Ректор РАНХиГС Владимир Мау был помещен на этой неделе под домашний арест по сфабрикованному делу ректора Шанинки Зуева.

Юлия Галямина, бывший преподаватель РАНХиГС, так прокомментировала домашний арест Владимира Мау: «РАНХиГС держался до последнего, сохраняя очень хорошие программы типа Liberal arts в рамках Института общественных наук, который возглавлял Сергей Зуев. Кроме того, не прекращалось и многолетнее сотрудничество с Шанинкой даже после наезда на нее. Ректор пытался усидеть на двух стульях — это не очень хорошая фраза, но это лучше, чем на одном стуле мракобесия сидеть. Мау использовал своей политический вес для сохранения хорошего уровня образования хотя бы на несколько программах. РАНХиГС в отличие от «Вышки» практически не оскандалился увольнениями преподавателей и преследованиями студентов по политическим мотивам , только в последнее время, после начала <спецоперации>».

Видя с очень близкого расстояния (а иногда — и изнутри) ту часть деятельности ректора Мау, которая связана с академической честностью, периодически конфликтуя с ним, стыдя и ругая его публично, я ни в каком смысле не подхожу на роль объективного биографа. Дополнительно неуместным может показаться вспоминать профессиональные и этические провалы героя в контексте «закрытия» его по лживому обвинению. Однако мне кажется очень важным, чтобы потрет очередной жертвы российских силовиков не был елейным. Поэтому я нахожу возможным вспомнить ряд эпизодов, в которых участвовали Диссернет и Мау, с теми деталями, которые мне кажутся поучительными и полезными для понимания сегодняшней ситуации. Дисклеймер: мои воспоминания — максимально предвзяты, поэтому еще раз оговорюсь, что они ценны не моим отношением к герою, а разбором «под микроскопом» его действий и бездействий в очень специфических ситуациях.

Мау и репрессии

В январе 2016 года сооснователь Диссернета Сергей Пархоменко опубликовал такой пост в своем блоге:

«На днях повстречался случайно со старым знакомым, человеком образованным, даже я бы сказал — просвещенным. Известным ученым. Он теперь ректор крупного московского вуза. Заговорили, конечно, о «Диссернете». И вот он мне говорит:

"Знаешь, я однажды задумался: а как это было, когда начинались сталинские массовые показательные процессы? На чем это было основано? В чем была логика? И подумал: ведь все дело в том, что они вдруг начали менять правила игры — задним числом. Стали отматывать назад. Вчера было можно — а сегодня это уже преступление. Пять лет назад товарищ Зиновьев мог ехать на отдых вместе с товарищем Троцким и гулять с ним под руку, любуясь горными пейзажами. А сегодня общение члена руководства страны с врагом народа Троцким, личным врагом товарища Сталина, — это страшное преступление, которое карается смертью.

Вот так и с вашим «Диссернетом». Вы откатываете назад правила игры. Меняете задним числом. Вчера все это было можно, никто никого даже не упрекал, а сегодня они все вдруг стали преступниками. Так и начинаются массовые процессы. Так у вас щепки и летят…"» (Ради буквоедства отмечу, что фактологически просвещенный приятель Сергея Пархоменко был неправ: «отката правил игры» не было, нормы научной этики, формализованные в положении о присуждении ученых степеней, не менялись с 1989 года.)

Теперь эта «логика» звучит странно — и зловеще. А 6 лет назад, 22 июня 2016 года Владимир Мау в качестве ректора и в качестве председателя диссовета героически отмазывал тогдашнего министра связи и информации Николая Никифорова от лишения ученой степени вполне в духе представления о недопустимости «менять правила игры».

Одним из авторов заявления о раздиссертачивании министра был Леонид Волков. Тогда Волков сказал: «Я хорошо знаком с Никифоровым, мы с ним много пересекались по стартаперским проектам, и сейчас очень грустно смотреть, как человек влез в правительственную историю и полностью себя потерял, продал душу дьяволу … Такое ощущение, что история с диссертацией — одна из составляющих этой сделки. Кроме того, для нас очень важно показать, что за инновационные технологии и связь отвечает человек, который украл свою диссертацию, это показательная история для многих о том, каковы структура и существо современной российской власти».

Чем-то это перекликается с сегодняшним комментарием Кирилла Рогова уже про самого про Мау: «Не садитесь играть в карты с чертом. Если есть такая возможность, не садитесь. Иногда кажется, что уже поздно, но это иллюзия, потому что дальше будет еще позднее. Дело Мау — это предупреждение… я, конечно, желаю ему скорейшего избавления, несмотря на то, что он сам вошел в чертог к чертям».

Тогда Мау закрыл журналистам доступ к заседанию диссовета по диссертации Никифорова, хотя согласно Положению о присуждении ученых степеней и Положению о диссовете, заседания проходят в условиях гласности. Запрет на доступ журналистов исходил именно от руководства РАНхИГС, а не от самого диссовета.

Кроме того, руководство РАНХиГС отказалось транслировать заседание по видеосвязи, хотя и до того, и после заседания транслировались постоянно. Профессора РАНХиГС, которые взяли на себя технические детали спасения рядового Никифорова, были хороши как на подбор.

Публично ни тогда, ни после Мау не ответил — как это врачи превратились в чиновников.

Мау и голова рапса

Сооснователь Диссернета профессор Андрей Ростовцев пишет: «Да, претензии к ректору РАНХиГС возникали у Диссернета неоднократно. Но не как к ученому, а как к руководителю огромного по масштабам университета, в котором процветали (и процветают) профессора-диссероделы, авторы переводного плагиата в научных журналах и соавторы покупных публикаций. Владимир Мау признавал, что получил тяжелое наследство — РАГС. И это правда. Также жаловался на катастрофическую ситуацию в филиалах. И это тоже правда. Но не прилагал достаточных усилий, чтобы эту ситуацию исправить. И это правда. Видимо, в какой-то момент он махнул рукой».

В другой раз, когда г-н Мау махал рукой, он и его подчиненные приложили руку к отмазыванию депутата Госдумы (ныне — сенатора) «Белана-головы-рапса» Хамчиева. Напомню, что диссертация Хамчиева была написана методом замены птицеводства на растениеводство с сохранением эмпирических данных неизменными, поэтому рапс у Хамчиева измерялся куриными головами.

Голову рапса ректор РАНХиГС объяснять не стал.

Махали руками в РАНХИГС много раз: например, южно-русский филиал РАНХиГС оправдал протеже одиозного политолога Шутова Людмилу Шувалову, скопипастившую 90 страниц. По поводу Шуваловой Мау обещал поручить коллегам «разобраться», но никакого разбора наблюдать не удалось. Видимо, жаловаться нам на «катастрофическую ситуацию в филиалах» — это одно, а что-то сделать — это совсем другое.

Мау (почти) спасает честь РАНХиГС

Приглашенный исследователь Центра центрально- и восточноевропейского правовых инициатив в Праге Дмитрий Дубровский в ответ на мой вопрос о произошедшем сказал: «То, что я знаю про РАНХГНИС, позволяет судить, что в качестве ректора Мау был довольно толерантен, а в качестве экономиста — просто талантлив». 

Вот история, в которой раскрылся талант Мау: и сохранить репутацию, и излишне не ссориться с нужными людьми.

Формально председательствуемый Владимиром Мау (и в тот момент действовавший под руководством его зама в связи с отсутствием председателя) объединенный диссовет при РАНХиГС и ИЭП им. Гайдара отказался изучать факт заимствования более чем 250 страниц в диссертации ростеховской функционерши Катрины Добровой.

В связи с делом Добровой мною был направлен следующий запрос просвещенному ректору:

«Как видите, это практически целиком украденная диссертация. В 2013 г. наши активисты уже требовали лишить г-жу Доброву ученой степени, но ее родной совет, где она приобрела эту корочку, и лично вот этот господин [Михаил Ломакин — ред.] в Экспертном совете ВАК вместо 250 страниц сплошного плагиата увидели «общие термины и клише».

… нам удалось заставить ВАК рассматривать это дело заново, так как мы выявили нарушения и в публикациях Добровой, о чем был подан новый ЗоЛУС [заявление о лишении ученой степени — ред.] в 2017 году. Сразу после его принятия в июне 2017 мы направили в ВАК также «Дополнения» к нему, которые содержали описание фабрикации данных и плагиата.

…

Однако в ходе заседания выяснилось, что ваш диссовет отказался рассматривать Приложения 2 и 3 к Дополнительным материалам, которые были признаны ВАКом неотъемлемой частью нашего Заявления.

…

Полагаю, что коллеги в совете, оправдав полностью (за небольшими вычетами) ворованную диссертацию, и явно нарушив требования ВАК рассматривать документы полностью, а не частично, сильно уронили репутацию вашего университета.

…

Полагаю, что выходом из сложившейся ситуации является запрос вами из ВАКа неполученных/нерассмотренных материалов и полноценное их изучение комиссией с проведением нового заседания… Потому что в нынешней ситуации я должен констатировать, что РАНХИГС, вольно или невольно (если Приложения 2 и 3 в самом деле были потеряны почтой итп.) становится покровителем торговцев фальшивыми диссертациями».

К чести Мау, из этого репутационного кризиса он вышел скорее со знаком плюс. После моих обращений совет был собран заново, и факт неоригинальности диссертации на этих 250 страницах был подтвержден (впрочем, совет все равно проголосовал против лишения, но это отдельная история).

Университет Шредингера

Профессор Шанинки Григорий Юдин по моей просьбе так прокомментировал происшедшие события: 

В свете этого комментария Григория Юдина, полагаю, и нужно понимать тот диссернетовский опыт взаимодействия с большим, чересполосным и не всегда подконтрольным ректору РАНХиГС. РАНХиГС (по крайней мере в пределах его «черных полос») был одной из наиболее выдающихся фабрик по фальсификации ученых степеней и остался фабрикой по их «постгарантийному обслуживанию». В РАНХИгС и его составных частях до слияния — РАГС и АНХ было защищено 276 фальшивых диссертаций. По этому показателю РАНХИГС обгоняет все российские университеты. 386 раз сотрудники РАНХиГС участвовали в разных качествах и в разных местах в торговле фальшивыми диссертациями. По этому показателю вотчина просвещенного ректора отстает только от Плехановки.

Ректор Мау неоднократно говорил мне что-то в духе — мол, это все было до исторического материализма (т.е. до слияния РАГС и АНХ). Ну хорошо (на деле, нехорошо, и к тому же неверно фактологически). Но что заставило сотрудников РАНХиГС уже в совсем недавние времена 450 раз опубликоваться в иностранных хищных журналах (т.е. там, где печатают любую дрянь за ваши деньги)?

Профессор Константин Сонин по моей просьбе дал следующий комментарий: «Мау — квалифицированный экономический историк (специалист по революции и НЭПу), интересно и ярко пишущий. Как пишущий историк-политэкономист того периода — самый лучший. Последовательно либеральный публицист, очень влиятельный. Как администратор — скорее политический лидер, чем администратор. Собственно, поэтому мне кажется, у них там и цвели диссеродельные фабрики (из РАГС) и разные частные вузики. А Мау в это не вникал. Но он приглашал разных хороших людей делать хорошие программы».

Именно в РАНХиГС свили гнездо так называемые «акмеологи» — «ученые», которые начинали с развития «нетрадиционных технологий допросов» для силовиков, а закончили «диссертационным военторгом», в котором одиссертачились десятки вояк и классово близких к ним. Никто не выгнал этих людей оттуда до сего дня.

Независимо от красивых слов, которые руководство РАНХиГС произносило по поводу «усовершенствования системы научной аттестации» и якобы имевшего место «разгона» жуликов, те, кто фальсифицировал защиты и занимался лженаукой в РАНХиГС, не были изгнаны с позором, они остались на профессорских должностях и в составе диссертационных советов.

Профессора РАНХиГСа приложили руку и к обслуживанию силовиков в части предоставления «нужных» экспертиз. Так, профессор Игорь Понкин участвовал в экспертизе по делу Pussy Riot, в ходе которой, в частности, как указывают рецензенты, подтасовал эмпирические данные — выдал «клип (наложение аудиозаписи на смонтированную видеозапись, выполненную в различных помещениях) за реально произошедшее в ХХС событие». Применяя принцип «чересполосицы», мы не смеем винить в происшедшем лично Мау, но никакой внятной ответной реакции руководства на такую «самодеятельность» (если это была самодеятельность) не было видно.

Ректор Шредингера

К недоброкачественным защитам причастны и ближайшие соратники Мау — проректор Андрей Марголин, проректор Сергей Синельников-Мурылев (последний отвечает также за отмазывание плагиаторов в Президиуме ВАК).

Мау окружал себя не просто покровителями плагиата, а очевидными копипастерами. Так, еще в 2015 году я указал просвещенному ректору на то, что некорректные заимствования из работы известного экономиста Сергея Кадочникова имеются в работе одного из ближайших соратников Мау, проректора РАНХиГС Георгия Идрисова:

«Не отрицая, что он вполне может являться прекрасным ученым, я не вижу ни одного соображения, которое могло бы опровергнуть нашу экспертизу. Именно, те 26 страниц, что он взял из работы Кадочникова 2005 г., никак не могли принадлежать авторству Идрисова, так как обе его датированные работы в автореферате и не датированный им №138 «Научных трудов» — написаны в 2010. Соавтором его Кадочников не был».

Никакого внятного комментария от Мау в ответ я не получил.

Екатерина Шульман так охарактеризовала Владимира Мау для «Новой газеты — Европа»: 

В 2022 году подпись Мау оказалась под письмом ректоров в поддержку войны (сначала оказалась, к 10 марта исчезла, затем снова появилась). К сожалению, сам Владимир Александрович сейчас недоступен, и я не могу спросить его, подписывал ли он это письмо на самом деле, или просто не смог найти в себе сил заявить, что его подпись там появилась без его ведома.

«Ученых такого масштаба не так много в стране»

Сооснователь Диссернета Андрей Ростовцев считает, что «в деле СК против Владимира Мау свою роль сыграло недостаточное проявление «патриотизма» со стороны руководителя системообразующего института. По-человечески очень жалко. Ученых такого масштаба не так много в стране»

Соглашусь с коллегами, которые видят во Владимире Александровиче противоречивую фигуру. Отношение Мау к академической этике, которое мною изучено наиболее полно, в отличие от других аспектов деятельности профессора, чересполосное и непоследовательное, — может расцениваться как упрощенная модель отношения к более важным и существенным вещам: к академической и общегражданской свободе, к возможности сотрудничать с Кремлем и к пределам толерантности ко злу. Такое отношение — по присказке «здесь играем, здесь не играем, а здесь рыбу заворачивали» — обернулось провалом и в сфере «неважного», и в сфере «важного».

Почему-то я думаю, что если бы Мау вовремя лишил степени Никифорова, то был бы сейчас на свободе.