Влиятельное окружение 

На очередном вираже Лачинского горного серпантина, как раз при повороте примерно на 170 градусов с резким уклоном вниз, у меня задребезжал телефон. Звонили с базы российских военных, которые, как принято считать, обеспечивают мир и безопасность той маленькой части Карабаха, что еще осталась под контролем непризнанной республики. Пропустить этот звонок я не могла, а говорить по телефону за рулем на этой дороге было самоубийством. Раздолбанный джип, выданный мне в ереванском прокате, стонал и гремел так, что я бы и не услышала собеседника. На узкой обочине горной дороги джип еле поместился.

— Андрей Валерьевич, — коротко представился человек с базы российских миротворцев. — Мне передали, что вы хотите проехать в Степанакерт. Зачем?

Я объяснила, что должна увидеть, как живет Карабах в условиях блокады, организованной азербайджанскими экоактивистами.

— Блокады? — хохотнул Андрей Валерьевич, как-то вдруг повеселев. — Да прекрасно они живут, лучше прежнего! Это у нас, миротворцев, блокада. Цены просто бешеные! Ну вот десяток яиц — триста рублей на российские деньги. Это нормально? Триста рублей! Эти «блокадники», армяне эти, по таким ценам нам яйца продают!

Андрей Валерьевич пообещал перезвонить, а потом отвезти меня и в Степанакерт. И пропал навсегда. 

— Проезд в Карабах есть, только он платный, 150 тысяч драм (примерно 386 долларов — прим. ред.) с человека, — так мне скажет через пару дней армянский политолог Андриас Гукасян. — Надо подъехать на базу российских миротворцев в Горисе. Что вы удивляетесь? Вы же из России приехали, сами всё понимаете. Хотя вам с вашим российским паспортом пробовать не советую.

Коридор

Сразу за армянским поселком Тех дорогу мне преградил шлагбаум. Дальше — территория, которая с ноября 2020 года подконтрольна Азербайджану. Островком посреди нее — Степанакерт с окрестными селами, осколок непризнанной Нагорно-Карабахской республики. 

Со стороны Армении границу охраняет пост армянской военной полиции. Над скамейками красиво натянута маскировочная сетка для защиты от солнца и ветра. У фургончика-офиса в песке возятся два щенка — черный и рыжий. Большую черную дворнягу треплет за ухо военный, рыжая дремлет на другой стороне дороги.

— Приблудились, — по-русски почти без акцента объясняет человек в погонах капитана. — Пока мы здесь стоим, кормим.

Другие военные на посту зовут капитана Мишей. Стоят они тут четвертый месяц, с 12 декабря прошлого года. Нет, говорит Миша, фотографировать нельзя. Нет, собак тоже нельзя. 

Это начало блокады Карабаха. Со стороны Степанакерта тоже есть такой пост, между ними — российские миротворцы и азербайджанские «экологи», организовавшие блокаду.

— Я не могу вас пропустить дальше, — качает головой капитан Миша. — Вы поедете, азербайджанцы начнут стрелять, меня из-за вас посадят.

К шлагбауму со стороны Армении подъезжает колонна грузовиков с военными номерами РФ. Два грузовика — белые, считается, что так выглядит российский транспорт с гуманитарной помощью. Миша делает предостерегающий жест: машины тоже не снимать.

Напомню, как возникли эти блокпосты. После Второй карабахской войны 2020 года Степанакерт остался под контролем непризнанной Нагорно-Карабахской республики, а вся территория вокруг перешла к Азербайджану. Карабах соединяет с Арменией Лачинский коридор. Когда обсуждают его ширину, говорят о 22 километрах. На самом деле, это узкое шоссе, где даже две машины не всегда могут разъехаться свободно. Но в горах оно скручивается такими петлями, что общая ширина этого «кишечника» и вправду может доходить до десятка-другого километров. К тому же петли вьются еще и вверх-вниз. Ездить тут тяжело и опасно, и Азербайджан строит со своей стороны фантастически дорогие трассы, пробивая в горах туннели. Для него Карабах — такое же «показательное выступление», как для России — Крым. Армения тоже обещает строить ровный и безопасный туннель, но пока по сравнению с декабрем 2020-го, когда я уезжала из Карабаха в прошлый раз, на шоссе изменилось только покрытие. Раньше были сплошные колдобины, а теперь хороший асфальт. Ну и горелые танки теперь не валяются на склонах. И вот этот коридор между скалами и обрывами, эта единственная нитка, соединяющая непризнанный Карабах с Арменией, теперь перерезана.

По трехстороннему соглашению, подписанному 9 ноября 2020 года,

12 декабря 2022 года дорогу перекрыли люди из Азербайджана. Они назвали себя активистами-экологами, которым надо проверить соблюдение норм по защите окружающей среды на двух карабахских рудниках — Дрмбонском и Кашенском. А то, волновались азербайджанские экологи, армяне наверняка добывают там медь и молибден с массой нарушений, а ведь это собственность Азербайджана. Все знают, как заботятся об охране природы в этой стране. Так коридор оказался перекрыт двумя блокпостами — «экологическим» и «миротворческим». Миротворцы не пускают экологов к Степанакерту, но и не мешают им блокировать шоссе.

Месяц назад, 22 февраля, Международный суд ООН в Гааге вынес решение, которым предписал обеспечить бесперебойное движение по Лачинскому коридору. Азербайджан уверяет, что движение и так вполне бесперебойное. Армения утверждает, что Карабах остается в блокаде.

Степанакерт. Гаяне Арустамян

— Я живу с престарелой мамой, и уход за ней теперь очень затруднен. Особенно в те дни, когда нам отключают газ. Потому что постоянно требуется горячая вода, а у нас газовая колонка. Два дня назад нам снова отключили газ.

Блокада? Ну, дорога же не взорвана. Продукты в последнее время появлялись. Есть крупы, в целом обходиться можно. Есть мука, есть хлеб. Нельзя сказать, что у нас прямо голод. Правда, последние несколько дней снова какие-то трудности, но более или менее продукты поставляют. Цены только очень поднялись, потому что страшно дорого привезти к нам. За каждую машину приходится платить несколько тысяч долларов. Вдруг в магазинах что-то появляется, и мы узнаем: это привезли российские миротворцы. Они-то ездить могут, их «экологи» пропускают. И они провозят продукты на своих машинах. Знаете, белые такие грузовики. Гуманитарная помощь? Что-то, наверное, раздают бесплатно как гуманитарную помощь, но в основном это идет в магазины. Спросите любого торговца, почему так дорого, вам каждый объяснит: потому что миротворцы берут за каждую машину несколько тысяч долларов. 

Лекарства тоже периодически попадают к нам, их привозит «Красный Крест». Но, например, никто не привозит памперсы для взрослых. Говорят, это потому, что они занимают много места, так мне сказали в нескольких аптеках. 

Курятины совсем нет, но мясо есть в свободной продаже, потому что оно местное, только подорожало, килограмм стоит 4400 драм (примерно 900 рублей, или 11 евро. — И. Т.). Людям нужно корма привозить и всё такое, так что мясо дорожает с каждым днем. Сейчас весна началась, людям надо полевые работы вести, но азербайджанские военные не дают это делать, они стреляют по тракторам со стороны блокпостов.

На продукты первой необходимости у нас талоны. Сливочное масло, рис, крупы, яйца — это всё по талонам в достаточном количестве. Только что я зашла в магазин и купила два килограмма риса, два килограмма сахарного песку и килограмм гречки. Это нам можно на месяц. Овощи и фрукты по талонам можно купить по нормальным ценам, но остальное всё очень дорого. Не подступишься, по меркам наших зарплат. Например, апельсины по талонам были по 550 драм, а без талонов — 1500. Яблок совсем не осталось, но дней десять назад я успела купить два килограмма.

Город очень пострадал, у многих людей закрылись бизнесы. Это даже описать невозможно. Закрывается всё подряд. Осталось несколько магазинов. 

После гибели полицейских (5 марта был обстрелян дежурный автомобиль персонала паспортно-визового отдела полиции НКР, трое полицейских погибли — прим. ред.). мы пошли к российскому миротворческому контингенту, хотели выразить свой протест против всего, что творится. В гибели полицейских много вины и наших местных: если ты едешь по военной дороге, надо к этому серьезнее относиться. Я так считаю. Но в то же время миротворцы же на то и стоят, чтобы такого не было. Зачем они вообще тогда нужны? У российских миротворцев такой лозунг: «Где мы — там мир». И мы их спрашивали: где вы — там мир, серьезно? Один вышел и начал бодаться с нашими парнями. Но поговорили на повышенных тонах — и на этом всё кончилось. Как могла Россия так с нами поступить — не знаю.

Чего не хватает больше всего? Свободы. Знаете, если вам удастся проехать к нам… Можно я попрошу у вас чаю? Просто пачку чая, простого чая без всего…

Экологи

— Согласно трехстороннему соглашению, эта дорога — гуманитарный коридор для связи Армении с армянскими жителями Карабаха, — объясняет появление пикетов в Лачинском коридоре азербайджанский политолог Ильгар Велизаде. — Однако у нас есть возможность наблюдать за прохождением грузов посредством спутников, и мы неоднократно наблюдали, что по дороге проходят грузы военного назначения, проезжают и военные с территории Армении. Индифферентно наблюдать за этим мы не могли. Кроме того, на азербайджанской территории действуют вооруженные группы, которые армянская сторона преподносит как армию обороны Нагорного Карабаха. Кто вообще признавал эту «армию»? Наконец, на территории Карабаха, где проживают армяне, эксплуатируются азербайджанские природные месторождения. Это месторождения полиметаллических руд, медных руд, которые вывозились по этой дороге незаконно, потому что это международно признанная территория Азербайджана, и любая хозяйственная деятельность здесь может осуществляться только с ведома азербайджанской стороны. Эти вопросы и привели к ужесточению контроля над этой дорогой.

Однако блокируют Лачинский коридор люди, называющие себя «экологами». Об этом Ильгар Велизаде вспоминает уже после моего вопроса о том, при чем здесь защита природы.

— Была предварительная договоренность с армянской стороной, что представители Министерства экологии Азербайджана будут проводить мониторинг на территории Карабаха, где эксплуатируются эти месторождения, — говорит он. — Группа прибыла при содействии российских миротворцев. Но местные «власти», я это слово беру в кавычки, препятствовали ей. А мы хотели просто выяснить масштабы ущерба, причиненного окружающей среде. Там были уничтожены лесные массивы, там были факты загрязнения водных ресурсов и так далее. Но местные «власти» воспрепятствовали — и вот вам акция экологов.

Бывший омбудсмен Армении Арман Татоян, основатель фонда «Центр права и справедливости», опубликовал отчет, который, по его мнению, доказывает, что псевдоэкологи «никогда не имели никакого отношения к проблемам экологии и… преследуют политические цели». Изучив страницы активистов в соцсетях, фонд Татояна пришел к выводу, что дорогу перекрыли «бывшие военные» и «распространители идей… террористической организации «Серые волки»».

— То, что эти люди не экологи, не подтверждено никакими фактами, — возражает Ильгар Велизаде. — А исследования на месте можно проводить силами любой группы, которая приехала изучать ситуацию.

Результат действий «экологов» политолог не считает гуманитарной катастрофой, а слово «блокада» он предлагает тоже брать в кавычки.

— К сожалению, армянская сторона пытается выдать ситуацию за гуманитарную катастрофу, — отмечает он. — Но ни о какой катастрофе говорить не приходится. Посмотрите на так называемую «блокаду», я закавычиваю это слово. В течение трех месяцев, что действует пикет азербайджанских активистов, Лачинскую дорогу использовало более четырех тысяч машин, перевозивших различные грузы, причем это машины большегрузные. Можно ли это назвать блокадой?

Степанакерт. Нара

— У меня трое детей, старшему в мае будет десять, среднему четыре года, маленькому три исполнилось. Старший болеет и постоянно пьет лекарства. Он с детства страдает муковисцидозом и эпилепсией. Ему требуется диета, он должен постоянно получать зеленые яблоки, а у нас пропали яблоки вообще. Когда они продавались, меня приводили в шок цены. В Ереване яблоки стоят 150 драм, а здесь были за три тысячи. Но теперь яблок совсем нет. Киви я в Ереване покупала за 400 драм, а здесь — 3500. К тому же к нам привозят только те продукты, которые люди покупают постоянно, а что-то дополнительное, что нужно моему ребенку, сюда не привозят. Сейчас ситуация стала получше, а в январе у нас в магазинах ничего не было. Но в январе многие здесь говорили, что никуда не уедут, а сейчас те, у кого дети, хотят уезжать, потому что здесь уже негде работать. Я вот юрист по профессии, но работы в Арцахе для меня нет, поэтому сейчас я учусь на социального работника.

Через несколько дней после начала блокады у нас закончились лекарства для сына, потом они пропали и в аптеках, я не могла их найти. Я решила отвезти ребенка на лечение в Ереван. Но мне сказали, что выехать невозможно. 

Сначала один сосед рассказал, что ездил за 15 тысяч драм. Потом другие говорили, что уже 50 тысяч. Потом становилось дороже и дороже, и еще один сосед рассказывал, что дал тысячу долларов миротворцам, чтобы съездить в Ереван. Это делается втихаря, надо говорить с миротворцами в аэропорту Ходжалы, где у них база. Но у тебя должен быть армянский знакомый, кто это организует. У меня просто нет таких денег, чтобы через миротворцев ехать.

Продукты, которые появляются у нас в магазинах, тоже привозят российские миротворческие силы. Считается, что в этих белых грузовиках они везут гуманитарную помощь. Но какая это гуманитарная помощь? 

Помог мне наш бывший министр Рубен Варданян. После того как я с ним встретилась, мне позвонили из Минздрава и велели подготовить документы, чтобы ребенка отвезти в Ереван. Вечером 8 февраля мне позвонили и сказали, что завтра мы выезжаем на машине «Красного Креста», 9 февраля мы смогли выехать и оставались в Ереване месяц. Прошли лечение. Потом нам позвонили из школы и сказали, что если ребенок сейчас не вернется, то останется на второй год. Я позвонила в Минздрав, сказала, что хочу вернуться, потому что ребенку надо в школу. И мы вернулись тоже с «Красным Крестом». Но через месяц нам надо опять ехать в Ереван.

Одно лекарство, которое нужно ребенку, очень дорогое, а в день ему надо 12 капсул. Его нам сейчас предоставляет государство бесплатно. Остальные мы покупаем. В Ереване я купила запас на тот месяц, что мы будем здесь. Когда кончится, надо будет снова ехать.

Тяжело, когда отключают электричество. А его отключают постоянно, каждые два часа на час. Говорят, что дальше будут отключать каждый час на час. Хорошо, что сейчас газ вернули, хотя бы горячая вода есть дома.

Рудники

Руководитель Департамента конфликтологии Института мира и демократии Азербайджана Ариф Юнусов согласен, что акция «экологов» связана с двумя рудниками, которые де-юре стали собственностью Азербайджана после войны 2020 года, но де-факто эксплуатируются армянами Карабаха. Но у конфликтолога свое объяснение происходящего с обеих сторон Лачинского коридора.

— Из-за этих двух рудников, где добываются медь и молибден, был конфликт у Азербайджана с Россией, — рассказывает он. — Есть такая компания — Anglo Asian Mining Company, часть акций в ней сейчас принадлежит дочерям президента Азербайджана Ильхама Алиева. Еще в 1997 году Азербайджан предоставил ей права на разработку всех месторождений золота, меди и молибдена в стране. Но два месторождения, о которых идет речь, находились на территории, которую 25 лет контролировала Армения, и в то время добычу вела компания формально армянская, но настоящий владелец у нее российский миллиардер. После войны, когда Азербайджан вернул Карабах, Ильхам Алиев поставил вопрос перед этой российской компанией: четверть века вы у нас добывали цветные металлы, давайте договариваться. Видимо, договорились, потому что Азербайджан хотел подавать в международный суд, но в итоге не подал. И в июле прошлого года Азербайджан подписал договор с Anglo Asian Mining Company уже и на эти два рудника, получив за это три миллиарда долларов. 

Если верить Арифу Юнусову, то 

а она, видимо, готова была с Азербайджаном договориться.

— Путин послал в Карабах Рубена Варданяна как своего представителя, — продолжает Ариф Юнусов. — Тот вел с Азербайджаном негласные переговоры об этих месторождениях, но они провалились. А для Путина дело было не только в рудниках. Россия, недовольная Пашиняном, предполагала, что Варданян наберет авторитет в Карабахе, а следующий этап — он выдвигается в премьер-министры Армении. Потому что пока, какие бы митинги ни проходили в Ереване, минимум 60% армян остаются на стороне Пашиняна. России нужен был новый лидер армянской оппозиции, не связанный с «бывшими». И он действительно стал заметной фигурой в Армении. А вспомните, как к власти приходили президенты Кочарян и Саргсян, они ведь карабахские. Карабах — это трамплин.

Это версия Арифа Юсуфова, но она вполне имеет право на существование. В Ереване мне каждый второй собеседник объяснял: не все армяне на стороне Пашиняна, но большинство из них от всей души ненавидит тех, кому на смену он пришел, а эти «бывшие» сегодня и есть армянская оппозиция.

Рубен Варданян, российский миллиардер армянского происхождения, вернулся в Армению в сентябре прошлого года, отправился в Карабах и был там назначен на должность государственного министра. После начала блокады он ездил по карабахским деревням, обещал наказывать торговцев за завышенные цены и вообще стал в Степанакерте человеком популярным.

Но то ли Рубен Варданян всё-таки не был посланником президента Путина, то ли посланником был, но вдруг принялся заботиться об интересах карабахских армян, то ли дело было и вправду в переговорах о рудниках. В феврале выяснилось, что Варданян отправлен в отставку, такое условие поставил президент Азербайджана Ильхам Алиев. Случилось это вскоре после того, как Международный суд ООН потребовал разблокировать Лачинский коридор. Но пикеты «экологов» остались на месте.

— Только сейчас речь идет уже не об экоактивистах, — уточняет Ариф Юнусов.

Постоишь на холоде, покричишь что-то — и всё. 

Когда условие об отставке Варданяна было выполнено, Азербайджан выдвинул новое — связанное с экологией и экологами примерно так же (то есть никак).

— Теперь они требуют установить на этой дороге КПП, потому что армяне якобы везут в Карабах оружие, — говорит Ариф Юсуфов. — Азербайджан несет большие репутационные потери, при этом блокада совершенно бессмысленна, всё, что надо, в Карабах провозят российские миротворцы. Нашим бы уже снять блокаду, но они уперлись и продолжают там стоять. А на установку КПП не согласна уже Россия. 

Ереван. Наира Арутюнян

— В Степанакерте у меня осталась мама. Ей 92 года, у нее рак в IV степени, и последний год она мало вставала с кровати, использовала памперсы. Но поскольку памперсов из-за блокады в Степанакерте не стало, мама снова научилась вставать.

Раньше я постоянно ездила к маме — ухаживала за ней. Мы менялись с невесткой: месяц с мамой была я, месяц — она. У мамы открытая рана, которую надо постоянно обрабатывать. Когда началась блокада, я не смогла ездить менять невестку. То есть можно, конечно, поехать в Горис, где находится база российских миротворцев. Недели две надо оставаться там и биться, договариваться. Да, две недели всё это тянется. Есть каналы, по которым надо договариваться с миротворцами, чтобы провезли в Степанакерт, есть такса. Всё это, конечно, неофициально. Официально можно только подать заявку в «Красный Крест», и если действительно есть острая необходимость ехать, то он везет.

В то время, пока ждешь этого неофициального разрешения от миротворцев, жить приходится в гостинице. Но если есть карабахская регистрация, то можно остановиться там бесплатно, на это выделило средства правительство Армении. Я могла бы поехать к маме таким способом, но я боюсь, что обратно не смогу вернуться. Работа у меня такая, что нужна хорошая связь, а в Карабахе за день десять раз отключают свет. Если я перестану работать, нам просто не на что будет жить.

Мы наняли маме сиделку, я плачу ей. Отправляю деньги на карточку племянницы, а она пытается там снять в банкоматах. Наличные деньги в Карабах тоже привозят грузовиками миротворцы, но в банкоматах постоянно не хватает наличности. Надо бегать, смотреть, где есть деньги. Причем банкомат не выдает больше 20 тысяч драм. Я отправляю племяннице 50 тысяч, а она просит посылать сорок, чтобы ей ходить в два банкомата, а не в три. 

Продукты там по талонам, но за ними надо стоять в очередях. Невестка моя уже в возрасте, ей тяжело стоять. Когда я посылаю деньги, она может хоть что-то купить в магазине рядом с домом.

Газ в Карабах идет через территорию, которая с 2020 года под контролем Азербайджана.

Снег выпал по пояс. И в самые морозы нам отключили газ. А отопление и горячая вода там от газа. Первое время мы растерялись и вообще не понимали, что делать. А потом стали доставать с каких-то чердаков, из каких-то гаражей какие-то плиты. Сейчас у людей дровяные печи в квартирах стоят, уж леса-то в Карабахе достаточно, чтобы топить. Трубу от буржуйки люди выставляют в окно. Это единственное, чем можно согреться.

Лекарства в Карабах привозит «Красный Крест». В Степанакерте есть реабилитационный центр, который создала и содержит британская баронесса. И он сразу стал таким центром распределения помощи. Там зарегистрировали всех, кто нуждается в постоянном приеме лекарств, и помогали людям с хроническими болезнями. Сначала у него были какие-то свои запасы лекарств, их раздали. Потом стали получать лекарства с помощью «Красного Креста». Моей маме, например, приносят бинты, вату. К сожалению, памперсов и у них нет.

Степанакерт. Маргарита Карамян

— Я всю жизнь прожила в Гадруте, там на кладбищах похоронены четыре поколения моих родных. Уехала я оттуда в ночь на 8 октября 2020 года. Через два дня Гадрут уже взяли, там оставались 23 человека, все они были убиты.

Я помню блокаду 1988 года, она была намного жестче. Сейчас уже торговля идет, русские миротворцы договариваются с кем-то в Карабахе и возят товары на своих машинах. Везут как гуманитарную помощь. Часть, действительно, раздается бесплатно, но другая часть продается в магазинах. Половина продается по талонам, остальное — в четыре раза дороже, чем в Ереване. Особенно овощи и фрукты. Это делается практически открыто, в Степанакерте это каждый знает. Потому что если вы спросите в магазине, почему так дорого, почему раньше помидоры стоили 1200 драм, а сейчас — 4000, вам так и скажут: потому что мы миллион заплатили за то, чтобы миротворцы провезли наш груз в своих белых машинах.

После войны мы с дочкой остались в Ереване, потому что нашли здесь работу. Но половина моей семьи сейчас в Степанакерте. У мужа там работа, у сына бизнес. Он начинал еще в Гадруте, потом в Степанакерте они с женой взяли кредит и построили парник. В прошлом году готовились засеять семена, чтобы получить рассаду, но началась блокада. В Карабахе отключили газ и свет, парник невозможно было отапливать. Они продали всё, что вырастили, чтобы еле-еле покрыть долги. Сейчас они думают, что бы засеять, чтобы не нужно было отапливать хотя бы весной. Но надо где-то брать химикаты, удобрения и остальное. Еще повезло, что до закрытия коридора сын закупил семена. Живут они на зарплату моего мужа и невестки, ей удалось устроиться в школу искусств. Это жизнь, когда ты крутишься, но всё равно сидишь постоянно на нуле.