«Поставь свечку за упокой мужа и иди отсюда на хер» 

28-летний бетонщик из Новоалтайска Владислав Калиниченко приехал в Москву в командировку полтора месяца назад, в столице он собирался пробыть до середины ноября. Однако в планы Калиниченко вмешалась мобилизация: 13 октября в хостел, где мужчина жил со своими коллегами, пришли сотрудники полиции — как они сами сказали, «для поиска уклонистов».

— Пришла полиция, чтобы проверить документы. Взяли наши паспорта и не отдали. Сказали: «Внизу заберете у представителей военкомата». Мы спустились на первый этаж, они нас посадили в газельку полицейскую, где прямо при нас с наших паспортов в чистую повестку вписывали данные. Мы, как были, вышли в шортах. Они сказали: «Ну, идите одевайтесь, поедем сейчас в военкомат», — вспоминает мужчина.

Владислава и его соседа по комнате повезли в Царицынский военкомат. На месте, по словам мужчины, не стали проводить медкомиссию должным образом, а сразу оформили документы о том, что они годны к военной службе.

— Мы им говорили, что мы не местные, что мы приехали сюда в командировку, что мы прикреплены к своим городам и повестки нам должны прийти туда,— говорит Владислав. — Но они никак на это не реагировали.

У мужчины не было с собой военного билета, он оставил его дома в Новоалтайске. Однако для царицынского военного комиссара Виктора Кузнецова это не стало проблемой: он прямо на месте, в обход всех правовых процедур, выписал Владиславу новый военный билет. 

В тот же день в военкомат по повестке пришел 33-летний инженер из Москвы Игорь Жаданов. По ВУС он матрос-кабельщик, который, к тому же, в связи с ментальными особенностями даже во время службы в армии ни разу не держал в руках оружие. Повестку мужчине принесли на работу.

— Он как законопослушный гражданин забрал эту повестку, это было 13 октября, — рассказывает жена Игоря Дарья. — К 9 утра того же дня пришел в Царицынский военкомат. Там он сказал, что у него жена — инвалид по опорно-двигательному аппарату, сказал, что у него самого врожденный порок сердца и что у него военно-учетная специальность — матрос-кабельщик. Лично военкому Кузнецову он всё это сказал, ведь столько всяких предпосылок к тому, чтобы оставить его до следующей волны, когда потребуется его специальность. На всё это Кузнецов ответил, что ему плевать, у него план, и он возьмет и кривых, и косых, и инвалидов. Медкомиссию, соответственно, прошли кое-как, всех сразу записывали в годных.

31-летний москвич Сергей Черников также был среди мобилизованных. Мужчине бросили повестку в почтовый ящик. У него узкоспециализированная ВУС — старший механик радиосвязного оборудования самолетов и вертолетов. Как говорит сам Сергей, он, будучи «законопослушным гражданином», 13 октября явился в Царицынский военкомат, где к тому моменту уже находились другие мужчины, получившие повестки. 

— 13-го октября в военкомате было много людей. Там нас спросили, есть ли у кого-нибудь жалобы на здоровье. Те, кто промолчал, остались просто сидеть, и их начали оформлять. Тех, кто сказал, что есть жалобы на здоровье, отправили на прохождение медкомиссии — в больших кавычках. Потому что это трудно назвать медицинской комиссией: там на нас посмотрели, покивали, сказали: «Ага, ну отлично, ты годен». Меня проверяли дольше, потому что по прошествии 10 лет с того момента, как я служил, у меня зрение ухудшилось и стало соответствовать категории годности В. У меня зрение минус восемь, это значит, что я не годен к службе в мирное время. Когда я вернулся с медицинской комиссии, я это сообщил нашему военкому. Но он сказал, что в данный момент время не мирное, а военное, и я годен, — рассказывает Сергей.

Всем «годным» к службе мужчинам предписали снова явиться в военкомат 15 октября, то есть на сборы им дали сутки. 15 октября мобилизованных мужчин из военкомата повезли для распределения в учебно-методический центр военно-патриотического воспитания молодежи «Авангард», куда приезжали командиры из разных воинских частей и выбирали, кто из мобилизованных им подойдет. Подходили в основном те, у которых ВУС — стрелок. Остальным отвечали, что они с их военно-учетными специальностями пока российской армии не нужны. 

20 октября военком Кузнецов отправил невостребованных в центре «Авангард» мобилизованных в войсковую часть РВСН в г. Ногинск. Но там, по словам мужчин, им тоже сказали, что они не подходят. 

— Командиры сказали, им нужны только стрелки, а их за одну-две недели не получится обучить, значит, это верная смерть. Они на себя такую ответственность не возьмут. Командование РВСН позвонило в военкомат с требованием забрать мобилизованных обратно и поставить на учет, пока их военная специальность не понадобится. На что Кузнецов ответил, что он их не заберет. А командование РВСН уже посадило всех ребят в автобус. Военком позвонил, сказал, чтобы этот автобус никуда из части не уезжал. Три человека с автоматами охраняли в итоге автобус с нашими мужчинами, — рассказывает жена мобилизованного инженера Игоря Жаданова Дарья. 

Автобус с «неприкаянными» мобилизованными стоял рядом с частью в Ногинске с обеда до десяти часов вечера. По словам самих мужчин, их даже не выпускали в туалет. В 10 вечера к части наконец приехал военный комиссар Виктор Кузнецов. Он выпустил мужчин из автобуса, построил их и сказал, что всем поменяет ВУСы.

Дарья Жаданова предоставила редакции аудиозапись разговора Кузнецова с мобилизованными. «Молодые люди, по ведомости замены каждый является у нас стрелком», — обращается он к мужчинам. 

— У вас в военном билете вооружение какое записано? — спрашивает военный комиссар у одного из мобилизованных. Тот отвечает, что никакое. — Теперь будет автомат Калашникова. Каждый военнослужащий по ведомости замены идет в стрелки. 

— Что значит «ведомость замены»? Что это? — спрашивают мужчины.

— То и значит. Нулевая точка отрыва — это стрелок. Не поняли? Тогда и не понимайте. Еще раз заявляю: кто здесь желает написать заявление, что он отказывается выполнять обязанности гражданина, призванного по мобилизации, предлагаю выйти из строя. Щас заполните этот акт [об отказе выполнять обязанности], я возвращаю вас назад, и вами будет заниматься военно-следственное управление. Желающие, шаг вперед. [Никто не вышел. — Прим. ред.] Тогда вопрос считаю закрытым, — говорит Кузнецов, чеканя каждое слово.

По словам мобилизованного Сергея Черникова, все мужчины ответили Кузнецову, что они готовы выполнять свои законные обязанности, если армии понадобятся их специальности, — но стрелками они не являются: 

— Кузнецов ответил, что все, кто служил в армии, это стрелки: старший механик — стрелок, матрос — стрелок, водолаз — стрелок. После чего мы все сказали, что мы не согласны с его действиями. Находившийся там лейтенант прокуратуры по РВСН Ногинского района тоже указал Кузнецову, что его действия неправомерны. Мы попросили его не портить нам военные билеты. На что он ответил, что он военный комиссар, и в военное время у него есть полномочия делать абсолютно всё, что он посчитает нужным. И сказал, что он сейчас нам всем впишет должность стрелка в военные билеты, после чего мы останемся на довольствии части, останемся служить, — вспоминает Сергей.

При этом по закону новую военно-учетную специальность может вписать только командир воинской части после того, как мобилизованный добровольно подпишет согласие и пройдет обучение, то есть освоит новую специальность. На переподготовку необходимо выделить не менее 500 часов. 

По словам Игоря Жаданова, лейтенант, который стал свидетелем этого инцидента, доложил обо всём своему начальству, а мобилизованным сказал, что командование части на себя такую ответственность не возьмет и без согласия самих мужчин в часть их не примут. В отличие от военного комиссара, представители воинской части Ногинска вели себя с мобилизованными корректно: в ночь после того, как Кузнецов уехал, их отправили ночевать в санаторий, утром следующего дня их снова привезли в РВСН.

По словам жены мобилизованного Владислава Калиниченко Натальи, даже после того как Кузнецов вписал в военные билеты новую ВУС, часть в Ногинске отказалась забирать мужчин. Вечером 21 октября воинская часть снова посадила мобилизованных в автобус и отвезла в военкоматы. С 10 мужчинами из Царицынского военкомата оказались еще трое из Останкинского, которые также не подошли воинской части по ВУС и поэтому РВСН возвращала их в военкомат. Этих троих военком Останкинского района спокойно поставил на учет и отправил домой, остальных же повезли в Царицынский военкомат к Кузнецову.

Там мужчин уже ждали сотрудники полиции, которые сказали, что Кузнецов запретил пускать мобилизованных на территорию военкомата. Полицейские заявили, что мобилизованные могут идти домой, но в таком случае будут считаться дезертирами, так как, по мнению Кузнецова, самовольно покинули воинскую часть. 

— Ребята три часа так стояли, звонили в прокуратуру, на горячую линию Министерства обороны, — рассказывает жена Игоря Жаданова Дарья. — Я тоже вызвала полицию, это всё зафиксировали. После этого сопровождавший ребят капитан РВСН связался со своей частью. Часть решила этот вопрос, выпустив приказ о роспуске ребят до 24 октября. Все в рапорте расписались и, соответственно, 24 октября в 10 утра они все снова пришли в военкомат. Я тоже пошла с мужем. Как только ребята зашли в военкомат, Кузнецов пулей оттуда вылетел и уехал. После этого с ними общались помощники Кузнецова. Они им сказали: «По вашему новому ВУС вы всё равно стрелками пойдете на фронт». Выдали повторные повестки на второе ноября, чтобы те явились и, соответственно, их распределили по частям уже стрелками. Хотя мобилизация у нас как бы закончилась уже, и это просто незаконно, на себя такую ответственность ни один нормальный командир не возьмет. Только если Кузнецов связи свои не подключит, он ведь уже всех пугал, что Локтев Максим Александрович, который сейчас главный военком по Москве, его бывший начальник, и что он с ним дружит. Он просто морально пытается запугать всех ребят. Человек чувствует полную безнаказанность, он считает, что он царь, бог, и все ему должны. Я жена, я инвалид, я пришла к нему лично, плакала, спрашивала: «Что нам делать? Муж на меня даже доверенность не успел оформить». Кузнецов мне сказал, это дословная цитата: «Всё, что я тебе могу посоветовать, дорогая: поставь свечку за упокой мужа и иди отсюда на хер». 

24 октября Сергей Черников записывал на диктофон происходящее в военкомате. Сотрудники Царицынского военкомата вызвали полицию в связи с «незаконной записью на территории секретного объекта». Сергея забрали в участок, где продержали три часа, и отпустили после того, как он написал объяснительную. 

— В данный момент мы пытаемся защитить себя от противоправных действий товарища Кузнецова и работников военкомата. Мы обратились с коллективной жалобой, с заявлением в Генеральную прокуратуру, в прокуратуру гарнизона, в городскую прокуратуру. Записались на прием к начальнику Кузнецова Локтеву, где также будем отстаивать свои права. Написали в администрацию президента, написали на портал мэра Москвы. В общем, мы пытаемся себя обезопасить максимально, как только можно, — говорит Сергей.

Наталья, жена Владислава Калиниченко, по образованию юрист. Находясь в их родном городе Новоалтайске с их 9-летним сыном, она пытается по закону защитить своего мужа, которого не видела уже несколько месяцев.

— Кузнецов сдаваться не собирается, теперь на второе ноября им повестки выписал. Я написала в военкомат, чтобы они дали нам письменное разъяснение о том, какие есть основания, во-первых, для мобилизации в Москве жителя другого региона, во-вторых, для смены ВУС и смены военного билета. Не знаю, что они нам ответят. У меня юридическое образование, я пытаюсь по закону добиться справедливости, но переживаю, что муж у меня такой… нетерпеливый, злиться сразу начинает, говорит: «Надоели, пойду [на войну]». Бороться с этим безобразием надоедает, это нервотрепка… Вот кто сейчас хочет воевать? Почему бетонщик второго разряда должен идти на передовую, а не действующая армия? Мы с Владом живем в военном городке, и я каждый вечер вижу, как военные идут спать спокойно, получают хорошую зарплату, социальные выплаты, гарантии от государства. А воевать почему-то отправляют гражданское население. Отсюда вопрос: когда мы приходим в больницу, нам же не пианист операцию делает, а хирург, тогда почему сейчас за ружье вынуждены браться гражданские? — недоумевает Наталья. 

Ее муж Владислав говорит, что он действительно устал от всех этих разборок с военкоматом: «Мы Кузнецову сказали, что не отказываемся воевать. Если бы меня законно призвали по моей ВУС, то я поехал бы, конечно, но из дома, повидавшись с семьей, а не вот так, когда я в командировке, и меня по беспределу забирают. Я всем говорю: бегать я не собираюсь. Зачем бегать? Чтобы потом в розыске быть и в их тюрьме сидеть? Да и в 1941-м, если бы наши деды бегали, что бы сейчас было? Я политику не смотрю, не слушаю… Ну, просто если я сейчас не пойду, то потом сын мой пойдет, а это мне зачем?»

С Владиславом согласен и Сергей Черников: он будет пытаться защитить себя от действий военного комиссара Кузнецова, но пойти воевать после законного призыва мужчина, по его словам, готов:

— Я по жизни человек, который не собирается ни от чего бегать и ни от чего открещиваться. Если меня моя родина позвала на защиту своих рубежей, по ее мнению, значит, я нужен. Если я нужен, я должен явиться. Я не являюсь противником каких-либо действий своего правительства, — говорит Сергей. 

Жена Игоря Жаданова отмечает, что из-за действий Кузнецова ее супруг оказался фактически бесправен, он не считается гражданским лицом, не может ни работать (потому что трудовой договор приостановили), ни уехать: «На другую работу он тоже не может устроиться. Я инвалид, сейчас тоже не работаю. То есть ситуация для нас безвыходная».

28 октября герои этого текста должны встретиться с главным военным комиссаром Москвы полковником Максимом Локтевым. Если на этой встрече не получится убедить Локтева в противоправных действиях царицынского военкома, то все 10 мужчин 2 ноября могут попасть в воинские части в качестве стрелков, которыми они не являются.