Рад ты мне или Белград

Культурная близость

В годовщину полномасштабного вторжения России в Украину в центре Белграда было людно. На площади Республики у подножия конной статуи князя Михаила собралась огромная толпа с украинскими флагами, плакатами «Путин, руки прочь от Украины» и «Мир Украине, свободу России», свечами и детскими игрушками в память о погибших. Митингующих охраняли несколько полицейских. Акция выглядела совершенно так же, как любая другая акция из прошедших за последний год в европейских городах.

Среди участников митинга в Белграде — Костя и Катя. До войны Костя жил в Петербурге, с февраля начал готовиться к отъезду из России и в конце сентября переехал в Сербию. Здесь у Кости был знакомый, у которого можно было пожить первые несколько месяцев. 

Сейчас он учится на разработчика в онлайн-школе и пишет код для исследовательского проекта, который анализирует антивоенную российскую аудиторию YouTube. Говорит, пока что живет здесь на деньги родителей: «Так они в том числе поддерживают мою позицию».

Катя, бэкенд-разработчица из Петербурга, работала в компании, у которых были офисы в странах СНГ. В мае она уехала из России (руководство компании не возражало): сначала в Грузию, потом в Сербию и Черногорию, затем ненадолго вернулась в Россию, чтобы закончить там свои дела, а в конце октября окончательно перебралась в Сербию, в город Нови-Сад в часе езды от Белграда. В столицу она приехала специально, чтобы поучаствовать в протестных акциях.

По словам Кати, она чувствует коллективную ответственность за то, что произошло 24 февраля. «Если бы мы не закрывали глаза на зверства, которые были до этого, если бы каждый россиянин, который был не согласен, протестовал или разговаривал с теми, кто находится под влиянием пропаганды, мир был бы другим», — говорит Катя. По ее мнению, многие россияне поддерживают политику Путина из-за влияния пропаганды и потому, что тяжело просто принять, когда твоя страна развязала войну. Поэтому Катя считает важным продолжать выходить на протесты, в том числе в Белграде, и не бояться заявлять о своей позиции.

Несмотря на свою жесткую антивоенную позицию, Катя выбрала для эмиграции Сербию и не считает минусом, что сербские власти пытаются соблюдать нейтралитет. «У Сербии долгая история дружбы с Россией. Как бы политики ни хотели помочь [Украине], нельзя просто взять и оборвать все связи за секунду», — объясняет Катя. Помимо этого, Сербия привлекает ее своей архитектурой и культурой. Недавно Катя нашла в Нови-Саде квартиру в долгосрочную аренду и теперь планирует делать ВНЖ и оставаться в Сербии.

Когда акция официально заканчивается, украинские флаги растворяются в городском пейзаже. На какое-то время в городе снова ничего не напоминает о войне. Только на стенах зданий видны следы молчаливой борьбы: «зеты», пацифики, желто-синие полоски, отметки, что сербы и русские — братья. Риторический вопрос «Это наша война?» превращается в патриотическое «Это наша Россия», а где-то между этими слоями — символ мира и замазанный украинский флаг.

Власть без позиции

Позиция Сербии по отношению к войне России с Украиной — самая неоднозначная из всех европейских государств. 

С одной стороны, правительство Сербии считает Украину дружественной страной. Белград неоднократно поставлял в Киев гуманитарную помощь — например, в январе 2022 года сообщалось об отправке энергетического оборудования. В интервью президент Сербии Александр Вучич заявлял, что считает Крым и Донбасс неотъемлемой частью Украины, что Сербия изначально не поддерживала военную агрессию России и что сам Вучич много месяцев не разговаривал с президентом России.

С другой стороны, в середине января российское агентство «РИА Новости» сообщило, что сербские военные прибыли в Запорожскую область для участия в военных действиях на стороне российского добровольческого батальона. Примерно в то же время в СМИ и группах в соцсетях, работающих на сербскую аудиторию (в частности, на балканском портале RT), стала появляться реклама ЧВК «Вагнер» с указанием зарплаты. В ответ на это Вучич заявил в интервью TV Happy, что участие граждан в конфликтах за границей противоречит законам Сербии. В другом интервью он добавил, что сербы, завербованные в ЧВК для участия в конфликте на территории Украины, будут арестованы по возвращении на родину.

Одновременно в Белграде подчеркивают, что Сербия «не хочет показывать враждебное отношение в отношении Российской Федерации». После начала войны власти страны не раз заявляли об отказе присоединяться к европейским санкциям против России. В начале марта 2023 года Вучич снова отметил, что руководству страны удалось избежать ввода санкций. 

и заявил, что официально Сербия оружие никому не отправляла; при этом в стране «много заводов оборонной промышленности» и боеприпасы «всегда оказываются где-то на поле боя или в зоне мирового кризиса».

Переехавшая жить в Сербию разработчица Катя считает, что российские эмигранты, как никто другой, должны понимать, что политики и обычные люди — это не одно и то же. «Я общалась с разными сербами, — рассказывает она. — Есть те, которым тяжело выбрать позицию. Они понимают, что Россия напала [на Украину]. Но с другой стороны, долгий период времени у России с Сербией были тесные связи, сербам сложно от этого отвернуться». 

При этом, по словам Кати, те сербы, которые поддерживают войну, могут обсуждать свою позицию с теми, кто против. Девушка считает: «Это и есть свободное общество. Люди могут придерживаться разных позиций, и это хорошо, так как в споре рождается истина». Она вспоминает, как встретила в Нови-Саде сербку с буквой «Z» на футболке. «К ней подошли русские — видимо, они подумали, что она из России. Они начали говорить с ней по-русски и спрашивать, почему она в такой футболке. В итоге все обсудили свои позиции и спокойно разошлись», — говорит Катя.

Студент-айтишник Костя согласен с тем, что сейчас в Сербии много людей, которые за Россию. 

а либеральные граждане поддерживают нас, русских эмигрантов, и антивоенное движение в целом. В сербском обществе повышается градус, власти должны принимать какие-то принципиальные решения. Но политики до последнего пытаются не вставать ни на ту, ни на другую сторону. Они дают возможность обществу формировать свою позицию и просто обеспечивают безопасность митингующих. Так и должна действовать нормальная власть», — считает он.

Одной ногой в Сербии

«Не то чтобы Вучич как-то сильно поддерживает Россию: его припирает НАТО, и президент не может заключать с Россией какие-то пакты, по которым он будет выгонять русских в Россию. И при этом он не может полностью подчиняться НАТО, потому что у него хорошие отношения с Россией. Ему вполне удается сидеть на двух стульях, и для всех как будто бы это очень комфортная политика», — так объясняет ситуацию в сербской политике Владимир. 

Владимир работает на российскую IT-компанию, которая занимается автоматизацией бизнес-процессов. Семь лет назад он вместе с партнером запускал ее с нуля как стартап, но еще в России большую часть времени работал удаленно и получал гонорар, будучи самозанятым. После объявления мобилизации Владимир решил переехать в Белград, билеты взял на ноябрь — компания была не против. Единственным условием было то, что он должен сам придумывать, как выводить деньги с российской карты.

С Владимиром и его девушкой Настей мы встречаемся в небольшом уютном ресторанчике с домашней кухней. Они шепотом обсуждают между собой меню и делают заказ на хорошем сербском. Владимир говорит, что сербские слова учатся легко, большинство из них звучит знакомо. «Я сам не люблю, когда в какой-то стране иностранец начинает громко говорить на своем языке. Я стараюсь говорить потише: зачем всем слышать, что я иностранец, и дожидаться какой-то реакции?» — рассуждает Владимир. Наверное, поэтому он и его девушка практически не сталкивалась с особенным отношением к себе как к россиянам.

Сначала они сняли временное жилье на месяц, потом за две недели нашли квартиру в долгосрочную аренду. «Мы общались с нашим хозяином квартиры — он не особо поддерживает ни местную власть, ни Путина, — рассказывает Владимир. — Когда мы только искали жилье, одна из владелиц сказала, что [то, что делает Россия на территории Украины,] — это, очевидно, война и это никому не надо. Она сказала, что понимает, почему мы здесь. Старшее поколение относится к нам очень хорошо — мне кажется, они поддерживают скорее россиян, чем непосредственно действия Путина».

Сербию Владимир выбрал также из-за близости с российской культурой. «А куда? Турция, Узбекистан, Казахстан — это всё совершенно другая культура, другой язык», — объясняет он. У Владимира и Насти есть возможность жить в Европе, но тогда у них не получалось бы делать сбережения. В Сербии ребятам комфортно: цены в Белграде, по ощущениям, ниже, чем в Москве. 

В основном пара общается с русскоязычными эмигрантами — в Белграде живет семь их знакомых, в одном большом доме. Двое из них — тоже айтишники и работают на российские компании, сейчас эти люди в процессе оформления ВНЖ. Но Владимир с легализацией пока не торопится и раз в месяц ездит на визаран в Боснию. Он с удовольствием описывает такие поездки: как он берет машину напрокат, два часа едет до границы, разговаривая с друзьями, на территории Боснии ест вкусный дешевый стейк и возвращается обратно. «Чтобы получить ВНЖ, нужно либо покупать недвижимость, либо открывать компанию. И то, и другое неоправданно дорого, тем более с текущим курсом [рубля], — объясняет он. — Дешевле ездить на визаран».

«Очевидно, что война не может продолжаться бесконечно долго. В августе у нас истекает аренда, и будет видно, что поменялось в мире. В России пока ничего не слышно, и это всегда жутко. Если случится что-то действительно страшное, может быть, придется подаваться на политическое убежище в другой стране. Или оставаться в Сербии. Или искать другую страну, где, возможно, легче легализоваться. До августа мой план — сидеть спокойно, наслаждаться вкусной дешевой едой и сербским гостеприимством».

Правый «сербский мир»

С 2008 года Сербия разделяла с Россией позицию о непризнании независимости Косово. Опрос 2020 года показал, что почти половина (48%) сербских граждан выступают за возвращение Косово в состав Сербии на правах широкой автономии. Однако в январе 2023 года в Белград приезжала делегация из США и ЕС, чтобы склонить Вучича к новым переговорам вокруг статуса этих территорий. 27 февраля был опубликован проект соглашения между властями Сербии и Косово, согласно которому Белград отказывается препятствовать вступлению Косово в любые международные организации, включая ООН. При этом Сербия оставляет за собой право финансировать национальные общины в Косово, защищать сербскую культуру и религию на территории региона. Фактически это приблизит момент признания Косово в качестве независимого государства, что должно снизить заинтересованность Белграда в союзе с Россией.

На следующем раунде переговоров 19 марта Сербия и Косово согласовали предложенный западными странами план. Вучич аккуратно заявил о поддержке Белградом соглашения: «Мы договорились по некоторым пунктам, но не по всем. Это не окончательная сделка». В Косово заняли схожую позицию. ЕС в лице главы МИД Евросоюза Жозепа Борреля приветствовал сделку, подчеркнув, что европейское будущее и для Сербии, и для Косово напрямую связано с тем, будет ли согласованный сторонами план реализован. 

При этом в Сербии существуют праворадикальные партии и движения, идеология которых полностью расходится с политикой Вучича. В середине февраля в Белграде прошли митинги сербских националистов и пророссийских активистов. Они требовали от властей отказаться от переговоров по Косово и грозили массовыми беспорядками в случае, если правительство примет разработанный план. На антиправительственной акции задержали троих человек, в том числе лидера крайне правой организации «Народный патруль» Дамьяна Кнежевича, который не отрицает своих связей с ЧВК «Вагнер». «Народный патруль» выступает против вхождения Сербии в ЕС и открыто выражает антимигрантские настроения. В частности, «Народный патруль» угрожал в своем телеграм-канале эмигрировавшим российским либералам.

В конце января в одном из спальных районов Белграда избили российского эмигранта Илью Зернова, участника Российского демократического общества (РДО) — антивоенного НКО, зарегистрированного в Сербии российскими эмигрантами. В момент нападения Илья Зернов пытался закрасить надпись «Украине — смерть» рядом с муралом, посвященным ЧВК «Вагнер». В одном из нападавших Илья узнал председателя партии «Сербские правые» Мишу Вацича, который ранее сравнивал вопрос по Косово с присоединением Крыма, заявлял, что сербы должны создавать «сербский мир» так же, как Россия «освобождает русский мир» путем «денацификации и демилитаризации» Украины. Год назад Вацич баллотировался в президенты Сербии со словами, что он — единственный кандидат, который не будет сохранять нейтралитет, а полностью поддержит Россию, и повез подписи в Центризбирком на машине с российским флагом и буквой «Z».

«Сербские правые» вместе с Радикальной партией и партией «Двери» повлияли и на отмену концерта «Ляписа Трубецкого», который должен был состояться в Белграде 12 февраля. Музыканты собирались пожертвовать вырученные деньги в поддержку Украины. Организаторы заявили, что планировали провести концерт, несмотря на политическое давление и угрозы физической расправы, однако решающим фактором стали проблемы с визами артистов, часть которых является гражданами Эстонии. Накануне антивоенных акций, приуроченных к годовщине войны в Украине, все три праворадикальные партии заявляли, что «выступают против любых антироссийских действий», утверждая, что либерально настроенные эмигранты противоречат интересам Сербии.

Самый европейский вариант

The Wall Street Journal пишет, что с февраля по октябрь 2022 года в Сербию прибыли от 50 до 100 тысяч российских айтишников, предпринимателей, ученых и деятелей искусства, — страна стала самым популярным направлением для сотрудников IT-компаний и высококвалифицированных специалистов. 

Около 700 фирм с российскими корнями открыли свои филиалы в Сербии. В частности, крупный разработчик программного обеспечения Luxoft Inc. и разработчик компьютерных игр Wargaming перевели часть сотрудников в Сербию — они смогли получить в стране разрешение на работу и вид на жительство. Яндекс тоже арендовал в Белграде офис, рассчитанный на 700 человек. Еще около 1,5 тысяч россиян зарегистрировали в стране новые компании — это в том числе дает право на ВНЖ. 

Одним из таких перевезенных в Сербию сотрудников крупной IT-компании стал разработчик Александр. Мы встречаемся в небольшой кофейне в центре Белграда, куда он часто приходит работать. В России Александр жил в небольшом городе. Он вспоминает: «Когда началась война, стало понятно, что придется куда-то уезжать: очень много иностранных заказчиков постепенно начали закрывать свой бизнес в России. В итоге была паника, какие-то звонки ночью от менеджеров — они говорили, что есть чартер в Узбекистан через 6 часов, приезжай… А мне 12 часов ехать до Москвы, до Питера столько же, поэтому для меня это был не вариант». 

Тогда Александр взял прямой билет до Белграда на середину марта. Он объясняет выбор страны так: «Как вариант для жизни была Турция, но я не хочу ехать в другую диктатуру. Про страны Центральной Азии просто ничего не знаю. В Грузии я бы жил, но я туда не ездил даже туристом из-за 2008 года. 

Сербия была самым европейским вариантом».

Компания компенсировала айтишнику затраты на билеты и помогла снять квартиру на Airbnb на первое время, а также получить ВНЖ (оформление заняло примерно месяц). «Когда я только сюда приехал, по-сербски я совсем ничего не понимал, говорил по-английски, — рассказывает он. — Иногда сербы меня спрашивали, откуда я. На ответ, что я из России, мне говорили «брат», это как будто какой-то рефлекс».

За месяц Александр нашел постоянное жилье — когда знакомился с владельцем, тот сказал, что «Тито (Иосип Броз Тито — лидер Югославии с 1945 по 1980 год. — Прим. ред.) был замечательный вождь, Путин, наверное, тоже хороший». Вспоминал, что в школе учил русский и пел «Катюшу». Но, несмотря на любовь к России, через полгода после заселения Александра владелец поднял стоимость аренды с 600 евро до почти 1500. В итоге сговорились на 900 (за семь месяцев с начала войны стоимость аренды квартир в Белграде и Нови-Саде выросла минимум на 20%, а в отдельных случаях — до 100%; квартиры в хороших районах стали стоить 700–1000 евро в месяц. — Прим. авт.), но несколько месяцев назад эмигрант всё же поменял съемную квартиру.

Александр знает о существовании в Сербии пророссийски настроенных сил, но считает, что степень их влияния переоценена. «Здесь есть странные ультраправые ребята, которые рисуют на стенах граффити с изображениями и именами всяких военных преступников (в частности, Ратко Младича). Но если прогуляться по Белграду, это абсолютно европейский город. Люди в целом здесь тоже европейские», — говорит он.

Так же, как и Александр, в Сербию переехали несколько сотен его коллег — компания открыла офисы и в Белграде, и в Нови-Саде. Глобально после эмиграции в работе Александра ничего не поменялось: он продолжает работать удаленно и взаимодействовать с сотрудниками из Польши и Чехии. Своих сербских коллег Александр встречает, только когда приходит в офис подписывать документы, или же на курсах сербского. В свободное время молодой человек в основном общается с русскоязычными эмигрантами.

Но остаться жить в Белграде Александр планирует только в том случае, если Сербия введет санкции против России и признает Косово. Он подчеркивает: «Если здесь будет [усиливаться] какая-то пророссийская история, я поеду дальше. Может быть, конечно, с принятием санкций меня отсюда погонят, но если эти две вещи будут, то это какой-то поворот в сторону Европы».

Это напоминает историю знаменитого мурала с Владимиром Путиным, который появился на углу дома недалеко от Музея Теслы вскоре после 24 февраля прошлого года. Пока одни пририсовывали российскому президенту кровавые глаза, другие закрашивали и рисовали обычные глаза заново. Вместо надписи «брат» славянской вязью в какой-то момент на мурале появилась фраза «Нет войне». 

Но к марту замазали и Путина, и «Нет войне», и сербский и российский флаги на фоне. Осталось что-то вроде «белого-синего-белого» российского оппозиционного влага, если бы не кусочек красного в верхнем правом углу. Кажется, именно такое положение дел устраивает все силы и в сербском обществе, и в сербской политике.