Сталинтинка! Вместо любви

Ресталинизация не по любви

На День святого Валентина детский омбудсмен Татарстана Татьяна Волынец опубликовала в своем телеграм-канале «сталинтинку» (через день пост был удален. — Прим. ред.). На открытке в сердечке из красных роз — фрагмент знаменитой картины 1938 года советского соцреалиста Александра Герасимова, известной в народе как «Два вождя после дождя». Вожди советского государства — Сталин и Ворошилов — идут к Кремлю на фоне серого неба, тревожно вглядываясь вдаль.

В подписи под сталинтинкой Волынец напомнила, что 14 февраля 1943 года войска Юго-Западного фронта освободили Ворошиловград (Луганск). «Сегодня есть нормальный праздник, а не какой-то Валентин», — пишет детский омбудсмен с укором, вероятно, в адрес легкомысленной молодежи, которая обменивается на праздник открытками и подарками. По явному замыслу автора «скрепная» сталинтинка является вызовом бессмысленному и вредному культурному импорту с Запада.

День святого Валентина — это, действительно, одна из новых международных дат в российском календаре, которая с радостью была включена населением в обойму других идущих следом советских «гендерных» праздников — 23 февраля и 8 марта. Для большинства россиян это просто новый повод для веселья и возможность выразить свои чувства, сделать что-то приятное любимым и близким.

Но пришедший из-за границы праздник в этом году столкнулся с особенным неприятием со стороны властей. Народному, хотя и сильно коммерциализированному празднику любви государство противопоставляет праздник смерти. На сталинтинке фигуры прошлого тяжелой поступью входят в сегодняшний день, напоминая о репрессиях и двух войнах — прежней и нынешней.

Ближе к насилию и подавлению

Эстетико-политическая акция Волынец представлена в манере, которая стала привычной для российского государства и его пропагандистов. Эстетика властного троллинга, демонстративного переворачивания нормы укоренилась в российской практике задолго до трансформации невинных валентинок.

Достаточно вспомнить эпизод, появившийся на российском госТВ еще до войны, когда ведущий принес в студию для назначенного оппонента ведро с дерьмом. Другой широко разошедшийся в медиа случай, произошедший уже после 24 февраля: журналист госканала Антон Красовский предложил для перевоспитания «топить» и «жечь» украинских детей, выступающих против России.

И хотя за это высказывание Красовский поплатился своим рабочим местом, все эти примеры показывают, что живому народному веселью власть противопоставляет эстетику карнавала смерти, ожидая, что население будет испытывать радость от практик насилия и подавления.

Проблема с Днем святого Валентина или Хэллоуином — еще одним полюбившимся новым поколениям россиян праздником — состоит еще и в том, что они отражают открытость мира, свободное течение идей, культурных практик и ритуалов. Недавнее увольнение директора Третьяковской галереи Зельфиры Трегуловой, человека, вполне лояльного власти, но пытавшегося вписать российскую выставочную культуру в мировой художественный процесс, — вполне закономерный шаг в общей политике закрытия границ и «ре-территориализации» страны.

Более того, на днях Госдума приняла закон о защите русского языка от заимствований, еще дальше продвигая страну по пути культурной изоляции. Снова, как при сталинской борьбе с космополитизмом, будут запрещать иностранные слова, подменять тротуар «топталищем», гандбол — «ручным мячом», а французские булки переименовывать в городские.

Тоска по ГУЛАГу

Представление о том, что всё новое — это угроза старому, что все проблемы настоящего возникли из-за того, что было утрачено что-то значительное и что величие страны вернется, только когда эта утрата будет восполнена, питает глубоко реакционную политику властей. Власть испытывает ностальгию по прошлому, но прошлому весьма особому. Оглядываясь назад, Кремль вспоминает не об идеалах прогресса, связанных с советским модернистским проектом (развитие науки, образования, медицины, культуры), а о войне и ГУЛАГе. При этом сама тоска по прошлому выражается через постмодернистские симулякры, наборы мертвых штампов, в которые лишь эстетика насилия вдыхает хоть какую-то энергию.

На юбилее Сталинградской битвы, на празднике, который предсказуемо был посвящен воспеванию прежнего величия, а не размышлениям о трагедии и антигуманности любых войн, Путин тоже обратился к такому набору симулякров: «Невероятно, но факт: нам снова угрожают немецкими танками «Леопард», на боку которых кресты. И вновь собираются воевать с Россией на земле Украины руками последышей Гитлера, руками бандеровцев».

И танки «Леопард», не выпускавшиеся немецкой промышленностью во время Второй мировой войны (в 1942 году был разработан только прототип легкого танка VK 16.02 Leopard, но в производство он запущен не был. — Прим. ред.), и последыши Гитлера, и бандеровцы — всё это лишь плоды воображения Путина и его пропагандистов. Но тоска по прошлому, опора на его мифы и символы, жажда восстановить когда-то самодостаточную великую страну в условиях открытого глобального мира лежит в основе реваншистской политики Кремля, поддерживаемой представителями старшего поколения.

Зомби-политика

Теперь в прошлое загоняется и молодежь. На днях в СМИ вновь появилась Яна Лантратова, первый зампред Госдумы по просвещению, известная тем, что она в свое время практически собственноручно создала моральную панику по поводу несуществующего молодежного криминального движения АУЕ (якобы распространенная среди молодого поколения криминальная субкультура, объединенная лозунгом «арестантский уклад един». — Прим. ред.). Теперь Лантратова в рамках новой патриотической повестки предлагает вернуть нагрудные значки на школьную форму. В ее представлении значки станут «атрибутом патриотизма, высоких моральных принципов, как было в Советском Союзе», когда дети с гордостью носили значки не только в школе, но и дома.

Это утверждение Лантратовой, которой самой было четыре года в момент распада СССР, никак не соответствует действительности. Дома да и в большинстве своем в школе дети значки не носили.

В фильмах Джорджа Ромеро о зомби по миру бродит нежить, потерянная для жизни и не испытывающая ничего, кроме злости и зависти по отношению к живым. При возможности они превращают жизнь живых в кровавую мясорубку.

Российская верхушка, как мертвые зомби, живущие прошлым и ненавидящие тех, кто это прошлое у них, как им кажется, отнял, запихивает в эту мясорубку свое население, посылая его на войну. А теперь политические зомби пытаются дотянуться и до повседневной жизни молодежи, желающей жить, развиваться, любить друг друга. То, что в этой зомби-политике принимают активное участие детские омбудсмены и депутаты, отвечающие за просвещение молодежи, столь же иронично, сколь и тревожно.