Пытка бессонницей и отсутствие медпомощи

В январе 2021 года Алексей Навальный после отравления и реабилитации за границей вернулся в Россию — и в тот же день был задержан сразу по прибытии на паспортном контроле в московском аэропорту Шереметьево. На следующий день его поместили в СИЗО, а затем отправили в ИК-2 Владимирской области, заменив условный срок по делу «Ив Роше» на реальный. Уже после того, как Навальный оказался в колонии, на него, по данным «Мемориала», возбудили еще как минимум восемь дел, по нескольким из них он уже осужден: по делу об оскорблении ветерана Алексея Навального приговорили к штрафу, а по обвинению в «мошенничестве» в ФБК и «оскорблении участников суда» в деле о клевете на ветерана — к девяти годам колонии суммарно. В итоге политика перевели в колонию строгого режима в поселке Мелехово, известную пытками и сексуальным насилием в отношении заключенных.

В ИК-2 во Владимирской области не первый раз оказался политический заключенный: до Навального туда также отправили активиста Константина Котова, осужденного по «дадинской» статье на полтора года колонии общего режима. По словам активиста, администрация колонии специально создает достаточно тяжелые условия для политзаключенных: например, с ними запрещают разговаривать, оказывают психологическое давление, создавая «тюрьму внутри тюрьмы». По словам других заключенных, отбывавших срок одновременно с политиком, для Алексея Навального в ИК-2 создали специальный отряд, члены которого, например, в период голодовки политика жарили рядом с ним курицу и колбасу; также заключенные стояли над ним, пока он был в туалете.

Во владимирской колонии Навальный был на учете как склонный к побегу, а затем — как склонный к экстремизму и терроризму. На учет как склонного к побегу его поставили еще в феврале, когда политик находился в московском СИЗО «Матросская тишина». Из-за постановки на профилактический учет позже, в ИК-2 во Владимирской области, против Навального стали использовать так называемую «пытку бессонницей». «В течение ночи ко мне восемь раз приходит сотрудник ФКУ ИК-2 УФСИН России по Владимирской области, включает систему «Дозор», снимает меня на камеру и вслух объявляет, что снимает профучет осужденного Навального, тем самым каждый час будит меня», — рассказал тогда осужденный оппозиционер на своем сайте.

Из-за бессонницы у политика обострились проблемы со здоровьем, начавшиеся после отравления и госпитализации. «Уже с кровати встать тяжело и очень больно. Жалобы берут, но ничего не делают. Неделю назад смотрела меня тюремный врач и стала давать две таблетки ибупрофена, но диагноза я так и не знаю, — писал тогда он. — Ровно как это описывают те, у кого проблемы со спиной, осложнение пошло в ногу, и целые ее участки потеряли чувствительность. Если обопрешься на правую ногу, просто упадешь. Это немного расстраивает — за последнее время я всё-таки привык к своей правой ноге. Не хотелось бы с ней расставаться».

«Традиционно туда ссылают тех, кого хотят загнобить»

В конце марта этого года Алексея Навального вновь осудили, только теперь за якобы мошенничество с пожертвованиями ФБК и оскорбление судьи в деле о клевете на ветерана. Дело против политика рассматривал Лефортовский суд на выездном заседании в колонии. Кроме того, что суд приговорил Навального к девяти годам колонии, он также постановил заменить его нынешнее место отбывания наказания на колонию строгого режима. После этого Алексея отправили в ИК-6, которая находится в поселке Мелехово.

Колония строгого режима обычно отличается более жесткими условиями содержания в ней заключенных, однако всё зависит от конкретного учреждения, рассказывает создательница правозащитной организации «Русь сидящая» Ольга Романова: «Кроме ограничения свиданий, нахождение в колонии строгого режима подразумевает и ограниченное число посылок и передач. Это тоже очень важно, то есть там голод наступает значительно раньше, чем в колонии общего режима. Во всем остальном, на самом деле, больших отличий нет. Есть колонии общего режима и колонии-поселения, когда люди из них попадают на смену режима в эти более легкие условия содержания, они просятся назад в строгий режим, потому что зоны отличаются скорее в зависимости от их хозяина. В каждой избушке свои погремушки, я скажу так, но закона нет нигде. И всё зависит от личности хозяина», — говорит она.

Колония, находящаяся в Мелехово, известна издевательствами над заключенными. В марте 2021 года «Медиазона» опубликовала письмо осужденного Ивана Фомина, который рассказал о систематических пытках и сексуальном насилии в ИК-6. Например, Фомин рассказал о том, что его заставили под угрозой пыток отказаться от принятого им ислама и принять православие. «Меня сразу из толпы отделили, кричали на меня, поставили [нас] вдоль стены. Руки тоже на стене, с опущенной головой вниз, и смотреть тоже вниз. Кто-то мне в самое ухо кричит: «Фомин! Имя-отчество? Где родился?» Потом они меня материли матом и говорят: «По исламу как зовут?» Я говорю им: «Умар». Они как будто оскорбились, когда услышали, стали говорить, что я «предатель своей веры», что «таких, как я, надо убивать»», — так мужчина описывает свой первый день в этой колонии.

«Мелехово — одна из худших строгих зон. Традиционно туда ссылают тех, кого хотят загнобить, — рассказывает Ольга Романова. — Там сидел Переверзин из ЮКОСа. Так что туда помещают тех, кого правда хотят серьезно сгноить. [Колония строгого режима в Мелехово] — одно из немногих мест в системе ФСИН, где очень много сладких вакансий. Текучка кадров там тоже серьезная. Это очень непонятно, потому что это нормальная работа посреди жопы мира, где работу вообще найти очень тяжело. И тем не менее в этой зоне куча вакансий. Конечно, есть довольно много свидетельств избиений и унижений — и от выходящих, и очень много кадров оттуда. Заключенные рассказывают [об избиениях], но поскольку это никого не интересует, всё так и остается».

«Есть люди, которые годами сидели в ШИЗО»

Хотя против Алексея Навального не применяли физическую силу и не пытали его, на политика всё равно оказывалось давление, особенно после рассказа о созданном им профсоюзе «Промзона», защищающем права заключенных. «Первой наградой мне были дикие глаза сотрудников администрации. Они думали, что я шучу, когда я говорил о профсоюзе. И теперь называют его исключительно «незаконным». Потом меня стали ежедневно вызывать на дисциплинарную комиссию и давать мне выговоры <…>. Потом ко мне в барак пришла целая делегация и торжественно вручила мне «предостережение о готовящемся преступлении»», — рассказал политик.

15 августа политика в первый раз отправили в ШИЗО на трое суток за расстегнутую на робе пуговицу. «Штрафной изолятор в строгом режиме — это одиночная камера, заключенного, помещенного туда, переодевают в другую форму, то есть он снимает свою робу, в которой живет, взамен его одевают в форму обычно оранжевого цвета. Перед этим он проходит довольно унизительный полный досмотр, — так описывает этот процесс Ольга Романова. — Затем отбирают вообще всё, что можно: передачки, еду, разрешают взять ограниченное количество книг, то есть можно взять с собой, допустим, Библию и читать только ее. 

Человек может только сидеть на железной табуретке, которая прикручена к бетонному полу, а перед ним только железный маленький стол, который тоже прикручен. Так проходят максимум 15 суток. Полностью исключается общение, кормят только баландой, и никаких передач с чаем или печеньками. Это тоже всё исключается».

После первого помещения в ШИЗО Навального туда отправляли еще несколько раз. Сначала — на пять суток за «нарушение правил конвоирования в ШИЗО», когда его отправили туда в первый раз. «Сажают в ШИЗО на трое суток за расстегнутую пуговицу. В ШИЗО ведут по коридору: «Руки за спину!». «Угу», — убираю руки за спину. Но три-то секунды я шел обычно. Без рук за спиной. Совершил преступление!» — по словам политика, именно это стало причиной его второго помещения в изолятор.

Затем Алексея снова отправили в ШИЗО, правда, теперь — на максимальный срок в 15 суток, а также признали его «злостным нарушителем», что влечет за собой перевод на более строгие условия содержания, сообщила тогда его пресс-секретарь Кира Ярмыш. Из-за ярлыка «злостного нарушителя» Навальному теперь разрешено только одно длительное свидание с семьей раз в полгода — и только если на этот момент он не будет снова находиться в ШИЗО.

По словам Романовой, время пребывания в ШИЗО, по сути, никак не ограничено. «Еще до начала войны мы пытались пробить законопроект, чтобы в ШИЗО помещали хотя бы по решению суда, чтобы это можно было как-то обжаловать. Но сейчас всем не до этого, понятное дело. Для «узника номер один», конечно, тем более будут этот закон охранять, чтобы содержать в ШИЗО его как угодно долго. И, конечно, помещение в ШИЗО не то чтобы снижает шансы на УДО, оно их фактически ликвидирует. Но, естественно, в случае с Навальным вообще речь об УДО не может идти», — говорит правозащитница.

Кроме помещения в ШИЗО, на Алексея Навального оказывают давление в том числе и через лишение его права на конфиденциальное общение с адвокатами. По мнению администрации ИК-6, политик «продолжает совершать преступления, даже находясь в тюрьме и используя для этого коммуникацию с адвокатом». Как рассказала Кира Ярмыш, после этого Алексею запретили обмениваться любыми записями и документами, также в отношении него фактически была отменена адвокатская тайна. «Теперь ваше общение будет производиться только под присмотром, а вся юридическая корреспонденция подвергаться проверке на протяжении минимум трех дней», — цитирует она слова администрации.

В начале сентября руководство колонии также сначала закрыло щель для передачи документов политику во время свиданий с защитниками, а позже и вовсе заклеило стекло, которое отделяет Навального от адвокатов, непрозрачной пленкой. «И теперь свидание с адвокатом максимально похоже на исповедь в католической церкви. Я сижу на стуле в комнатке метр на метр. Передо мной пластиковая стена, за которой смутно виден силуэт человека. 

Создательница «Руси сидящей» Ольга Романова говорит, что никогда не видела такого отношения к заключенному, как в случае с Навальным. «Мы вообще такого никогда не видели. У нас было [подобное] с [Константином] Котовым, когда к нему не пускали адвокатов. Тогда как предлогом пользовались ковидом, — рассказывает она. — А вот так, чтобы заклеивали стекло, не давали разговаривать, не давали обмениваться документами — это первый раз. Это сделали конкретно для него».

Но даже этих мер администрации колонии оказалось недостаточно. По словам Навального, теперь на входе в колонию у его адвоката забирают все бумаги, которые он несет, заявляя, что «теперь администрация колонии будет решать, что имеет отношение к уголовному делу, а что не имеет». «Мне кажется, мой следующий пост будет о том, что на свидание к адвокату меня привели связанным с заклеенным скотчем ртом. Не знаю, правда, как я его буду надиктовывать. Выучить азбуку Морзе можно, но я не представляю, как ударить головой об стену и сделать тире», — шутит он.