Война Навального

«Популярная политика»

— Добрый вечер друзья, вы включили канал «Популярная политика». Главная политическая кнопка, место, где говорят правду о российской политике и называют вещи своими именами. Мы говорим о войне и преступлениях Владимира Путина, — на камеру говорит молодой человек в черном пиджаке и голубой рубашке.

Это сотрудник Фонда борьбы с коррупцией (ФБК) Руслан Шаведдинов, в прошлом год отслуживший на Новой Земле, куда его незаконно вывезли силовики в декабре 2019 года. Рядом с ним сидит другой соратник Навального — расследователь Георгий Албуров. Ближайшие полтора часа они будут обсуждать последние новости: массированные ракетные удары по городам Украины, падение украинской ракеты на территории Беларуси и объявление в розыск МВД журналиста-расследователя Христо Грозева, массовые обыски у журналистов и депутатов в России. Как водится, к их разговору подключатся гости: мундеп Сергей Цукасов, журналист Майкл Наки, юрист Марк Фейгин. Все это в рамках прямой трансляции YouTube-канала «Популярная политика» — пожалуй, самого известного проекта команды Навального, запущенного после начала войны. Здесь такие эфиры проводят каждый день.

По словам директора Фонда борьбы с коррупцией Ивана Жданова, о создании собственного медиа они задумывались давно, а с названием «Популярная политика» еще в 2014 году пытались выпускать газету в духе «политического таблоида». Несмотря на то, что у политиков уже был канал «Навальный LIVE» со своей программной сеткой, в ФБК планировали сделать скорее журналистский проект, рассчитанный на более широкую аудиторию, не так сильно вовлеченную в их политические процессы, говорит Жданов.

Ведущими стали сотрудники ФБК, экс-координаторы штабов и журналисты независимых СМИ: Руслан Шаведдинов, Иван Жданов, Кира Ярмыш, Мария Певчих, Дмитрий Низовцев и бывший журналист «Эха Москвы» Майкл Наки.

— Скоро у вас на воле будет такой же доступ к информации, как у меня в тюрьме. То есть никакой. «Эхо» закрыто, «Дождь» закрыт. Всех блокируют, даже ты если обвешался с ног до головы плашками «иностранный агент», — такими словами анонсировал новое неподцензурное медиа Алексей Навальный из колонии.

Запуск прошел успешно, и первые выпуски быстро стали набирать сотни тысяч, а порой и миллионы просмотров (сейчас на видео чаще приходят от десяти до 400 тысяч человек). На канале выходят несколько программ: ежедневные новости; «Военное положение» (в этой программе приводится еженедельная итоговая сводка по боевым действиям); «Зомбоящик» с бывшим журналистом «Дождя» Ильей Шепелиным (фактически это обзор «креатива» российской пропаганды). Регулярный жанр: интервью о войне с Украиной, внутренней политике и экономике России. Гостями чаще всего становятся эксперты — экономисты Сергей Гуриев и Максим Миронов, военный аналитик Юрий Федоров, публицист Дмитрий Быков — и публичные лица Украины: советники руководителя Офиса президента Владимира Зеленского Алексей Арестович и Михаил Подоляк.

— Эффект от канала получился за весь этот год достаточно сильным, мы создали крупное медиа фактически с нуля, — оценивает шоу Жданов. — У нас есть постоянные зрители, многие из них даже не знают, что мы до этого занимались политической деятельностью. К примеру, меня могут узнать на улице, подойти и сказать: «О, это вы ведущий «Популярной политики»», хотя я даже не являюсь журналистом. Появилась совершенно новая аудитория. В последнем месяце у нас было 11,5 миллионов уникальных зрителей. Канал продолжает расти, за ноябрь на него подписались 30 тысяч человек. Летом число уникальных зрителей доходило до 10 миллионов.

Как полагает политолог Аббас Галлямов, изначально целевая аудитория «Популярной политики» все также оставалась для оппозиции традиционной — городской средний класс и «элиты». Но после начала мобилизации к зрителям присоединились и люди, лояльные к власти.

— Для лоялистов «Популярная политика» стала чем-то личным, касающимся и их, и их близких. Появился запрос на правдивую информацию, — объясняет политолог. — Конечно, многие из них и раньше думали, что власти что-то недоговаривают, но, пока война для них была только шоу, которое показывают по телевизору, а они на него смотрят с дивана, это не было важно. После мобилизации война стала фактором их личной жизни, и они бросились в интернет смотреть, какая она в реальности. Конечно, сторонники власти вряд ли будут смотреть команду Навального, но колеблющиеся граждане могут.

Осенью стало известно, что ведущих программы из-за рассказов о преступления российской армии массово обвинили по статьям о «фейках» про российскую армию и «оправдании терроризма». Под прицел Следственного комитета попали Леонид Волков, Любовь Соболь, Дмитрий Низовцев и другие. Но политиков, для которых репрессии со стороны России далеко не новость (собственно, поэтому они и работают из эмиграции), это не останавливает. Помимо «Популярной политики» они продолжают развивать канал «Навальный Live», а также регулярно выпускают расследования. Не так давно командой Навального было выпущено антикоррупционное расследование о Тимуре Иванове, заместителе министра обороны России Сергея Шойгу, а еще раньше — расследование о генерале российской армии Сергее Суровикине.

При этом политолог Иван Преображенский считает, что сильная медиаактивизация сторонников Навального скорее мешает их позиционированию как политическому движению. Весь проект «Популярная политика» безусловно является антивоенным, но он стоит далеко не в авангарде пацифистских проектов российской оппозиции (а именно на этот запрос реакция политических движений должна быть наиболее значимой). Кроме того, концентрация на медиа отдаляет их от реальных политических действий. Но это проблема не только военного времени: как замечает Преображенский, она развивается с тех пор, как Алексей Навальный оказался в колонии.

«Список 6000»

Развитие медиа — не единственное, чем в последний год занималась команда Навального. Как рассказывает Иван Жданов, соратники политика работают по трем направлениям: информационному, международному и внутреннему (к нему относятся российские проекты, для которых необходима полевая работа, например, расследования). Такое распределение установилось полтора года назад. Своей важнейшей задачей на международном направлении политики считают включение российских олигархов, чиновников, политиков, силовиков в санкционные листы.

К санкциям против российской элиты Алексей Навальный призывал еще в 2015 году, а в 2021-м Фонд борьбы с коррупцией опубликовал свой первый подобный санкционный список — в него вошли 35 миллиардеров и силовиков, а также люди, которые непосредственно участвовали в преследовании Навального. 

Весной 2022 года соратники политика пошли дальше и опубликовали список из 6000 «коррупционеров и разжигателей войны», которые сделали возможным российскую агрессию на территории Украины. Политики разделили список на 16 категорий, в которые вошли «организаторы войны» (члены Совета Безопасности, а также военнослужащие и пособники российской оккупации; здесь же Владимир Путин), «пропагандисты», «коррупционеры», «ключевые силовики», «главы регионов», «функционеры «Единой России»» и другие. Работа над документом все еще ведется, и сейчас в нем уже 6793 фамилии.

— После вторжения к нам стало приходить очень много запросов: «Скажите, кого вы считаете главным в окружении Путина?»; «Скажите, кого вы считаете ответственным за войну?»; «Как все это работает?», — рассказывает Жданов. — Мы почувствовали свою экспертную значимость в вопросе о том, как устроена российская власть, и решили, что будет правильно дать свои рекомендации по внесению [некоторых политических фигур] в санкционные списки, потому что часто [страны] вносят туда людей, которые не имеют особого влияния на российскую политику.

Жданов добавляет, что формирование списка — лишь часть работы. Против топовых чиновников Anti-Corruption Foundation собирает пакет доказательств их вины. Важность поставленных задач, по словам директора ФБК, даже объяснять не нужно: «Люди, ответственные за войну, с одной стороны, должны понести наказание, с другой стороны, должны увидеть, что они могут потерять, если будут на стороне Путина». При этом к списку уже возникали вопросы: к примеру, летом политики исключили из списка основателей компании NtechLab Артема Кухаренко и Александра Кабакова, которые занимались московской системой распознавания лиц. Как уверял Леонид Волков, для этого они сумели «тщательно раскаяться».

Несмотря на масштаб проделанной работы, претворение в жизнь желаемой санкционной политики идет не слишком быстрыми темпами. В мае Леонид Волков встречался с верховным представителем Евросоюза по иностранным делам и политике безопасности Жозепом Боррелем и депутатом Европарламента Ги Верхофстадтом для обсуждения «списка 6000», после чего Европарламент большинством голосов поддержал резолюцию, в которой странам ЕС рекомендовали учитывать предложения ФБК по санкционной политике. Тогда же политики встретились с членами Конгресса США в Вашингтоне по этому же вопросу. Однако были ли введены санкции именно по рекомендациям сторонников Навального и против кого публично — до сих пор неизвестно. Жданов уверяет, что такие люди действительно есть, но их количество и имена он назвать не может.

— В последнем обновлении Евросоюза (девятый пакет санкций был принят 16 декабря — прим. ред.) было очень много людей, в том числе губернаторов, которые, хотелось бы верить, были туда внесены именно по нашей рекомендации, — говорит директор ФБК.

Аббас Галлямов позитивно оценивает идею ФБК с требованием введений санкций — «сторонникам оппозиции такие проекты нравятся». К тому же, для правительств западных стран Навальный — хороший ориентир. Однако политолог замечает, что в таком списке не должно быть случайных людей. ФБК же, по его мнению, зачастую записывают в свой список людей исключительно по формальным критериям, включая туда тех, кто точно выступает против войны.

С этим во многом согласен Иван Преображенский: он указывает на размеры списка, — слишком большой для точечных санкций. По словам политолога, любой политик понимает, что никто такой список администрировать не сможет. При этом в начале войны, по мнению Преображенского, в лоббировании санкционной политики был смысл: команда Алексея Навального заняла по этому вопросу достаточно жесткую позицию по сравнению с другими российскими оппозиционерами. ФБК добавлял в список даже спорные фигуры, показывая свою жесткость в отношении сотрудничающих с российских режимом. Однако публичная концентрация на «списке 6000», как и в случае с медиа работой, стала слабостью ФБК, добавляет Преображенский: за ним совсем не было видно антивоенных инициатив, например, проектов по помощи украинским беженцам.

Сопротивление внутри России

Проблемой команды Навального политологи также считают низкую работу над сопротивлением внутри России. Так, несмотря на то, что в самом начале марта Алексей Навальный из Владимирской колонии призвал россиян выходить на ежедневные акции протеста против вторжения России в Украину, а призывы к акциям звучали и со стримов «Популярной политики», возглавить уличное антивоенное сопротивление в начале им явно не удалось — куда больше были заметны призывы движения «Весна» (в начале декабря российские власти признали их экстремистской организацией).

Как замечает Аббас Галлямов, после начала войны сторонники Навального в медиаповестке значительно потерялись, особенно если сравнивать с 2021-годом, когда они ее буквально возглавляли. По словам политолога, произошло это по объективным причинам: во время войны главными врагами Путина стали уже не они, а Вооруженные силы Украины. Судьба режима решается на поле боя.

— Поскольку они все равно остаются моральными лидерами российской оппозиции как люди, которые на протяжении долгих лет были наиболее жесткими последовательными врагами власти, в какой-то момент, когда в стране начнется настоящий, серьезный протест, они смогут вернуть себе лидерство автоматически, — рассуждает Галлямов. — Их недавнее заявление о том, что они возобновляют работу штабов через даркнет, если этот план реализуется, станет большим шагом вперед — если они привнесут координацию в неорганизованную сейчас деятельность несогласных с режимом.

О том, что команда Навального собирается возобновить работу своих штабов по всей России, стало известно в октябре этого года (их работу прекратили еще в 2021 из-за рисков уголовных дел об экстремистской организации. — прим. ред.). Политики начали восстанавливать сеть контактов и предлагали желающим присоединиться к работе штабов заполнить анкету, указав регион, который они хорошо знают или в котором находятся. Звали всех: «художников, юристов, хакеров или просто людей, готовых разносить листовки».

В конце декабря в проекте появились обновления. Как сообщил Иван Жданов, на предложение сторонников Навального откликнулись более тринадцати тысяч человек. Для координации их работы ФБК разработал в даркнете платформу (сайт зарегистрирован на домене onion, который работает только через браузер Tor), подключиться к ней можно по одноразовым логину и паролю, который должен прийти заполнившим анкету. После регистрации участники такого партизанского штаба смогут общаться в чате с координаторами (с ними проводили собеседования) и видеть список задач, которые необходимо (но не обязательно) выполнить.

Как рассказывает Жданов, поздний запуск проекта, на десятый месяц войны, связан с тем, что риски для людей, находящихся в России, очень изменились. В ФБК привыкли для общения со своими сторонниками использовать базы электронных почт, но сейчас такое взаимодействие стало очень уязвимым, особенно если учесть, что государство «очень сильно прокачалось в отслеживании трафика».

— После того, как начали проводить мобилизацию, даже по опросам стало ясно, что многие люди находятся в состоянии паники, хотят что-то делать. Есть запрос на какую-то координацию. Мы начали думать, что с этим делать и дошли до того, что придумали безопасную штуку. Внутри этой системы будут люди с разным уровнем рисков, — говорит директор ФБК.

Сотрудничать и объединяться с другими организациями, которые уже работают «на земле», (к примеру, с Феминистским антивоенным сопротивлением), в ФБК не считают эффективным и выступают скорее за «здоровую» конкуренцию.

Протест из-за решетки

Сам Алексей Навальный активно участвовать в сопротивлении сейчас не может по объективным причинам: с 2021 года он находится в колонии после того как суд, по ходатайству ФСИН, заменил его условный срок по делу «Ив Роше» на реальный. С тех пор количество уголовных дел против политика только продолжает увеличиваться (сейчас против политика открыто шесть уголовных дел), а предполагаемые сроки его содержания под стражей — только увеличиваться. Уже после начала войны, 22 марта Лефортовский суд Москвы на выездном заседании в колонии №2 в Покрове Владимирской области приговорил Навального к девяти годам колонии строгого режима, признав его виновным в особо крупном мошенничестве при сборе пожертвований от сторонников и неуважении к суду при рассмотрении дела о клевете на ветерана. После этого политика отправили в колонию строгого режима — ИК-6, которая находится в поселке Мелехово и славится пытками заключенных. Условия содержания политика там постоянно ухудшают: его то и дело отправляют в штрафной изолятор, а свидания с адвокатами усложняют до невозможности.

Несмотря на это, в августе соратник Навального и президент Anti-Corruption Foundation Леонид Волков рассказывал в интервью «Новой-Европа», что команда политика все еще находится с ним в тесном контакте. На стратегическом уровне он буквально руководит всей работой ФБК и все проекты, которые они осуществляют, — либо реализация его идей, либо Навальный лично их утверждает.

Для людей, не связанных с ФБК, голосом Алексея Навального в последний год стал его инстаграм. Все это время Навальный продолжает высказываться против войны: 

24 февраля на его странице появилась видеозапись, сделанная на судебном заседании в исправительной колонии №2 в Покрове по уголовному делу о мошенничестве в особо крупном размере. В своем выступлении Навальный назвал людей, которые развязали войну, бандитами и ворами, а основной целью боевых действий — отвлечение россиян от их реальных проблем.

— У меня нет никаких других способов коммуникации с внешним миром, тем не менее, я для протокола замечу и прошу отразить, — это и есть мое ходатайство, поскольку это единственный мой способ обращения к суду и к миру, что я против этой войны. Я считаю, что эта война, которая сейчас идет фактически между Россией и Украиной, развязана для того, чтобы отвлечь граждан России от проблем, которые есть внутри страны: от деградации экономики, обеднения населения. Эта война приведет только к огромному количеству жертв с обеих сторон, к разрушенным судьбам и продолжению обнищания граждан России, — заявил Навальный в суде.

2 и 11 марта политик призывал выйти на всероссийские антивоенные акции протеста, 5 марта — высказался против военной цензуры, а в апреле комментировал убийства мирных жителей российскими военными в Буче.

Бесследно такое сопротивление для политика не проходит: после перевода в колонию строго режима его начали постоянно отправлять на сутки в штрафной изолятор (важным триггером для первой отправки стал также рассказ Навального о создании профсоюза «Промзона»). Как рассказывала создательница «Руси сидящей», правозащитница Ольга Романова, в интервью «Новой газете Европа», штрафной изолятор в строгом режиме — это одиночная камера, куда переводят заключенного, дают ему новую форму, подвергают досмотру. Условия там сравнимы с пыточными: в течение дня человек не может делать фактически ничего, кроме как сидеть на табуретке, прикрученной к полу. Общение с другими заключенными запрещено, передачки тоже.

В первый раз о том, что Алексей Навальный оказался в ШИЗО, стало известно 15 августа, уже 24 августа он попал в штрафной изолятор второй раз, а 7 сентября — в третий. Но политика это не остановило: осенью Навальный снова высказывался на суде и говорил о начавшейся мобилизации.

— Я постоянно сижу в ШИЗО. Никто не скрывает политического контекста вокруг этой ситуации, — заявил Навальный. — Чтобы иметь и защитить свое право выступить против преступной мобилизации, из-за которой десятки тысяч семей лишатся сына, брата, отца, право выступить против того, чтобы сотни тысяч наших людей отправляли убивать невиновных таких же людей, я посижу в ШИЗО, и вы мне рот не заткнете. Это преступление против моей страны. Я молчать не буду, и, надеюсь, все, кто меня слышит, тоже молчать не будут. Потому что то, что происходит сейчас, гораздо страшнее, чем любые сутки в ШИЗО. Это вовлечение сотен тысяч людей в преступление, которое делает Путин.

Новые сутки в изоляторе каждый раз это отражаются на здоровье Навального. Как рассказывает сам политик, у него начала сильно болеть спина (при этом доступ к медкарте он получить не может, как и не может узнать, какое лекарство на самом деле ему колют), а после каждых 10 суток в ШИЗО Навальный теряет по 3,5. килограмма. С августа политик провел в штрафном изоляторе 85 дней.

Политологи уверены, что сейчас невозможно оценить, что было бы эффективнее: чтобы Алексей Навальный был на свободе или чтобы он сидел. В том числе заключение Навального невозможно оценить в контексте войны. Да и, как полагает Аббас Галлямов, сейчас значения это особого и не имеет: «Зря он сидел или нет, мы сможем оценить только после того, как в России начнется настоящая революция»:

— Пока можно рассуждать. Допустим, находись он сейчас на свободе, то сидел бы в эмиграции и был бы как [политик Геннадий] Гудков, или [бизнесмен Михаил] Ходорковский. А сейчас Навальный сидит в тюрьме и создает себе политический капитал, так как он становится оппозиционером, который лично пострадал от режима. Он становится российским Нельсоном Манделой, у него появляется дополнительный инструмент, который сможет притянуть к нему электорат. Его становится по-человечески жалко. Мир знает примеры, когда революции делались из эмиграции, но точно также он знает примеры, когда революции начинались из тюрем. Как оно будет на самом деле — еще посмотрим.