этого Вена напрямую не участвовала в оказании военно-технической помощи Киеву с начала войны. Более того, прошлой весной канцлер Австрии Карл Нехаммер встречался с Владимиром Путиным в Подмосковье. По словам канцлера, это был совсем не «дружеский» визит, однако всё равно Нехаммер стал первым европейским лидером, который посетил Россию после 24 февраля 2022 года. 

Давление, которое могут оказывать иностранные регуляторы, фактически способно вынудить Райффайзен искать пути выхода из России, замечает старший партнер коллегии адвокатов Pen&Paper Валерий Зинченко. По его словам, возможный объем санкционных проблем, включая штрафы, может превысить потенциальную прибыль от деятельности российских компаний группы. 

В теории, если Райффайзен продолжит сотрудничать с Россией, последствия для банка могут быть серьезными и включать в себя даже потерю лицензии, замечает Романова. Политолог вспоминает кейс французского BNP Paribas, который в 2014 году получил штраф в размере 8,9 млрд долларов за нарушение санкций США в отношении Кубы, Ирана и Судана. Однако и она, и другие опрошенные «Новой газетой Европа» эксперты сомневаются, что в случае с Райффайзен Банком ситуация дойдет до реальных санкций. 

Как замечает Бархота, главный аргумент в пользу ухода RBI из России — возможное давление на филиалы Райффайзена в Центральной и Восточной Европе в случае, если банк будет продолжать работать в прежнем режиме. Это угрожает снижением прибыли, ограничением операций и клиентским оттоком.

«Новая газета Европа» направила в Райффайзен Банк вопросы о том, как принималось решение об уходе с российского рынка и чего оно стоило. В ответе Райф не стал раскрывать эту информацию.

Пути отхода 

Эксперты выделяют четыре сценария, по которым, вероятно, будет развиваться ситуация вокруг Райффайзен Банка в России:

• Райффайзен Банк будет максимально оттягивать уход с рынка и продолжит работу;
• бизнес международной группы Райффайзена в России будет продан;
• российские активы будут выведены из международной группы Райффайзенбанка;
• банк будет постепенно сокращать услуги, которые он предоставляет в стране, но его структура останется неизменной. 

Как замечает Бархота, который склоняется к реализации первого сценария, с точки зрения бизнеса акционерам Райффайзенбанка вообще невыгодно уходить из России, для них российский рынок — это «курица, которая несет золотые яйца». По его словам, положение Райффайзена в России отличается от ситуации Росбанка, который SoGen довольно быстро продала за четверть капитала. Если у французской группы доля прибыли на российском рынке была не столь велика, то «дочка» RBI показывала очень высокую рентабельность капитала (показатель эффективности использования собственных средств компании или банка. — Прим. ред.) — на уровне 25%. Для сравнения Бархота указывает, что примерно на таком же уровне эффективности работает российский Сбербанк.

Из-за того что сейчас Райффайзен Банк в России получил практически монополию на SWIFT, замечает Бархота, в случае ухода банку придется пожертвовать половиной прибыли. Самым прагматичным вариантом, по мнению эксперта, будет просто бесконечно обновлять планы по сворачиванию бизнеса, пока кризис не закончится. 

Если банк всё же решится продать свои российские активы, вероятнее всего, покупателем будет отечественный игрок. Валерий Зинченко из Pen&Paper полагает, что с учетом текущего законодательства это единственный вариант, который может получить одобрение российского руководства. В случае Райффайзена стоит ожидать как полную продажу активов какому-либо из крупных игроков (скорее всего, одному из государственных системообразующих банков), так и обмен активами. 

По данным источников Frank Media, в сентябре прошлого года RBI вела переговоры с руководством ВТБ о том, чтобы обменять активы дочернего банка VTB Bank Europe на российские активы Райффайзена. Но сделка, видимо, так и не состоялась. В марте Der Standard писала, что RBI может обменять свои активы на активы европейского Сбера. Австрийская банковская группа подтвердила, что работает над сценарием обмена активами, но назвала возможность сделки «теоретическим соображением». Глава Сбера Герман Греф заявил, что такие переговоры сейчас не ведутся. 

Варианты продажи или обмена активов в текущих реалиях сталкиваются с большим количеством «но». Сценарий обмена, по словам Бархоты, упирается в невозможность в нынешних условиях объективно оценить стоимость активов RBI в России и российского банка за рубежом, чтобы сделка устраивала обе стороны. 

Это довольно серьезный камень преткновения даже с учетом того, что реализация такого обмена была бы наиболее приемлема как для России, так и для европейских монетарных властей, — говорит Бархота.

Возможность продажи тоже упирается в ряд препятствий. Во-первых, для продажи банка нужно будет договариваться с российскими властями о специальном исключении. Сейчас в очереди на получение разрешения от комиссии по иностранным инвестициям Минфина стоят 2000 компаний. Комиссия собирается три раза в месяц и рассматривает не более семи заявок за заседание. Такими темпами уход с рынка может растянуться на долгие годы. 

Во-вторых, продажа, вероятно, будет происходить с очень большим дисконтом. Профессор экономики Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе Олег Ицхоки замечает, что основная задача, с точки зрения акционеров Райффайзена, — максимально избежать продажи компании «за один рубль». Ситуацию усугубляет российское регулирование. Выйти из российского бизнеса иностранные компании сейчас могут только при выплате в бюджет не менее 10% от суммы сделки, которая должна пройти с дисконтом не менее 50% от реальной стоимости фирмы. 

— [Достаточные для покупки Райффайзенбанка] деньги имеются у нескольких крупнейших финансовых организаций в России, — продолжает описывать сложности Бархота. — Но и здесь есть проблема: 

Иван Федяков полагает, что наиболее вероятным покупателем Райффайзен Банка может выступить все же Сбер, который покупка такого бизнеса способна заинтересовать. Вопрос вывода средств можно решить путем договоренностей: акционерам Райффайзена дадут возможность вывести средства, но в обмен банковская группа, например, должна будет помочь вывести из России средства российских интересантов, которые сейчас пользуются их счетами. 

Сценарий вывода российского актива из группы, по мнению Бархоты, скорее эфемерный. Он напоминает сделку, которой занимаются отцы-основатели Альфа-Банка Михаил Фридман и Петр Авен. Формально они хотят продать банк деловому партнеру, одному из основателей Альфы Андрею Косогову. Как лицо заинтересованное, он, вероятно, будет выступать не столько владельцем акций, сколько депозитарием, который держит их у себя, пока не найдется способ их выгодно продать. Представить, что менеджмент российского Райффайзен Банка выступит таким депозитарием, пока банком будут управлять дистанционно, по мнению Бархоты, в теории возможно, но для реализации этот план слишком сложный. 

Олег Вьюгин предлагает еще один путь, который по факту будет обходить все ограничения, — это медленное сворачивание бизнеса. Банк перестанет кредитовать, потом начнет закрывать счета — сначала юридических лиц, затем физических. 

— По такому пути уже больше года идет Citigroup. На мой взгляд, это самый реальный вариант, потому что в остальных случаях риски слишком большие. 

— замечает Вьюгин.

«Новая-Европа» отправила запрос в Райффайзен Банк, чтобы, в частности, узнать, какой сценарий ухода из России рассматривается ими сейчас как наиболее вероятный. Банк от комментариев отказался. Представитель международного Райффайзена не дал дополнительной информации к тому, что уже было сказано в заявлении банковской группы в конце марта. 

Курс на изоляцию 

Уход Райффайзен Банка и закрытие его корреспондентских счетов Иван Федяков называет катастрофой: в каком-то смысле это максимальное приближение к отключению России от SWIFT. Несмотря на то что Евросоюз начал отключать некоторые банки, находящиеся под санкциями, от системы еще в первые дни войны, полномасштабно эту меру на все кредитные организации страны так и не распространили. Сокращение организаций, которые могут осуществлять трансграничные переводы, де-факто приближает граждан России — а вместе с ними и российские бизнесы — к финансовой изоляции. 

Как объясняет Олег Вьюгин, Райффайзен Банк остается в России одним из немногих банков, которые юридические лица могут использовать для трансграничных переводов. Среди других крупных банков, у которых есть доступ к SWIFT, — Газпромбанк. Евросоюз и США не вводили против него наиболее жесткие блокирующие санкции, которые бы подразумевали изоляцию от долларовой и евровой систем, из-за того что банк обслуживает расчеты за газ. По схожей причине, из-за обслуживания зерновой сделки, международные переводы до последнего времени были доступны в Россельхозбанке (РСХБ) несмотря на то, что кредитная организация была отключена от системы SWIFT. В январе на сайте банка говорилось, что переводы возможны, потому что РСХБ установил «прямые корреспондентские отношения с ведущими зарубежными банками в основных иностранных валютах», но потом информацию удалили. В марте ЕС разрешил проводить РСХБ транзакции с европейскими банками только для торговли, не затронутой ограничениями на экспорт или импорт (правда, исключительно с использованием «неспециализированных служб обмена финансовыми сообщениями» — email, факса или бумаги). 

— Логика здесь работает такая: есть некоторые торговые потоки, есть назначенные банки, которые эти потоки обслуживают, — объясняет Вьюгин. — Райффайзен оказался как бы неназначенным.

Уход Райфа с рынка сильно изменит положение фирм, которые занимаются в России импортом: некоторые уже готовятся к тому, что им придется менять схемы поставки товаров из-за рубежа. При этом в случае ухода австрийского банка пострадают клиенты и других менее крупных банков, которые использовали корреспондентские счета Райффайзена для обеспечения SWIFT-переводов. Банк уже начал закрывать их самостоятельно: в феврале стало известно, что кредитная организация сократила свою корреспондентскую сеть на пять банков, а для многих других ее участников уменьшила количество и объем валютных транзакций. 

— Еврокомиссия достаточно элегантно решила вопрос со SWIFT, — рассуждает Федяков. — Официальная блокировка SWIFT для России создала бы прецедент, который крайне негативно воспринимался бы во многих других странах, так как было бы понимание, что с ними могут однажды поступить аналогично. Кроме того, SWIFT — это независимая организация, поэтому прямого воздействия на нее Еврокомиссия не имела. Но благодаря тому, что с российского рынка последовательно уходили иностранные финансовые группы, а некоторые из них собираются уйти в ближайшее время, о трансграничных переводах через SWIFT россиянам придется забыть. Осуществлять платежи можно будет только через третьи страны, с которыми у России открыты прямые финансовые взаимоотношения. Для экономики это будет катастрофа. 

Олег Ицхоки оценивает уход Райффайзена более спокойно. По его мнению, для поддержания экономики в теории хватит и одного банка, который будет подключен к международной системе и через который будут проходить все транзакции. Но это сильно увеличит транзакционные издержки: чтобы делать международные транзакции, банкам будут необходимы корреспондентские счета кредитных организаций, не отключенных от SWIFT. Уход Райфа и других иностранных банков (к примеру, Юникредит, который также пытается покинуть страну с прошлого года) еще больше снизит конкуренцию — соответственно, банки, которые не отключены от SWIFT, смогут брать большие комиссии и делать наценки. Качественно на возможность экспорта и импорта это не повлияет, но издержки компаний изменит. 

На вопрос «Новой-Европа», что будет с сотрудниками и клиентами банка после его ухода из России, в Райффайзен Банке не ответили. Как замечает Зинченко, если иностранный банк будет выходить через передачу активов какой-либо крупной российской кредитной организации, переход для клиентов, особенно физических лиц, будет наименее болезненным. Но в целом ситуация для них, напоминают аналитики, всё же ухудшится: Райффайзен традиционно использовался для трансграничных расчетов. После его ухода таковые, вероятно, канут в лету. Без них банк будет мало чем отличаться от других российских кредитных организаций. 

В любом случае в ближайшее время ухода Райффайзена ждать не стоит. Реализация любого из сценариев по сворачиванию бизнеса в России займет не один месяц. Особенно в ситуации, когда руководство самого банка в этом особо не заинтересовано, а родная для Райффайзена Австрия не готова ставить перед банком жесткие условия полного разрыва с Россией.