Пионеры красоты

— Это первый бренд, который пришел в 90-х на рынок, — рассказывает Лялья Садыкова, омбудсмен Ассоциации предпринимателей индустрии красоты и владелица сети парикмахерских «Бигуди». — В чатах обсуждают, что они не уйдут, что изменят собственников и останутся — но я в этом сомневаюсь. Возможно, Wella и может поставляться как «параллельный импорт» — только кто готов за это взяться? Салоны — нам что, взвалить на себя еще и это? Я думаю, что каждый должен заниматься своим делом. Мы — красить и стричь, поставщики — обеспечивать товаром. Серый импорт был и до этого, и те, кто хотели сэкономить, брали что-то там, что-то — у официального дистрибьютора, чтобы не лишать персонал обучения, развития. Ведь WELLA, — это не просто тюбики с красками, как думает Минпромторг. Это в первую очередь — атмосфера, обучение, развитие команды под крылом международной компании, мероприятия, конкурсы, тренды. Присутствие в СМИ, в рекламном поле, оснащение салонов, обмен опытом с коллегами со всего мира. 

Для меня и моей команды — это боль и трагедия.

— Становление российского бьюти-бизнеса происходило на этом бренде. Wella — пионер, еще со времен СССР, — считает Игорь Стоянов, основатель сети салонов красоты «Персона». — Два дня назад с ними разговаривал — они уже продают мебель, то есть уходят серьезно, к сожалению. Многие считают, что это все шутки. Нет, уходят по-настоящему. Люди остаются без работы.

Бренд достаточно премиальный. Поэтому пострадает до 10% рынка. Именно премиальный сегмент. В «Персоне» на Wella у нас приходился оборот до 40%. Для нас и вообще салонов премиального сегмента, где средний чек в районе 5-7 тысяч рублей — это ощутимо.

По словам Игоря Стоянова, топ-менеджеры компании бились за то, чтобы остаться на рынке: «Искали разные возможности. Мы же не оружие производим, мы людей делаем добрее и красивее. Но оказалось, что в них участвует американский фонд, это стало ключевой проблемой, что там американские деньги. Видимо, фонд настоял на уходе».

«Российские бренды — не особо российские»

После 24 февраля цены на отдельные бренды уходовой и декоративной косметики стали медленно ползти вверх, на другие — подскочили почти в два раза.

Поначалу потребители российских брендов, например, краски Estel, возмущались: как же так, когда цены взлетают на импортный товар, свои тоже решили заработать «под шумок»? В марте некоторые салоны даже направили жалобы на Estel в Федеральную антимонопольную службу. Оказалось, что значительная часть российских брендов производится из иностранного сырья.

— В отечественных красителях 95% ингредиента — это импортный продукт, — подтверждает Игорь Стоянов. — Мы пока не в состоянии производить краску высокого качества. Я думаю, картина, может, и поменяется, но через 3-5 лет.

Адэль Мифтахова, основательница российского бренда косметики Don’t touch my face (DTMS), на примере своего бренда еще в апреле рассказала в телеграм-канале, почему дорожает российская косметика:

«Российские бренды не особо российские, а в повышении виновато не только падение рубля. Но я могу говорить только за свой бренд», — резюмирует Адэль.

«Ожидаем волну закрытий летом»

— Первая проблема, с которой столкнулась индустрия — это повышение цен в пределах от 30 до 100%, лимитирование отгрузок, — рассказывает Лялья Садыкова. — Второй удар — поставщики закрыли кредитные линии, всех попросили закрыть долги и последующие отгрузки были только по факту оплаты. Многим пришлось искать заемные средства, чтобы перестроить формат работы. Отток клиентов заметен был в салонах бизнес-класса, так как в этом сегменте больше всего релоцированных/уехавших клиентов, потерявших работу «на время» или уволенных навсегда.

Приток в эконом-сегменте — но это свойственно для кризисного времени. В начале марта мы также заметили отток сотрудников мигрантов из Средней Азии из-за скачка курса — многие в панике стали уезжать домой.

— Сегмент салонов класса «бизнес», «бизнес-плюс» страдает катастрофично, — говорит Ольга Колесникова, основательница салона Cut and Color. — Повышение цен, уход крупных, эпохальных брендов из России, перебои с поставками. Пришлось делать большие запасы по очень высокой стоимости. Мы достаточно быстро почувствовали отток клиентов, плюс отток мастеров, потому что многие покинули Россию. Но здесь мы компенсировались за счет того, что сами готовим себе стилистов — сами их обучаем.

— Меры государственной поддержки предложены громкие, — продолжает Садыкова. — Отсрочки предлагают по налогам и взносам. Но только когда вчитываешься — понимаешь, что, воспользовавшись даже этой мерой, ты лишишь себя возможности оптимизировать налог. Большинство предпринимателей не разбираются, кто-то рад и этому. Предложена отсрочка по кредитам. Но это все лишь отсрочка. 

Интересно, чем руководствовалось правительство, предлагая такую программу поддержки? Они верят в такую рентабельность бизнеса? Печально, что столько мер предлагает сам бизнес — и ничего не реализуется. Ведь бизнес лучше знает, что ему нужно. То что нужно общепиту, не всегда подойдет нам, и наоборот. Мое мнение, что нашу отрасль давно уже нужно было отнести к социально значимой.

И про МРОТ надо бы сказать. С 1 июня его повысили. А это снова нагрузка на малый бизнес, так как с зарплат выше МРОТ мы платим 15% налогов, а с МРОТ — 30%. В отдельно взятой Москве на региональном уровне диалог с бизнесом идет и меры поддержки реализуются. Но Москва — это не вся Россия.

Что будет с салонами дальше, сколько из них останется жить, сегодня точно сказать нельзя: «Пока массовых закрытий я не вижу, — говорит Лялья Садыкова. — Но мы ожидаем волну летом. Сейчас еще руководители питают себя иллюзиями, что не все бренды ушли, что откроется второе дыхание, что правительство нас спасет, но, оборачиваясь на два пандемийных года, я бы иллюзий не питала и сказала бы всем, что надеяться мы можем только на себя».