Большой брат сидит за тобой

Разворот России на восток неизбежно приведет к обмену опытом с китайскими коллегами. И если традиция российского авторитаризма была прервана в 90-е, пусть и ненадолго, то китайские традиционные ценности цензуры, слежки, ущемления прав продолжаются, пусть и с апгрейдами, со времен самого Мао.

Возможно, именно по этой причине китайский авторитаризм не столь застенчив и более открыт к переменам и новациям. Одно из главных режимных ноу-хау — система «социального кредита», или «социального рейтинга». В двух словах это электронная система учета действий граждан и выставление им на автоматической основе рейтинга социальной благонадежности, в зависимости от которого им могут быть либо открыты, либо, наоборот, закрыты некоторые услуги.

«Социальный рейтинг» внедряется в Китае постепенно: коммунистическая партия мыслит десятилетиями, и спешить им некуда. IT-гиганты между тем уже апроприировали «социальные рейтинги» для себя: у Tinder и Facebook, например, есть алгоритмы, составляющие рейтинги пользователей, чтобы в дейтинговых приложениях красивые и богатые мэтчились с красивыми и богатыми, а реклама дорогих товаров поступала тем, кто может их себе позволить.

Учитывая, какими темпами мировая экономика цифровизируется, цифровые социальные рейтинги — наше неизбежное будущее. Будут ли они применяться исключительно для того, чтобы оценить кредитоспособность и надежность контрагента, или государственные машины захватят их для оценки протестного потенциала и «мыслепреступлений», вычисляемых на основе лайков, — вопрос открытый и важное поле битвы для правозащитников.

В Российской Федерации в некотором смысле система социального рейтинга уже существует. По сути, таковой можно назвать любую систематическую дискриминацию некоторых групп граждан на основании не их неизменного происхождения (национальности, например), а на основании их действий (или бездействий) — как «осознанного» жизненного выбора.

Подозрение в «политической неблагонадежности», решение по которому принимается во внесудебном и одностороннем порядке, может стать основанием для самых разных правовых ограничений: от статуса «иноагента» и «нежелательной организации» до очевидных репрессивных механизмов уголовных дел. Ясным образом ограничиваются не только политические, но и экономические права граждан. То же самое касается более «легких» форм: например, отчисление из вуза за участие в митинге, административные дела за репосты и/или лайки.

Но пока что подобная дискриминация носит «ручной» характер. Решения о зачислении в списки «иностранных агентов» принимают чиновники, бюрократы, наверное, иногда в этом участвуют и деятели из АП; отчисление из вузов — дело рук ретивых сотрудников; суды за репосты — радение и исполнение KPI сотрудников полиции и отдела «Э».

Настоящая система «социального рейтинга», пока только тестируемая в некоторых регионах КНР, a priori предполагает обезличенность. Нейросети анализируют большие данные и выставляют «очки» гражданину на основе собственной гибкой системы, без участия бюрократов. В идеальной 1984-стайл дистопии члены партии, то есть сама бюрократия, являются не последней, а первой жертвой надзора алгоритмов: 

Такой системы в России пока нет. На самом деле, есть большие сомнения, что ее вообще можно будет создать даже в КНР. Пока что многие «орвеллианские» эксперименты в Китае на проверку оказываются скорее пиаром, нежели реально применимыми тоталитарными технологиями (как, например, вот в этой новости про разработку ИИ, якобы способного «читать мысли» для оценки лояльности членов КПК; спойлер: нет, он не читает мысли, и массовое применение, а равно и эффективность этой технологии под огромным вопросом).

Но в России, вообще-то, много чего нет: например, нормальной системы государственного управления, ну или парламента, как его определяют в школьных учебниках. Когда и кому это мешало? Так что легко себе представить, как группа энтузиастов придет к «болеющему» блокчейном и бигдатой президенту Путину и убедит его в необходимости, а главное, в легкой осуществимости за какие-нибудь огромные деньги из Фонда нацпроектов создания такой системы. (Лично я думаю, что подобный разговор уже состоялся, и причем довольно давно, и мы даже знаем, вероятно, кое-кого из участников этой встречи.)

Предложения эти могут выглядеть следующим образом.

Во-первых, социальный рейтинг должен быть совмещен с системой поисковых запросов. Уже сейчас «Яндекс» блокирует порочащие президента РФ запросы, но этого мало. Написал в запросе «бункерный дед» или «главный вор» — и не только не получил результат, но еще и бан в поисковике, и –10 очков социального рейтинга. Вместо иномарки, пусть даже китайской, покупай белую «Ладу».

Во-вторых, иностранное влияние — использование VPN, наличие аккаунтов в неблагонадежных соцсетях, подписки на неблагонадежные телеграм-каналы — всё это обязательно должно приводить к обрушению рейтинга. То же самое касается просмотра западного кино, пусть даже на отечественных стримингах, или чтения западной литературы на каком-нибудь «Литресе». Эта мера позволит одновременно обойти непопулярный «полный запрет» всего западного, но наложит ясные ограничения на размер потребляемого контента. Ведь теперь для того, чтобы посмотреть западный фильм, нужно будет заранее отработать — иметь высокий рейтинг по другим критериям, чтобы не дай бог не загреметь за «линию отсечения»…

В-третьих, наконец, сама «линия отсечения». Люди с наименьшим социальным рейтингом объявляются иностранными агентами автоматически: без всяких списков Минюста, пятниц и тому подобного. Конечно, механизм ручного внесения необходимо оставить, но раз уж система масштабируется, то грех не использовать уже наличный в законодательстве дискриминационный статус.

В-четвертых, необходимы средства вертикальной мобильности. Участие в патриотических митингах (теперь бесплатно!), публичные выражения лояльности президенту и правительству, служба в армии, наличие родственников, служащих в зоне СВО, участие в соцопросах ВЦИОМ, голосование на всяких выборах (и хотя там неправильных кандидатов уже давно нет, всё равно выбирать нужно самых правильных); наконец, само по себе воздержание от политической жизни, от выходов на улицу, от выходов в интернет, воздержание вообще от всего, кроме походов с работы домой и увеличения демографии великой Родины — самый верный способ повысить свой рейтинг.

В-пятых, Россия — страна своего пути, и потому даже китайский опыт нужно перенимать с осторожностью. Это, конечно, не Запад, где из-под каждого камня на нас глядят очи «родителя-1» и «родителя-2», но тоже не шутки. Природа Российского государства сословна — об этом писал ещё председатель Конституционного суда Зорькин, ну а кому виднее, как не ему. Поэтому социальный рейтинг должен носить характер ранжирования: для простых людей, скажем, просмотр ЛГБТ-фильма типа «Горбатая гора» или «Назови меня своим именем» — это мгновенная гражданская казнь, –1000 очков. Но для родственника сотрудника ФСБ, полагаю, это вполне допустимая шалость, –10 очков; а для самого сотрудника, не говоря про менеджеров госкорпораций или про ответственных высокоранговых чиновников, — это вообще служебная необходимость, которую необходимо поощрять.

Таким образом, гибкая «особая» российская система будет складываться следующим образом: на низшей ступени — обычные граждане, караемые по всей строгости электронных законов; на средней — чиновники, силовики и просто богатые люди, для которых существует значительная система поблажек и где единственной наказуемой формой является деятельная нелояльность; на высшей — руководство России, цари и боги, которым законы не писаны, они сами — всем законам законы.

В некотором роде такая система уже существует в России: но реализуется не искусственным интеллектом, а простым взаимодействием сотрудников органов правопорядка с гражданами. Обычный гражданин ничего не способен противопоставить сотруднику даже не ФСБ, а полиции или ДПС: он абсолютно беззащитен перед любым, кто носит форму и облечен хотя бы частичкой госвласти. Его можно обирать и пытать без всяких последствий. Но гражданин средней ступени — уже не такая легкая добыча, тут может случиться поединок на равных. Что и говорить про госруководство — они сами вольны принимать противоправные законы и карать при этом за их неисполнение.

Кое-кто мог бы даже увидеть в этом нечто конфуцианское.