Топливо вчерашнего дня

Три всадника изменения климата — это уголь, нефть и газ; на четвертом коне скачут вместе горючий сланец, торф и все другие виды ископаемого топлива, сжигание которого насыщает атмосферу Земли углеродсодержащими газами. Конечно, первым в этой четверке мчится уголь — самое древнее, самое углеродоемкое и самое грязное минеральное топливо.

Поэтому стратегия декарбонизации энергетики, которая в XXI веке набирает все больше сторонников, включает в первую очередь отказ от угля. При его сжигании в атмосферу выделяется рекордное количество парниковых газов (в полтора-два раза больше, чем при сжигании нефти или газа), вода и земля загрязняются тяжелыми металлами, а в воздух попадают оксиды серы и азота, вызывающие смог и кислотные дожди. Бывают и совсем неприятные казусы вроде недавней угольной бури в Кузбассе.

Несмотря на то, что угольная промышленность — основной источник антропогенных выбросов СО2, она остается главным способом выработки электроэнергии. 

Дело в том, что далеко не все разделяют стремление развитых стран к углеродной нейтральности — быстрорастущие экономики Азии, Африки и Южной Америки нуждаются в надежном и доступном топливе, а потому настроены к этому традиционному энергоресурсу гораздо менее категорично. Больше половины всего угля в мире потребляет Китай (что неудивительно, страна — источник парниковых выбросов номер один); почти четверть приходится на Индию, где 71% энергии производится на угле; все вместе азиатские страны потребляют три четверти мирового угля. Кстати, на угольную отрасль ставят не только развивающиеся государства: Австралия, например, вырабатывает с ее помощью больше половины своей электроэнергии.

И все же по планете шагает глобальный тренд на низкоуглеродное развитие. В авангарде, как водится, коллективный Запад — Европа, США, Япония и другие развитые страны, которые могут позволить себе вкладываться в недешевую возобновляемую энергетику и постоянно повышают для себя и других планку в борьбе с изменением климата.

С 1990-х годов спрос на уголь в Евросоюзе неизменно падал, а за последние 10 лет снизился почти на 40%. Сегодня в общем энергобалансе Европы угольная электрогенерация занимает всего 15%. От нее до сих пор сильно зависят отдельные страны вроде Польши и Чехии, но большинство европейских государств идут по пути Португалии, Швеции, Австрии и Бельгии — к полному отказу от угля. В ближайшие годы это обещают сделать Италия, Франция, Великобритания, Дания, Финляндия и с десяток их соседей.

2020 год для борцов с угольной промышленностью стал триумфальным. Пандемия, локдауны и, как следствие, низкий спрос на электроэнергию, сократил потребление угля до уровня Второй мировой войны. В Европе из него произвели на 20% меньше электричества, в США — на 21%.

Единственной страной, нарастившей угольные мощности вопреки ковиду, стал Китай. На этой развилке традиционно и встречаются условный Запад с условным Востоком: один выходит из шахты, отряхиваясь от угольной пыли; другой бодрым шагом туда спускается. 

Вроде неплохо, только это снова все те же развитые страны, которые давно бегут впереди угольного паровоза, — на них и так приходится всего 1% мировых выбросов СО2.

Изменения наметились на климатическом саммите ООН 2021 года в Глазго (в остальном — провальном). Здесь больше 20 стран дали новые обещания по сокращению угольной промышленности, но главное, в их число, наконец, вошли Китай (33% мировых выбросов) и Индия (7%). На волне энтузиазма звучали заявления, что «мир поворачивается к углю спиной» и что скоро этот энергоресурс станет «достоянием истории». Казалось, у угля нет будущего в цивилизованном мире. Оказалось, показалось.

Шаг вперед, два назад?

Уверенность, с которой развитые страны прощались с углем, стала ослабевать уже в прошлом году. Восстановление мировой экономики после ковидного паралича взвинтило спрос на электроэнергию и привело к рекордному подорожанию ее самого распространенного источника — природного газа (под конец 2021 года его цена выросла на 900% по сравнению с 2020 годом). Неудивительно, что даже те страны, которые обычно выступают локомотивом декарбонизации, стали вновь присматриваться к гораздо более дешевому углю. В результате за 2021 год человечество произвело на угле больше электроэнергии, чем когда-либо.

В США выработка угольных электростанций в прошлом году выросла на 17%, в Европе — на 18%. Такие невиданные темпы объяснялись не только скачком цен на газ, но и нарастающим напряжением на российско-украинской границе. Европейские лидеры уже подумывали, как обеспечить энергетическую безопасность, случись худшее. И вот, спустя четыре месяца после ноябрьского саммита ООН худшее случилось. Вторжение России в Украину спровоцировало глобальный энергетический кризис, на фоне которого сторонникам декарбонизации вновь нечем побить дешевизну угольной энергии.

К тому же теперь европейские страны стремятся как можно быстрее отделаться от российских углеводородов, а найти газ у других поставщиков пока проблематично. Свободного угля, наоборот, в достатке: он прост в перевозке и не нуждается в сложной инфраструктуре. При таком раскладе даже самые «зеленые» европейские страны допускают временный возврат к традиционной энергетике, что уж говорить про ее давних сторонников. Польша, вырабатывающая 70% электричества на угле, и так собиралась отказаться от этого топлива к 2049 году — всего за год до того, как весь Евросоюз планирует достичь климатической нейтральности. Теперь в стране рассчитывают жечь уголь «гораздо дольше».

Другие страны Европы тоже пересматривают свои климатические амбиции. Болгария сняла с повестки масштабный проект газовой электростанции и готова продолжить угольную генерацию до тех пор, пока не построит атомные реакторы. Около 40% электроэнергии в Болгарии обеспечивает уголь — столько же, сколько и в Чехии, еще одной поклоннице угольной отрасли. Чехия заявляла, что откажется от угля к 2033 году, но теперь ему придется «задержаться подольше». Румыния планировала закрыть электростанции работающие на угле, и того раньше, к 2032 году, но вместо этого подумывает вновь запустить уже закрытые.

Греция предупредила, что на 50% увеличит добычу бурого угля, самого «грязного» подвида этого самого «грязного» топлива — хотя намеревалась отказаться от него уже в следующем году. 

Во Франции, где доля угля в энергобалансе крайне мала, 1 апреля должна была навсегда закрыться одна из последних угольных электростанций; сейчас ее судьба вновь обсуждается.

Два самых крупных в ЕС потребителя угля — Германия и Италия — тоже пересматривают энергетическую стратегию. Итальянское правительство обещало перевести угольные электростанции на газ к 2025 году, но после российского вторжения заявило, что энергетическая безопасность страны может оказаться под угрозой, поэтому отказ от российского газа пройдет на фоне временного возвращения к углю: в следующие пару лет в Италии на полную мощность заработают четыре угольные электростанции. Германия получает почти четверть всего электричества, сжигая уголь, и в ближайшее время тоже может увеличить его использование. В случае необходимости здесь готовы ввести в эксплуатацию неработающие угольные электростанции и отложить закрытие работающих. При этом правящая коалиция настаивает на том, что полный отказ от угля к 2030 году все еще возможен.

Угольное равновесие

За несколько дней до начала войны международная аналитическая компания Rystad Energy выпустила отчет о состоянии угольной энергетики в Европе, где предсказала, что в 2022 году уголь в любом случае сохранит свои позиции из-за высоких цен на газ и недостаточного развития возобновляемой и атомной энергий. Авторы сделали прогноз и на случай, если Россия действительно нападет на Украину: в Европе прибегнут к старой доброй угольной генерации, которая подскочит еще на 11%. При этом исследователи считают, что отход Европы от целей декарбонизации носит единичный и временный характер и вряд ли возродит интерес к углю в долгосрочной перспективе.

Проблема в другом: в кризисных условиях энергетическая безопасность оказывается важнее климатической повестки даже для самых передовых в этом смысле стран Североатлантического региона. Европа и в меньшей степени США и Канада действительно активно сокращают угольную промышленность и вообще парниковые выбросы, но в последние годы это лишь помогало уравновесить (и то частично) растущие угольные мощности Азиатско-Тихоокеанского региона. Например, в 2021 году Китай построил столько новых угольных электростанций, что свел на нет усилия всего остального мира по отказу от угля. И все бы ничего, если бы отличники и дальше тянули весь класс вперед. Но когда и они забрасывают учебу, общая успеваемость резко падает.

Прошлогодний рост угольной промышленности сразу в двух регионах привел к беспрецедентному увеличению глобальных выбросов СО2, и главную роль в этом сыграл именно камбэк угля. До подведения итогов 2022 года еще далеко, но они вряд ли обрадуют климатологов. К тому же, дело не только в единичных вынужденных решениях развитых экономик — угольная отрасль в принципе неохотно сдает свои позиции.

Во многих странах (Китае, США, России, Индонезии, Австралии) существуют обширные угольные месторождения, которые способны обеспечить человечество доступными энергоресурсами на десятилетия вперед, так зачем отказываться от этого потенциала, тем более в условиях геополитической нестабильности? 

Мир явно не готов попрощаться с углем — это получалось у него со скрипом и до войны. Доказательством тому служит один характерный эпизод, произошедший на ноябрьском саммите ООН по климату. В последний момент представители Китая и Индии настояли, чтобы в итоговом климатическом пакте, который закрепляет стремление 200 стран удержать глобальное потепление в пределах 1,5°C, формулировка об «отказе» от угля был заменена на менее ультимативную: «сокращение».

В конце концов, развивающиеся страны отстаивают свое право развиваться даже в ущерб климатическим целям, ведь Индия, Индонезия и другие государства с колониальным прошлым не успели углеродно наследить наравне с промышленно развитыми странами, и до сих пор выделяют меньше СО2, чем те же США. Так или иначе, судя по прогнозам, добыча и потребление угля в Азиатско-тихоокеанском регионе будет расти, «компенсируя» усилия развитых стран по декарбонизации, как минимум до 2030 года.

«Никаких табу»

По подсчетам Международного энергетического агентства, к 2040 году на угле будет вырабатываться 22 % мировой электроэнергии. То есть уголь так и останется главным источником электричества на планете, и хоть 22% — это меньше, чем сейчас (37%), этого, мягко говоря, недостаточно для противодействия изменению климата.

Последний доклад Межправительственной группы экспертов по изменению климата, вышедший в феврале этого года, предупреждает, что для удержания потепления в рамках 1,5 °C придется сократить использование угля на 95%. Правда, достижение такой глобальной цели требует тесного сотрудничества мировых держав, включая не только Китай и Индию, но и Россию — четвертую в списке крупнейших эмиттеров СО2. Теперь Россия еще и в списке стран-агрессоров, поэтому любые договоренности с ней трещат по швам.

Вишенкой на торте стал удар по европейскому «зеленому» переходу. В попытках обрести независимость от российского ископаемого топлива Евросоюз вынужден на время отложить декарбонизацию своей экономики. Возобновляемая энергетика не успела достичь того уровня развития, который позволил бы ей заменить ископаемые ресурсы, а ситуация вокруг природного газа лишает его статуса переходного топлива.

При этом европейские лидеры не оставляют цели снизить парниковые выбросы на 55% к 2030 году и видят в сегодняшнем кризисе очередной стимул для окончательного и бесповоротного перехода на «чистую» энергию. Ничего не поделаешь, придется вместо газа сделать уголь тем самым мостиком от ископаемых ресурсов к возобновляемым. Главное — не потерять из вида конечную цель.

Вице-президент Еврокомиссии Франс Тиммерманс считает, что ЕС вполне в состоянии выполнить свои климатические задачи, даже если отдельные страны ненадолго отложат отказ от угля ради отказа от российских энергоносителей. «В такой ситуации не может быть никаких табу», — заявил он.

Члены ЕС вольны выбирать, как им вырабатывать электричество и как применять на практике «зеленое» законодательство. Временный возврат к ископаемому топливу даст возможность вложиться в развитие возобновляемых источников энергии и строительство атомных электростанций. К тому же, 

Именно такие схемы «озеленения» угольной промышленности, видимо, и определят ее дальнейшую судьбу. Для того чтобы соответствовать экологическим и климатическим стандартам, электростанции на угле могут, например, применять технологию улавливания и запасания углерода, которую уже тестируют другие предприятия, работающие на ископаемом топливе.

Кроме того, новые угольные электростанции планирует строить по экспериментальной технологии HELE («высокая эффективность, низкие выбросы»), которая должна минимизировать как эмиссию парниковых газов, так и загрязнение воздуха при сжигании угля. Пока что подобные эко-инициативы выглядят дорого и как будто неуместно в дешевой и сердитой угольной промышленности, но и ее ждут перемены. Так, по прогнозам МЭА, к середине XXI века 80% угольных предприятий в мире будут улавливать и запасать углерод.

Уголь до сих пор играет важную роль в энергобалансе планеты, но в Евросоюзе, задающем глобальный тренд на энергетический переход, даже в пресловутом 2021 году добыча и потребление угля были на 70% ниже, чем в 90-е (от которых ведется отсчет климатических достижений). За европейской политикой с переменным успехом движутся и другие, в том числе, азиатские страны.

Несмотря на сбои и проблемы, исход ископаемого топлива продолжается — пусть и медленнее, чем ожидалось. Хотя агрессивная война, развязанная сырьевой державой на окраине Европы, имеет все шансы его ускорить.